Глава 11
Максим
О Полине Королёвой я знал не понаслышке. И дело было вовсе не в слухах, которые распустил придурок Щукин, якобы в отместку за унижение его чести и достоинства. На самом деле, так ему и надо, в ином случае я бы может и сам по смазливой физиономии проехал уроду. Но тут Королёва постаралась на славу, опередила меня, спустив парня на грешную землю.
Однако, моя горе-сестрица Оксана не оценила доблестный поступок соперницы, она рвала и метала, от еды отказывалась, одним словом депрессовала. Мне тогда даже мать позвонила, попросила приехать, мол, сестра от горя окончательно с катушек съехала. И я приехал, пусть мы особо не общались после развода родителей, разошлись по разным берегам, однако родная кровь ведь, да и матери отказывать не особо хотелось. Она и без того обиделась, что я со стариком остался.
Как сейчас помню тот день. Переступил порог комнаты Оксаны, а там такой мрак, хоть на стену лезь. Она дня три ничком лежала на кровати, ревела без остановки, едва не захлебываясь. Я уже думал, пойти за шкирку этого Мишку притащить, усадить на кровать к горе-Джульетте. А тут Оксана застонала на всю комнату не своим голосом:
– Проклятая Королёва, да чтоб ей пусто было! Стерва! Лицемерка! Сама на Власова заглядывается, слюной истекает, а на моего Мишку еще позарилась. Все бы волосы ей повыдергивала! Гадина!
– Слушай, ну хочешь я ему по морде дам? – предложил первое, что пришло в голову.
– Ей лучше дай! Да посильней! – не унималась сестра. Девушек, ясное дело, я никогда не обижал. В плане руку там поднять, ударить, от силы послать мог в грубой форме, но не более. Все-таки девушка есть девушка. Пусть она и стерва, как эта Королёва.
– Прекращай, мама о тебе волнуется, скоро отца подключит, – пытался призвать зачатки разума, что верно канули от любви к мудаку.
– Да ты видел ее, Макс? – подскочила с кровати Оксана. Злость подвинула бесконечные слезы, и сестра начала расхаживать из угла в угол, словно важный генерал, вынашивая план мести.
– Нет, в душе не чаю, кто такая, – честно пожал плечами.
В универе я появлялся нечасто. На первом курсе еще учился, зависал на парах, а на втором в первом семестре влез в неприятность.
На нашем факультете тогда новый преподаватель появился, мужик лет сорока, такой весь важный из себя гусь. Парни его особо не интересовали, а вот девчонки очень даже. Приглянулась ему наша тихушница, он ей проходу не давал. Ну не прям палевно, конечно, то лишний раз по плечу погладит, то руки коснется. Все это видели, обсуждали, однако в глаза помалкивали.
А однажды я застал эту тихушницу в туалете в слезах. Подвывала на весь коридор, раскачиваясь. Я сперва испугался, мало ли, плохо человеку, подошел, стал расспрашивать. Оказалось, мужик грязно домогался ее, с угрозой, что если девчонка не поддастся, он устроит веселую сессию. А так как одногруппница была из бедной семьи, училась по стипухе, то и терпела.
Ситуация малость напрягла. Ну а в силу своего вспыльчивого характера, вопрос с дракой напрашивался сам собой. Дальше, конечно, предсказуемо. Меня на ковер в деканат, тихушницу тоже, ее родителей, моих, ну и любителя шантажа пригласили. Мужик все отрицал, мол, да он, да никогда, тут же святые стены, мать его. Одногруппница моя, значит, сникла на фоне басен, замолкла, словно в рот воды набрала. В общем, отказалась давать показания.
По итогу мне дисциплинарное взыскание – отстранили от учебы на месяц с полной отработкой потом этого самого месяца. Преподу ничего, хотя после я узнал, что он сам перевелся. Видать, побоялся со мной на одной территории находиться. А девчонка с извинениями прикатила. Я честно пытался сдержаться, понять, найти логику в ее поведении, но не получилось, в итоге послал и больше мы словом не обмолвились.
Отец после всего мне тоже, конечно, устроил нагоняй. Помню, тачки тогда лишил, карточки отобрал, грозился из дома выгнать, да только я – птица гордая, сам ушел. Пожил пару дней у кента, и, правда, понял, что без денег тяжко, прикатил обратно. Старик носом покрутил, но карточки вернул. Однако выдвинул условие: иди, мол, сынок, осваивай работу, будущие владения. Я и согласился, в конце концов, с головой проблем не было, юридическая сфера мне нравилась, да и в офисе сидеть – не улицы мести.
В итоге стал реже появляться в унике, чаще зависать в отцовском клубе, с людьми разными знакомиться, договора изучать, за персоналом следить. И жизнь вроде налаживалась, ну разве что Оксанка немного выбила из колеи.
Она так расклеилась из-за дурацкого разрыва, что на этом фоне мы неожиданно сблизились. Правда, все диалоги сводились к Полине Королёвой и к идиоту Щукину.
О Снежной королеве, а за глаза просто высокомерной стерве, я в те дни узнал достаточно. Что и нос она задирает, и от ребят в сторонке держится, и даже на посвящение не пришла, якобы не ее уровня был клуб. Плюс факт, что Мишке она пообещала отношения, а в итоге публично бросила, не добавлял, конечно, звездочек в ее карму.
В универе я несколько раз замечал Полину, она и внешне мне показалась надменной, словно корона на голове мешала. И пускай в отношении Щукина я был ей в чем-то благодарен, но, в целом, блондинка меня раздражала.
Так что, когда блокнот с тайнами свалился на голову, я и не планировал ничего, думал, отдам, забуду и дело с концом. Но откуда ни возьмись, на пороге нарисовалась Королёва, вся такая уверенная, дерзкая. Идея сама в голову стукнула. Проучить, спустить с небес на землю. Не только ж одной моей Оксанке страдать, пусть и Снежная барышня почувствует, какого это быть обычной смертной.
В дневник я залез больше из вредности, открыл последнюю запись, а там сплошные дифирамбы Власову, смазливому перваку. Мажорик, который сутками зависал в клубах, прожигал бабки родителей и менял девчонок как перчатки. В общем-то, моя полная копия два года назад, за исключением драк. Егор был тихий парнишка, я же вечно влезал. Характер, мать его, не пропьешь.
Оксанке, ясное дело, я ничего отдавать не собирался. Она вроде только ожила, общаться с друзьями стала, так что бередить старые раны – себе дороже. Однако проучить стерву Королёву, посмотреть, как ломается брешь в ее короне, показалось очень даже хорошо.
Может еще и поэтому меня задел ее поступок с договором. Он шел в разрез с образом в моей голове. Ведь Полина могла запросто проучить своего врага, потом злорадно хихикать, а она наоборот, рассказала отцу. Да еще как рассказала, спектакль целый устроила, зашифровала. Главное, все поверили, даже этот усатый Леня, который мне с первого дня знакомства не нравился.
Ну и старик, конечно, оценил поступок Королёвой, велел мне ей премию выписать. Ясное дело, он знать не знал, на каких правах эта девчонка тут вообще оказалась.
Чуть успокоившись, я вышел на улицу и принялся ждать, когда Полина спуститься. Мимо меня проскользнул Аркадий Львович, вполне уважаемый мужик, повернутый на деньгах и своей тачке. Мы обменялись любезностями, и он шмыгнул за ворота, к себе в машину. Следом выскочила и Королёва, в своем этом белом пальто, россыпью пепельных волос, что лежали на ее худеньких плечах. Ну Снегурочка, не иначе.
– Поехали, – кинул я ей, выходя первым за территорию клуба.
– Я сюда больше не приеду, – буркнула Полина, усаживаясь на пассажирское сидение. К моему удивлению, и в этом моменте она держалась больно скромно, скованно. Не было в ней раскрепощенной уверенности, с которой девчонки прыгали ко мне в тачку. Если бы не рассказы Оксанки, я бы в жизни не поверил, какая блонда на самом деле стерва.
– Если хочешь получить обратно дневник, приедешь, – напомнил я, выруливая с площадки. Может, и стоило закончить на этом, но в голове так и звучали рыдания сестры. Однозначно одного дня мучения будет мало.
– Вот скажи честно, – блонда кинула на меня такой строгий, до ужаса хмурый взгляд, что по идее я должен был проникнуться, но стало наоборот весело. И нет, не потому, что я чувствовал себя главным в данной ситуации, просто Полина выглядела забавной. На ее лице мелькали неподдельные, живые, в какой-то степени даже детские эмоции, которые не присущи современным девушкам.
– Что именно ты хочешь услышать?
– За что ты на меня взъелся? Ну что, – со вздохом произнесла она. – Было бы лучше, если бы твой отец подписал этот проклятый договор?
– Тебя это вообще не касается, – сжав крепче руль, я отвернулся. Ситуация с договором меня и самого злила, и дело было даже не в Королёвой. Выходит на фирме у отца, прямо у нас перед носом, завелась крыса, которую мы благополучно вскармливали на своих плечах.
– Вот именно, – зачем-то пояснила блонда, но уже понизив голос. – Мне просто показалось, что это неправильно. А я не люблю, когда неправильно, это… против моих убеждений.
Я скосил взгляд на девчонку, задаваясь вопросом: откуда взялась эта, так называемая, правильность и где она была, когда мою сестру бросил Щукин? Неужели Королёва в самом деле думает, что я дурак, развешу уши и съем ту лапшу, которую она активно пытается навешать?
Уровень наивности зашкаливает, серьезно.
– Завтра к четырем будь готова, – сообщил, когда мы подъехали к подъезду. И снова этот взрывной взгляд с яркими вспышками огоньков.
– Ты просто ужасен! – кинула блонда, выскакивая из машины и громко хлопнув дверью. Что ж, кажется, это первая девушка, которая настолько меня ненавидит.
Глава 12
Домой я приползла без сил, уже и брату взбучку устраивать желания не было. Хотелось уткнуться носом в подушку и до утра лежать калачиком. А потом вдруг телефон пиликнул, я сперва решила, это Ледовский со своими дурацкими желаниями. Но нет, сообщение было от Егора.
Е.: «Привет, ну что насчет завтра?»
Я подскочила с кровати, но улыбка слишком быстро слетела с лица. Потому что завтра в расписании Айс, а еще, вероятно, все каникулы он там будет стоять. Этого парня слишком много в моей жизни, запредельно много.
П.: «Привет. Прости, завтра занята, как насчет четвертого?»
Е.: «Хорошо».
И все, никаких тебе смайликов или будничных вопросов на тему, как дела, как прошел новый год. Совсем ничего. Словно Егору я была неинтересна. В какой-то степени это задело, в груди неприятно кольнуло, но, с другой стороны, возможно, Власов просто ждет встречи. Бывают же люди, которые не любят переписываться, вдруг он из их категории?
Эта мысль немного успокоила, а на следующий день я в принципе забыла о Егоре. Потому что опять проклятые каблуки, юбка-резинка и этот Аркадий с влажными взглядами. Нет, в начале, когда я только пришла, он вел себя нормально: пялился в планшет, разговаривал по телефону, ну и на меня нет-нет поглядывал с неподдельным интересом.
А через час ему захотелось пойти в бассейн на первом этаже, и я, как полагается, должна была сопровождать клиента. Ей богу, дети маленькие и то самостоятельней!
Пока он плавал, я даже немного выдохнула, хотя ноги от каблуков гудели знатно. Они еще со вчерашнего не отошли, а сегодня заныли с новой силой. Мне бы сесть, а лучше кроссовки, однако приходилось охранником выстаивать безумное количество минут, вдыхая запах хлорки.
Закончив с водными процедурами, Аркадий решил выпить, и вот здесь начался концерт по заявкам.
– Полиночка, ты чего так далеко стоишь? Иди сюда, – подозвал мужчина, выдав коронную белозубую улыбку.
– Простите, я всего лишь соблюдаю правила. Если что-то нужно, могу принести, – учтиво отвечала, стараясь быть максимально вежливой.
Клиент, ясное дело, не растерялся и пошел активно закидывать меня поручениями. Сперва я думала, он просто забавляется, раздавая указы.
– А подлей-ка мне сока.
– Хорошо, Аркадий.
– Ой, ручка упала. Подними.
– Конечно. Вот.
– Не могла бы ты полотенце вон на тот крючок повесить.
– Будет сделано.
В один из моментов я потянулась, чтобы повесить на тот самый крючок полотенце, и Аркадий как бы невзначай коснулся моей ноги. Меня словно разряд электричества прошиб, до того сделалось неприятно, противно, даже мерзко. Брови поползли вверх, дыхание перехватило, хотелось отвесить пощечину наглому мужику.
– Что вы… – прошептала, сглотнув.
– Ой, прости, милая, я случайно, – улыбнулся Аркадий, да так буднично, словно ничего не произошло.
Мысленно я наслала на товарища тысячу проклятий, но в реальности лишь отошла, стараясь успокоиться. А вдруг действительно, он непроизвольно задел меня? Всякое ведь возможно, утешала себя. Однако, когда во второй раз случилась «непроизвольность», под ложечкой потянул холодок.
И если изначально можно было списать на что-то, то во второй раз, когда влажная ладонь коснулась моего бедра, задерживаясь больше отведенной случайной секунды, я не нашла никаких оправданий поступку. В помещении еще как назло ни души, тут даже охраны не имелось, чтобы следить за раскрепощенными клиентами.
– Простите, при всем моем уважении, – я старалась говорить ровно, уверенно, пусть и внутри передергивало от возмущения и брезгливости. – Аркадий, не могли бы вы соблюдать субординацию?
– Что ты имеешь в виду? – выгнул бровь мужчина, да с таким удивленным видом, словно я попросила о чем-то из ряда выходящем.
– У нас не принято… – помявшись и обведя суетливо глазами пустой зал с бассейном, я добавила. – Не принято трогать хостес.
– А разве я тебя трогал? – усмешка слетела с губ Аркадия, а затем он неожиданно поднялся со своего стула, на котором пребывал неподвижно последние полчаса, и двинулся на меня. Сердце в груди дрогнуло, сжавшись в тугой комочек. Мне вдруг так страшно сделалось, мысли панически забегали в голове, да и сама я начала интуитивно пятиться назад.
А потом за спиной открылась дверь, и на пороге неожиданно вырос Ледовский. Никогда я не была так рада его видеть, как в эту минуту. Стремительно развернулась и быстрым шагом, едва не спотыкаясь, помчалась к Айсу, позабыв обо всем на свете, даже о своем дневнике.
– В чем… – планировал возмутиться Ледовский, однако я его нагло оборвала.
– Ма… хм… Максим Александрович, – называть парня по имени-отчеству было немного неудобно, в какой-то степени нелепо. Да и в целом, у меня было отторжение к имени Ледовского, словно если я назову его, сложу буквы в слоги, то поменяю отношение – перестану ненавидеть.
– Вы же за мной пришли, да? – и пусть мой голос звучал звонко, под коленными чашечками все дрожало.
– Максим, ты забираешь мою девочку? – спросил Аркадий. Хорошо, что я стояла к нему спиной и могла выдать, не стесняясь, эмоции. Потому что от фразы «моя девочка» не просто затошнило, противные мурашки осыпали плечи и позвоночник. Я скривилась, будто увидела таракана: большого, черного и очень усатого. Фу!
Айс перевел взгляд с меня на Аркадия, вскинул задумчиво бровь, продолжая молчать. И меня вдруг накатило такой волной злости, негодования, что, позабыв обо всех нормах приличия, об этом проклятом документе, который еще вчера зачем-то подписала, я обогнула Ледовского и помчалась прочь из бассейна.
За ребрами неистово колотило, по венам вместо крови лился кипяток. Даже зубы свело от раздражения. Это ж насколько надо быть мелочным человеком, чтобы девушку отдать на растерзание клиентам. Да пусть они хоть трижды влиятельные будут, хоть тысячу мешков с деньгами в квартирах прячут. Грань ведь должна иметься.
Заскочив в раздевалку, трясущимися руками я начала стягивать с себя дурацкую юбку, а следом и блузку. Возможно, моя репутация и накроется медным тазом, но терпеть подобное я не готова, и никакой дневник не заставит меня становиться падшей женщиной. Пусть всем рассказывает! Даже этой Оксане! Да я лучше универ сменю, в другой город перееду, чем буду терпеть подобные унижения.
Накинув пальто на плечи и схватив сумку, я выскочила на улицу, вдыхая морозный январский воздух. Вытащила телефон, планируя вызывать такси, и тут вдруг меня рывком дернули в обратном направлении. В долю секунды я оказалась в объятиях Ледовского, замерла, теряясь от пронзительно холодного взгляда, который будто проникал в самую душу, пытаясь дергать там за важные ниточки.
– В чем дело? – спросил своим, до ужаса безразличным тоном парень.
О проекте
О подписке