Глава

IV

Мы пьем не потому, что тянемся к веселью,

И не разнузданность себе мы ставим целью.

Мы от самих себя хотим на миг уйти

И потому к хмельному склонны зелью.

Омар Хайям

Джон встречался с Уинстоном в небольшом ирландском пабе на окраине города. Когда-то давно они вместе работали в независимой организации – Тавистокском институте человеческих отношений. Оба они были психологами и поддерживали хорошие отношения, несмотря на то, что Джон уже пять лет, как покинул стены института и занялся частной практикой.

Те, кто покидал стены этого неординарного заведения, подписывал заявление о неразглашении полученной ранее коммерческой и иной конфиденциальной информации и поэтому поговорить по душам они могли лишь с теми, кто продолжал работать в этом достаточно закрытом и охраняемом учреждении Великобритании. Связи с журналистами или людьми творческих профессий – не приветствовались. И, наверное, поэтому они встречались в одном и том же ирландском пабе на окраине города.

Тавистокский институт человеческих отношений – по праву являлся одной из самых модных и влиятельных групп учёных, проводящих исследования в области государственного управления, социологии и влиянии различных психологических воздействий на большие массы населения.

Прикрываясь статусом некоммерческой организации, это учреждение давно стало фабрикой по «промывке мозгов» и организаций всевозможных цветных революций и диверсий в различных регионах мира, иногда весьма удалённых от доминиона, которым по-прежнему являлась Великобритания.

Различным психофизическим и психотронным воздействиям подвергались, как собственные граждане, так и представители других государств, которые попадали в стены этого учреждения. Наверное, поэтому, оно стало напоминать современную медицинскую клинику. Клиентами Тавистокского института были, как крупные частные коммерческие организации и фонды, так и государственные регуляторы, в том числе и внешняя разведка Великобритании.

В своё время Джону предлагалось возглавить секретную лабораторию по исследованиям в области влияния сильных спиновых и торсионных воздействий на человеческий мозг. Предложение было заманчивым. Учёный мог получить в своё распоряжение хорошо оснащённую лабораторию и целый штат всевозможных вспомогательных сотрудников.

Однако ознакомившись с «портфелем заказов», Джон был вынужден отказаться от этого достаточно соблазнительного предложения. Он не хотел проводить сомнительные эксперименты над людьми, ради каких–то непонятных государственных программ.

Пришлось уволиться из института. Долгое время он не мог найти работу, так как не получил никаких официальных рекомендательных писем после своего увольнения. Слава богу, что небольшой нефтегазовой компании потребовался человек с его уровнем квалификации и большим опытом работы. И поэтому его взяли в штат в качестве полевого психолога на испытательный срок, который составлял один календарный месяц. Джон с честью выдержал это испытание и был зачислен в штат.

Нефтяники работали в самых разных регионах планеты. Они могли попасть на работу, которая осуществлялась в весьма беспокойных регионах мира, а также могла проводиться в сложных природных условиях – в пустынях, в условиях вечной мерзлоты, на обособленных морских или океанических платформах, добывающих нефть. Работа была грязной и физически сложной. Это сказывалось на психике людей, которые ей занимались, и Джону постоянно приходилось выводить истощённых людей из стрессового состояния, в которые их загнал собственный прижимистый работодатель.

У работников могли развиться тяжёлые формы фобий и биполярных расстройств. А работодатель не хотел, чтобы на него подали в суд и обязали заботиться о тех тяжелобольных сотрудниках, которые попадали в больницу с такими сложными диагнозами. Ценник в психиатрических лечебницах был запредельным. Все знали о том, что оплата услуг врачей в этих закрытых медицинских учреждениях была намного больше, чем заработная плата обычного кабинетного психолога.

В отличие от Джона, Уинстон продолжил работать в институте и стал заниматься теми исследованиями, которыми должен был, в своё время, заниматься его приятель. Время от времени, друзья встречались в этом баре, чтобы расслабиться и обменяться текущими новостями. Однако в прошлый раз они расстались на довольно длительный период времени. У обоих накопились срочные дела, и встреча всё время откладывалась. Это бы продолжалось бесконечно долго, если бы Уинстон не позвонил своему другу и не настоял на срочной встрече в этом баре на окраине города.

Джон посмотрел на старого друга. Они не виделись около двух лет. За это время Уинстон очень сильно изменился. Джону показалось, что он достаточно сильно постарел и облысел.

Казалось, что что-то гнетёт его друга, влияя на его здоровье и внешние данные. В отличие от Уинстона, Джон практически не изменился. Работа ему нравилось, а начальство его ценило. Риск был минимальным. Даже если случались непредвиденные инциденты, они решались незамедлительно, в рабочем порядке и никак не сказывались на его отношении к жизни и тем более на самочувствие. Что так сильно повлияло на здоровье этого человека, сказать было сложно.

– Давно не виделись, – сказал Джон и похлопал своего приятеля по плечу. Он был рад поговорить на некоторые темы, которые волновали обоих психологов и отвлекали его от повседневности и личной жизни.

– Я хочу заказать нам по два тёмных пива и швейцарские поджаренные колбаски. Надеюсь, что ты не откажешься от этого угощения, – отметил он.

В кафе играла тихая и приятная музыка. Между столиками сновали проворные и симпатичные официантки, которые разносили посетителям огромные пивные кружки, наполненные шипучим напитком и подносы, на которых располагались тарелки с ароматными закусками.

Джон подозвал ближайшую к нему девушку, чтобы сделать заказ. Уинстон молчал, как будто был погружён в медитацию. Он был уверен в том, что Джон закажет именно то, что сейчас ему было нужно больше всего. Он жадно смотрел на пиво, которое официантки наливали из краника, который был установлен на высокой барной стойке в конце зала.

Уинстон хотел расслабиться и забыть о тех экспериментах, которые проводились в его секретной лаборатории на протяжении последних двух лет. И Джон понял своего приятеля. Они так давно работали, что стали понимать друг друга без слов.

– Ты выглядишь усталым, – отметил Джон. Много работы?

– Да, сейчас мы разрабатываем мощный генератор торсионных полей, который сможет воздействовать на большие группы людей, – ответил Уинстон.

– Кстати, я принёс прямо сюда небольшой прототип этого устройства и готов тебе продемонстрировать, как он работает. Думаю, что смогу тебя удивить…

Джон не успел ответить. К их столику подошла симпатичная официантка и принесла тот заказ, который они сделали несколько минут назад. Этот бар был весьма многолюдным, но девушки обслуживали посетителей оперативно и в меру вежливо. Психолог пододвинул две кружки пива своему приятелю и предложил посидеть и немного выпить. Джон никуда не спешил, а поговорить можно было и потом. Уинстону пришлось с ним согласиться. Он посмотрел на своего приятеля, извинился и проговорил:

– Давай выпьем за встречу, мы действительно давно не виделись и нам есть, что обсудить и рассказать друг другу. А прибор я тебе покажу чуть позже, и он похлопал усталой рукой по коричневому дипломату, который в настоящее время лежал на его коленях. И, который он по какой-то причине, взял сегодня с собой на их дружескую встречу.

После этого Уинстон пригубил пинту тёмного пива, надеясь забыть и свою работу, и те сложности своей личной жизни, которые его также очень сильно беспокоили, не давая расслабиться ни на минуту.

Чтобы вырваться на эту встречу, ему пришлось обмануть своё начальство, проинформировав его о том, что он идёт на встречу с одним из заказчиков. Но он не сожалел о содеянном поступке. Каждому человеку иногда требовалось выговориться. Именно поэтому, в кругу психологов было принято заводить близких друзей. А Джону он всецело доверял, так как они давно были знакомы, и это знакомство продолжалось уже целую вечность. Джон никогда не стучал на тех людей с кем был хорошо знаком и, кроме того, он был прекрасным специалистом, который неплохо разбирался в различных аспектах научной деятельности.

Глава

V

Мы источник веселья – и скорби рудник.

Мы вместилище скверны – и чистый родник.

Человек видит в зеркале мир – многолик.

Он ничтожен – и он же безмерно велик!

Омар Хайям

Вера Ивановна устало села на кресло и включила телевизор. Первый день работы был насыщен событиями, которые достаточно сильно измотали женщину-психолога. Она попыталась расслабиться и поэтому закрыла глаза и стала спокойно размышлять о прошедших событиях. Как и ожидал Исаак Моисеевич, она приняла его предложение по поводу работы в стационаре его частной медицинской клиники. В целом эта работа её устраивала, несмотря на статус поликлиники.

Некоторое время она была занята тем, что беседовала с руководителем кадровой службы по поводу трудоустройства. Все сотрудники больницы должны были проходить собеседование на полиграфе. Задаваемые вопросы касались вредных привычек и личной жизни врачей и прочего медицинского персонала, их отношению к тяжело больным пациентам.

По мнению директора, люди, занимающие высокие должности, должны были продемонстрировать свою честность и открытость. Они обязаны были быть кристально чистыми, и, конечно не должны были «иметь скелетов, спрятанных на полочке в собственном шкафу».

Это собеседование заняло всего полчаса, но она устала и от кадровички, и от задаваемых нелицеприятных вопросов. Она вспомнила процедуру, которую ей пришлось пережить.

Веру Ивановну облепили проводами с закреплёнными на концах датчиками и стали задавать «глупые вопросы». Она не боялась полиграфа, так как ей ранее уже приходилось проходить подобные процедуры на прошлой работе. А за своё поведение ей краснеть не приходилось, так как работа занимала всё её свободное время. Она не любила шумных вечеринок и не искала неприятностей на свою соблазнительную задницу.

Кроме того, у кадровички имелись и другие устройства для проверки сотрудников, и пациентов на профпригодность. На её стационарном компьютере была установлена специальная программа, которая передавала испытуемым определённые визуальные сигналы. А датчики, установленные на проверяемом человеке, фиксировали сердечный ритм и расширение (или сужение) зрительного нерва. Таким образом, программа выявляла людей, склонных к употреблению наркотических препаратов или к жестокому поведению по отношению к другим людям.

После обработки результатов исследований, специалист кадровой службы задала всего несколько вопросов и уже после этого написала письменное заявление о том, что Вера Ивановна готова приступить к своим обязанностям. Проверка прошла успешно, и никто не сомневался в том, что она могла немедленно приступить к работе в качестве главного врача этого крупного медицинского учреждения, в котором работали лучшие отечественные специалисты.

После этого госпожа Маслова прослушала инструктаж пожарной безопасности и охране труда, и расписалась в специальном журнале, который тут же был убран в директорский сейф.

– Я понимаю, что эти процедуры вас утомили, и могу прямо сейчас отпустить вас домой, – сделал предложение директор и грустно посмотрел на главного врача, понимая, что эти процедуры могли её сильно утомить.

Но Вера Ивановна отказалась. Она не привыкла сдаваться и готова была с первого же дня начать свою работу в этой поликлинике. Ей не терпелось посмотреть на пациентов клиники, с которыми предстояло длительное взаимодействие.

– Ну, если вы готовы поработать, тогда вам нужно будет ознакомиться с личными делами наших самых сложных пациентов, – высказал своё мнение Исаак Моисеевич и пододвинул к ней гору личных дел пациентов клиники, которые он вчера специально для неё подобрал из своей картотеки.

Исаак Моисеевич хотел убедиться в её квалификации, а сделать это можно было, лишь обсуждая реальную картину болезни этих неординарных пациентов. Вера Ивановна раскрыла первое дело, которое лежало сверху и посмотрела на фотографию того существа, которое было на нём изображено.

– Что это такое? – спросила она и показала фотографию директору.

– Вот вам первый пациент, которым вам нужно будет заняться, – сказал Исаак Моисеевич. Это Санёк – Александр Анатольевич Фурсов, он же Александра Анатольевна Фурсова. У него с детства присутствовали серьёзные психические расстройства, которые привели к раздвоению личности. И для того, чтобы чувствовать себя чем-то цельным, он внушил себе некую установку, что является инопланетным существом, не имеющим пола и стал к этому стремиться, модернизируя своё тело. В дальнейшем постоянные эксперименты над своим физическим телом привели к парадоксальным результатам. Он стал напоминать некого мистического персонажа из фильма ужасов и его действительно стали принимать за инопланетянина, спустившего на землю из другой планеты или прибывшим из другой галактики. Не правда ли, его внешность неординарная? Спросил он.

Вера Ивановна ещё раз посмотрела на фотографию Сергея Анатольевича. Всё лицо этого персонажа было татуировано. Человек высунул язык, который извивался и напоминал чем-то змеиный, так как был разрезан на две половины. Она, несомненно, была согласна с выводами, сделанными директором клиники. Внешность выдавала психически больного человека.

С разных сторон татуированного лба находились две огромные шишки. Человек имел настолько экстравагантную внешность, что она вызвала удивление даже у Веры Ивановны Масловой, несмотря на то, что она успела повидать разнообразных больных за время своей работы в клинической ординатуре, которую она не так давно проходила в Санкт-Петербурге.

– И много у нас таких пациентов? – спросила она Исаака Моисеевича.

– У нас около ста пациентов, находящихся в закрытом стационаре, но у большинства больных внешность вполне нормальная, и она не отличается от внешнего вида обыкновенных российских граждан – ответил директор и попросил Веру Ивановну посмотреть дела других пациентов поликлиники, которых было ещё очень и очень много.

Вера Ивановна решила взять личное дело следующего пациента, в первую очередь для того, чтобы убедиться в том, что господин Рабинович её не обманывает.

Фотография следующего пациента разительно отличалась от фотографии Сергея Анатольевича. Это была фотография представительного человека, офисного клерка, которому было не больше сорока лет.

Он был сфотографирован в профиль. Человек был одет в прекрасный стильный пиджак, явно зарубежного покроя. На его шее, прямо над рубашкой красовалась модная бабочка. Он был хорошо выбрит, и, если бы Вере Ивановне показали его фотографию где-то в другом месте, она бы никогда не заподозрила, что он является пациентом закрытого стационара психбольницы. Скорее он был похож на дирижёра оркестра или популярного артиста.

– Это Анатолий Петрович Зиберман, – стал рассказывать Исаак Моисеевич. Долгое время он проработал системным архитектором всей глобальной инфраструктуры Сбера. Директор этого учреждения до сих пор надеется на то, что этот пациент пойдёт на поправку и сможет незамедлительно приступить к своим обязанностям.

– До своей болезни Анатолий Петрович сумел вывести банк на первые строчки рейтинга в сфере информатизации и виртуализации. Те системы, которые он успел принять на вооружение и применить на практике (именно в этом банке), вывели этот крупный государственный холдинг на первые строчки международного рейтинга самых высокотехнологичных компаний. Можно сказать, что он гений и таких людей в мире – единицы.

– И как он стал нашим пациентом? – поинтересовалась Вера Ивановна.

– Дело в том, что Анатолий Петрович отвечал, в том числе, за систему виртуализации инфраструктуры этого системообразующего банка, – стал рассказывать директор клиники.