Артемьев Н. С. и Забелич А. А., исследуя вопросы профессиональной преступности, сделали вывод о наличии всего двух типов профессиональных преступников: старой и новой формации. К старой формации они относят осуждённых, в том числе т. н. «воров в законе», распространяющих воровские традиции, основанные на справедливости, а к новой – осуждённых-лидеров, которые перетрансформировали «воровской закон» в сторону послабления^[24].

Безусловно, приверженцы криминальной «воровской» идеологии обладают определённым преступным «профессионализмом». В основном этот криминальный «профессионализм» связан с умением выполнять эксклюзивные действия, направленные на отъём денег (например, доставать деньги из кармана незаметно для окружающих). Вместе с тем подобные «профессии» фактически ушли с рынка «криминального труда».

Но если говорить об упомянутых т. н. «ворах в законе», то преступление для них – это не профессия, а образ жизни. Сам «вор в законе», безусловно, выполняет определённую роль, но это не профессиональная роль.

С точки зрения ролевой теории профессиональный преступник – это человек, у которого в стандартном ролевом наборе (семейно-родственное, гражданско-правовое, религиозное положение и т. д.) есть роль профессиональная, но данная профессия предполагает совершение действий, квалифицируемых как преступление. При этом его идеологическая принадлежность к криминальной субкультуре может как присутствовать, так и отсутствовать (и даже прямо отвергаться). Выражаясь фразеологически, «it's not personal, just business»^[25]. Таким образом, понятия «профессиональный преступник» и «профессиональная преступность», рассмотренные с позиций ролевой теории, понимаются гораздо шире, чем это принято в классической отечественной криминологии.

Исходя из данной гипотезы, к профессиональным преступникам могут относиться лица, освоившие преступные профессии, которые будут перечислены ниже.

Киллер, или наёмный убийца, т. е. лицо, совершающее убийство по найму (п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ). Данное преступление квалифицируется как убийство по найму при получении исполнителем материального или иного вознаграждения (п. 11 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 27.01.1999 № 1 (ред. от 03.03.2015) «О судебной практике по делам об убийстве»). Киллер – это пример классической преступной «профессии», он совершает преступления без учёта личных мотивов.

Фальшивомонетчик, т. е. лицо, занимающееся изготовлением поддельных денег или ценных бумаг (ст. 186 УК РФ). Подделка монет является одним из древнейших преступлений, которое появилось одновременно с изготовлением первых денег. Известно, что самая старая фальшивая монета – копия серебряной монеты VI в. до н. э. с греческого острова Эгина^[26].

Современные исследования учёных показывают, что фальшивомонетничество является наиболее сложным экономическим преступлением^[27], что предполагает определённую степень профессионализма в данной области. Фактически уровень современной компьютерной техники (копировальные аппараты, принтеры, сканеры и т. д.), а также специализированное программное обеспечение, используемое преступниками, позволяют изготавливать денежные купюры, максимально схожие с оригиналом. Так, злоумышленникам удаётся имитировать магнитную полосу, выпуклый шрифт и даже водяные знаки. Это тоже говорит о том, что среди фальшивомонетчиков есть своего рода «специалисты» в различных областях, которые отличаются по качеству изготавливаемой ими продукции.

Фальсификатор – человек, который за денежное вознаграждение занимается изготовлением фальшивых документов (паспортов, водительских прав и т. д.). Подобные преступные деяния квалифицируются по ст. 327 УК РФ.

«Решала», или лоббист, – человек который за денежное вознаграждение оказывает незаконные посреднические услуги в разрешении проблем с законом и в различных спорных ситуациях. Действия таких лоббистов, как правило, квалифицируются либо как посредничество во взяточничестве (ст. 291.1 УК РФ), либо как мошенничество (ст. 159 УК РФ).

Сутенёр, или организатор занятия проституцией (ст. 241 УК РФ), – специфическая преступная профессия, представляющая целое «бюро услуг».

Наркоторговец (ст. 228.1 УК РФ) и торговец оружием (ст. 222 УК РФ) – наиболее сложные виды преступлений, совершающихся в мировом масштабе, которые охватывают львиную долю всех зафиксированных преступных доходов. Лица, вовлечённые в данные процессы, занимают разные профессиональные ролевые позиции. Например, изготовление наркотиков требует определённых знаний в области химии, поэтому на роль изготовителей запрещённых веществ подбираются лица с узкой специализацией.

Хакер – лицо, которое осуществляет неправомерный доступ к компьютерной информации (ст. 272 УК РФ). Это относительно современная преступная профессия на фоне всех вышеперечисленных, но вместе с тем быстроразвивающаяся и адаптирующаяся ко всем изменениям. Говоря языком бизнеса, хакерство представляет собой профессию по типу B2B^[28]. Таким образом, хакер является специалистом в области IT-технологий, которого нанимают за денежное вознаграждение для совершения определённого рода операций по взлому информационных систем и обходу блокировок.

Приведённые примеры не являются исчерпывающими, потому что профессиональных категорий преступников объективно гораздо больше. Стоит отметить, что какие-то виды профессиональных преступлений исчезают, какие-то появляются, какие-то видоизменяются – и это нормальный, естественный процесс. Учитывая, что всё-таки это, хоть и преступные, но профессии, они подстраиваются под существующую экономическую реальность, представляя её теневую область.

И наконец, в-пятых, ролевой подход исследования преступности применим для изучения различных должностных преступлений. В широком смысле к ним относится в целом злоупотребление властью (abuse of power). В уголовно-правовом аспекте специальные виды должностных преступлений квалифицируются как злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ), превышение должностных полномочий (ст. 286 УК РФ), получение взятки (ст. 290 УК РФ), служебный подлог (ст.292 УК РФ), халатность (ст.293 УК РФ) и пр.

Восприятие «власти», которой наделяется индивид благодаря должностным полномочиям, не как ответственности, а как возможности стирает моральный порог в отношениях к людям, зависимым от него (это могут быть как подчинённые сотрудники, так и граждане, которые обращаются к должностному лицу). Происходит формализация отношений, что в своих крайних (критических) пределах приводит к «обезличиванию» ролей, находящихся статусом ниже. Статус и роль таким должностным лицом воспринимается как «властитель», т. е. тот, кто может «повелевать» в зависимости от своей системы ценностей, представлений о справедливости и пр., а не с точки зрения допустимых норм закона.

Наиболее характерным примером крайней формы злоупотребления властью является чрезвычайное происшествие в ОВД «Дальний» г. Казани, которое произошло в марте 2012 г. За хулиганство в отдел доставили ранее судимого гражданина. В «профилактических» целях несколько сотрудников полиции избили задержанного и в ходе избиения засунули в задний проход бутылку от шампанского. Прибывшая бригада скорой помощи госпитализировала мужчину с диагнозом «разрыв прямой кишки». От полученных травм он скончался^[29].

Подобная система не способствует искоренению преступности, а, напротив, приводит к её порождению.

Об этом свидетельствует следующий пример. В сентябре 1998 г. в Нижегородской области был задержан гражданин М. по подозрению в изнасиловании и убийстве гражданки С.

М. стал отрицать свою вину, и к нему были применены пытки с использованием электрического тока. Под пыткой он сознался в изнасиловании и убийстве. Находясь в шоковом состоянии после пыток, он выпрыгнул из окна кабинета, разбив стекло головой. Упав на мотоцикл, стоявший во дворе ОВД, М. получил тяжёлый перелом позвоночника с размозжением спинного мозга и ряд других травм.

В тот же день гражданка С. вернулась домой^[30].

Особенностью должностных преступлений является их обусловленность действующей системой отношений в коллективе, наличием «корпоративной этики», а также постановкой нереалистичных или неадекватных задач руководством. Например, это используемое в практическом обиходе правоохранительных органов понятие «палочной системы», которое означает, что эффективность конкретного подразделения зависит от количества возбуждённых уголовных дел. При этом происходит ежемесячное, ежеквартальное и ежегодное сравнение показателей с аналогичным показателем прошлого периода. Практики нередко отмечают абсурдность задач, которые может ставить руководство^[31], а именно: составление определённого количества административных протоколов в день (без какой-либо цели и привязки к действительности), возбуждение определённого количества уголовных дел по конкретным статьям в месяц (несмотря на то, сколько реально было совершено преступлений) и т. д.

В ходе анализа мнения сотрудников полиции в рамках исследования «палочной системы», проведённого Е. С. Бердышевой, установлено, что «данная система способствует подмене содержательных целей деятельности формальными: выдвигает на первый план погоню за показателями, а не реальную работу»^[32].

Таким образом, причина формализма, который приводит к служебным подлогам, злоупотреблению и превышению полномочий либо вовсе обезличиванию или дегуманизации граждан, состоит в том, что сотрудники находятся в такой системе отношений, при которой без нарушений закона или фальсификации невозможно удовлетворить требования вышестоящего руководства. Сотрудник (или любое другое должностное лицо) как часть большой системы должен соответствовать её запросам. В противном случае он будет «заморожен», т. е. лишён возможности карьерного роста либо уволен.

Итак, ролевой подход эффективно применим к исследованию личности и поведения совершившего любое преступление. При данном подходе дефиницию «преступление» можно определить как способ удовлетворения потребности или достижения цели (решения задач) конкретной роли. Одни роли прямо относятся к преступным, т. е. это индивиды, для которых преступление является профессией или способом зарабатывания денег (материальная потребность). Вторые роли психологические – индивиды, для которых преступление представляет собой способ достижения «высших», «благородных» целей (нематериальная потребность). И третьи роли – должностные или системные, для которых преступление есть способ «решения» поставленных задач (необходимость).

Данное разделение является чисто теоретическим и весьма относительным, ведь в реальной жизни происходит комбинирование ролей («ролевой набор», см. пар. 1.1) – например, использование должностной роли для незаконного обогащения и т. д. В любом случае преступное поведение ролей мотивировано либо внутренними потребностями (материальными или нематериальными), либо необходимостью (внешние факторы, цели, задачи, требующие решения, и пр.).

Исследование взаимодействия между ролями (в особенности противоречий, возникающих при взаимодействии) покажет характерные для конкретной социальной системы рамки допустимого поведения и тем самым позволит впоследствии ответить на вопрос о том, что в большей степени провоцирует преступное поведение конкретной роли – сам индивид (психологические особенности человека) либо система (требования, предъявляемые к роли, и пределы допустимого поведения).

Прежде чем приступить к результатам исследования узкоспециальной проблематики настоящего монографического исследования, рассмотрим ещё одно социальное явление, которое является индикатором любого процесса, – конфликт. Фиксация конфликта в любой социальной системе говорит о наличии противоречий между взаимодействующими ролями в процессе, который обеспечивает данная социальная система. Стабильность системы (а значит, и процесса) будет зависеть от того, каким способом решаются противоречия и конфликты – насильственным или ненасильственным.