© Ника Январёва, 2017

© Мария Михайлова, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4483-7577-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Магда. Лилька

А как же девочка?..

Губы Магды были полненькие и яркие даже без помады. Хотелось прикасаться к их податливой мягкости снова и снова. С ней было так уютно, так завораживающе просто, что тревоги и сомнения обволакивались чем-то пухлым и не кололи душу. Вероятно, поэтому у него и получилось всё с первого раза…

Жительница Германии, наследница разных кровей, учительница русского языка фройлен Магда приехала в сибирский городок в рамках программы клуба интернациональной дружбы «За мир!» В течение ряда лет советский и германский КИД обменивались письмами, в которых рассказывали о полной славных дел комсомольской и пионерской работе, об истории и достопримечательностях родного города. А потом созрела идея обмена визитами. После полугодовой кропотливой работы все формальности были улажены. Проводив в Германию самого достойного представителя своего коллектива, коим оказалась преподавательница немецкого языка, завуч, орденоносец, ветеран труда Таисия Макаровна, русские кидовцы с нетерпением ожидали приезда иностранной гостьи.

На вокзале встречали большой торжественной группой. Несколько старшеклаcсниц-активисток в белых бантиках, несколько не менее их взволнованных учительниц. Прочие – солидные мужчины: физик, завуч, директор школы, а также представители гороно и горкома комсомола. В руках у каждого трепетали полосатые птички немецких флажков. Дорогую гостью домчали до школы на горисполкомовской «Волге». Основная масса встречающих прибыла на общественном транспорте.

В актовом зале силами изучающих немецкий язык старшеклассников была представлена приветственная программа. А потом – музеи, выставки, театры, многочисленные встречи и приёмы, растянувшиеся на целую неделю. Весь город желал лицезреть заморскую диковинку под названием «иностранная гостья». Газеты пестрели её фотографиями и бесконечными интервью с нею. Ошеломлённая всей этой шумихой, фройлен Магда была просто счастлива, когда ей, наконец, позволили окунуться в рабочую атмосферу обычной советской школы. В чём, собственно, и состояла цель визита.

Оснащение кабинетов показалось Магде до неприличия скромным, хотя всё везде блистало чистотой и какой-то домашней топорностью. Количество учеников в каждом классе было неимоверным. Одинаковость одеяния вызывала ассоциации с вполне определёнными учреждениями. И тем приятнее было Магде вслушиваться в неподвластный учительской указке гомон на переменках. Что же касается тех нескольких уроков, на которые её пригласили… Строгие и немилосердно грешащие местным диалектом её коллеги и ученики, похожие на роботов поведением (которое именуется дисциплиной) и одинаковостью, вызывали тоску и напряжение в скулах. Когда же во внеурочное время устраивались пионерские сборы и комсомольские собрания с её участием, у Магды возникало ощущение многократного «дежа вю»: вопросы задавались одни и те же, с почти одинаковой интонацией, с одинаковым вежливым вниманием выслушивались ответы.

Исключение случилось лишь одно… Сначала высоченные десятиклассницы, облачённые в форменные бантики и оборочки, задали ряд дежурных вопросов, на которые Магда ответила весьма дружелюбно. Хотя и со скрытой иронией. Кроме того, она позволила себе эдакую едва слышную «реплику в сторону». И увидела, как озорные чёртики заскакали в чёрных глазах сидящего прямо перед ней мальчишки. Внешне строгий и серьёзный, в отлично отглаженном костюме, с сурово уложенными волосами, на первый взгляд он производил впечатление «законченного активиста» и непробиваемого сухаря, от которого приходилось ждать идеологически выверенных вопросов и сдержанной реакции. Ну уж никак не смешинок в глазах. И не того, что сможет уловить едва заметную иронию из уст природной немки. А он ещё вдруг о чём-то и спросил вполголоса. Так запросто – с сочувствующей улыбкой, не подняв руки и не вставая. Магда ответила так же, вполголоса. Это было настолько вопиюще безобразно в глазах классной руководительницы 10 «А» Марьи Степановны, что она на какое-то время онемела от изумления. Это позволило Магде и десятикласснику перекинуться ещё парой-тройкой непринуждённых фраз. У всех школяров приоткрылись рты. Марья Степановна с подобострастным извинением обратилась к гостье, после чего с громоподобным рыком обрушилась на нарушителя дисциплины. Он слушал, опустив голову, олицетворённое «виноват, исправлюсь». «Павел Зорин», – повторила про себя фройлен Магда услышанное имя провинившегося. И – одними губами: «Приятно познакомиться!» Он чуть заметно поклонился, усмехнувшись уголком рта.

Когда через день Магде предложили провести несколько уроков в классе на выбор, она назвала 10 «А». «Маленькие дети практически не воспринимают иностранный в устах носителя языка», – пояснила завучу. Нельзя сказать, что Марья Степановна была в восторге, но в интересах школы приходилось потрафлять этой, с точки зрения некоторых, малосимпатичной и легкомысленной дамочке.

А на уроках её присутствие ничуть не мешало. Магда добросовестно объясняла материал и задавала вопросы всему классу. И кто ж виноват, что лишь Павел Зорин мог дать исчерпывающие ответы! А дополнительные вопросы – это право любого учителя. Марья Степановна сокрушённо качала головой, не всегда поспевая за прыткими язычками Магды (ну, это понятно!) и Павла. Оказавшегося вундеркиндом. Надо сказать, что он учился в этой школе всего четвёртый месяц, а потому Марья Степановна не успела узнать его как следует.

Впрочем, переживала классная напрасно. Диалоги Магды и Павла не содержали никакой крамолы. Но ведь, помимо слов, существует мимика… взгляды… А их-то к делу не пришьёшь.

Вскоре в одном из классов захворала учительница и, кроме как Марье Степановне, заменить её было некому. «Фройлен Магда и одна некоторое время поработает», – огорошил классную 10 «А» директор. Неясное беспокойство – не аргумент, а потому пришлось подчиниться.

Магда, почувствовав себя в безнаказанности, оживила учебный процесс. В частности, один из уроков она провела до безобразия нетрадиционно, на улице. Своим-то ученикам она регулярно устраивала подобное.

Выпущенные на волю великовозрастные детишки вмиг стали непосредственными и говорливыми. Магда, смеясь, отвечала на их уже заинтересованные вопросы «без протокола» – главным образом, по-русски. Но коллективный рассказ на тему «Мой город» добросовестно составлялся так, как и положено на уроке немецкого языка. Самые находчивые и скорые поспешили высказать избитые, но вполне уместные фразы. Остальные «перлы» немало позабавили Магду. Которая, однако, самоотверженно пыталась спрятать улыбку и терпеливо поправляла все огрехи.

И вот уже почти все высказались, и Магда ощутила лёгкое беспокойство: почему-то Павел непривычно молчит. Где он? И тут же, как бывало всегда, когда она подумает о нём, их взгляды встретились. Павел словно слышал её. Вот и сейчас он как-то неприметно приблизился. И сказал быстро и взволнованно, только для неё: «Мне дорог этот город, потому что здесь я встретил вас». Случившийся рядом Егорычев, который безуспешно пытался высказаться по теме, тут же повторил то, что уловил, – первую часть фразы Зорина, а от себя добавил с апломбом: «Потому что у нас самые „гут“ девушки». Магда хвалила Егорычева за патриотизм – а сама, покачивая головой, смотрела на пылающего лицом Павла.

Магде было 27 лет. Дома, в Германии, у неё был Фредди, близкий друг, с которым собирались пожениться в неопределённом будущем. Русский мальчишка затмил своей яркостью рыхлую фигуру Фредди, бесцветные глаза которого решительно не помнила. А эти угли зажгли кровь, их не забыть…

Всё в Магде казалось мягким: и медовый оттенок слегка рыжеватых волос, и белый подбородок, и маленькие розовые мочки ушей. И манера говорить, и жесты, и выражение лица… Если бы её звали по отчеству, если бы голос её был твёрже и зычней, вряд ли в голову Павлу заглянули бы крамольные мысли. А так… «Фройлен Магда» – и холодок по спине. Её брючный костюм тоже в диковинку и на учительнице смотрится… гм… более вызывающе, чем на девчонках мини. Разумеется, на дискотеках.

…Магда обвела взглядом десятиклассников и сказала, что они молодцы и что урок окончен. Детки завопили «ура». А Егорычев жизнерадостно предложил «отметить это дело» в кафе, что призывно сверкало вывеской напротив.

Неожиданный набег не застал врасплох шефа заведения. Места за столиками нашлись для всех. И горячие напитки не заставили себя ждать. Шумные посетители оказались в большинстве своём людьми занятыми – кружки, секции, неотложные дела довольно скоро унесли многих. Правда, некоторые позволили себе полакомиться пирожным или перекусить бутербродом. «Хлоп-хлоп», – выплёвывала недовольная дверь краткосрочных клиентов. Вскоре не осталось почти никого. Стала слышна музыка и звяканье убираемой посуды.

У Павла через час начиналась тренировка в секции фехтования, и он, никогда не числящийся в прогульщиках, прекрасно помнил об этом. Но… Подняться и уйти было выше его сил. Напротив сидела Магда. Её лицо от мороза и последующего тепла стало по-русски румяным. Ни оттенка учительского выражения не осталось на нём. А всегдашняя притягательность усилилась. И во всём – в спустившемся на розовое ушко рыжеватом завитке волос, в изящных пальчиках, что держали чайную ложку, в пухловатых губах, в округлом подбородке – во всём её облике было столько магнетизма, столько манящей запредельности…

Магда чувствовала обжигающие взгляды, и фраза Павла – «о городе» – непрестанно звучала в мозгу. Сосредоточенно помешивая остывший кофе, она казалась отстранённо-далёкой. На самом же деле – она решала одну из самых сложных задач… Может быть, он всё же уйдёт?..

– О, уже никого нет! – так и не дождавшись, Магда тряхнула, наконец, головой и, поднимаясь из-за стола, огляделась. Намеренно избегая встречаться глазами с Павлом. Он вскочил. В висках стучало. Только ли от выпитого кофе?

– О, уже темно, проводи меня, – обронила Магда, не обернувшись, когда они вышли на улицу.

Это прозвучало так естественно… «Я в любом случае пошёл бы», – внутренне холодея, понял себя Павел.

«Он и без этого пошёл бы за мной», – подумала Магда, заметив краем глаза, как дрогнули при её словах его ресницы.

Воздух был свеж, и морозец крепчал. Потому Магда, пряча лицо в пушистый воротничок, шла быстро. Павел мороза не замечал. Он завороженно смотрел на снежинки, что зависали в выбившемся из-под шапочки медовом локоне. А синие сумерки подступали всё ближе. Их расчерчивали подвижные жёлтые дорожки фар. Фырчали моторы, звенели проходящие мимо трамваи, люди пробегали по своим делам – улица была наполнена обычными вечерними звуками. Но Павел слышал лишь звук высоких чёрных каблучков, которые так по-нашему поскрипывали, вдавливая снег…

Магда жила довольно близко, в пятиэтажном кирпичном доме – это директор школы расстарался, чтоб не ударить в грязь лицом, – на первом этаже. Что было очень удобно… В подъезде горела тусклая лампочка. Магда отыскала в сумочке ключ. Свет в коридоре брызнул в глаза неожиданно ярко. Павел чуть зажмурился.

– Битте, раздевайся, – совсем рядом раздался чарующий голосок Магды.

«Что я делаю?!» – запоздало шевельнулось в мозгу десятиклассника. Внезапно скованный, он неловко разулся, снял шапку и куртку. Механически провёл по волосам. Глаза уже освоились со светом, и Павел с восхищением принялся смотреть. Нет, не на учительницу – на ту прелестную молодую женщину, что с небрежноватым кокетством поправляла перед круглым настенным зеркалом растрепавшиеся прядки. Округлые плечики угадывались под тёмно-ореховым пиджачком. Без каблучков фройлен оказалась неожиданно дюймовистой, чуть выше его плеча. И Павел окончательно перестал чувствовать себя учеником. Социальные различия утратили власть. Они были просто мужчина и женщина – взрослые люди, которым незачем притворяться друг перед другом. Магда поняла это, когда, обернувшись, оказалась с Павлом неожиданно близко, и он не отшатнулся вспугнутым оленёнком, а бережно принял её в свои объятья.

Каким горячим, неутомимым и уверенным в себе открылся Магде этот неискушённый мальчик! Его первые – она не могла обмануться! – первые! – поцелуи своей непосредственностью, вкраплённой в страсть, были пьянящи до умопомрачения. Его мускулистое ловкое тело хотелось обнимать бесконечно. Никогда ещё Магде не приходилось так глубоко, так безвозвратно окунаться в пучину страсти. Грех совращения она сама себе простила. Павел смотрел на неё обожающими глазами – и ни тени раскаяния не испытывал.

То, как они будут общаться на людях, больше всего беспокоило Магду: ей казалось, что все сразу поймут… Но эта тревога оказалась совершенно напрасной: Павел не переменился с ней ни на йоту. Подчёркнуто вежлив и корректен, он с прежним спокойствием смотрел ей в глаза и обращался без единой сомнительной ноты в голосе. Такого самообладания она и ожидать не могла… И тем желаннее, по контрасту, становились встречи тет-а-тет. «Как я буду жить без него?» – однажды подумала Магда и испугалась: «буду жить» – это о будущем, а какое будущее может быть у них одно на двоих? Да никакого. Так что слишком увлекаться вовсе не следовало. Красивый русский мальчик встретит красивую русскую девочку. Нет, не из тех, что учатся с ним вместе – ни в одной Магда не увидела достойную Павла. Другую. Обязательно встретит. Жаль только, что они больше никогда не увидятся…

…А девочка была. Только Магда о ней не узнала. Потому что Павел задвинул в ящик летние приключения – вместе с фотографией своей летней подруги. Едва лишь познакомился с Магдой… В ошарашивающей взрослой жизни не было места ни тоске, ни беспросветности осени. И летняя романтическая история, завершившаяся сплошным минором, съёжилась и отступила куда-то на задворки.

Они познакомились случайно, волею обстоятельств оказавшись в кардиологическом санатории: двое подростков среди пожилого контингента.

Экзамены за 8 класс не лучшим образом сказались на здоровье Лили: в сердце обнаружились шумы, в крови – недостаток гемоглобина. А один ветеран некстати отказался от почти оформленной путёвки – ему предложили более престижную здравницу. И участковый терапевт, убивая двух зайцев, убедил Лилиного брата Олега воспользоваться шансом поправить здоровье сестры. А Павел угодил в санаторий по милости отца, заглаживающего свою вину…

В тот день Павел поднялся рано. Солнце трогало лучом занавеску, приглашая на волю. Два соседа по комнате, как и положено нормальным отдыхающим, ещё досматривали сны. И Павел решил воспользоваться моментом, чтобы сгонять к морю.

Утренняя прохлада была приятна. Благоухающая природа, казалось, недоумевала: как люди могут спать? Неужели их не прельщает свежесть, которую через час-другой растворит зной?

Павел шёл по дорожке к запасному выходу, логично рассудив, что именно им пользуются нелегальные купальщики.

Полузаросшая тропка петляла, то ныряя в заросли, то выскакивая на открытое место, то почти приближаясь к основной аллее, вдоль которой выстроились домики отдыхающих. Павел передвигался сначала крадучись, но потом понял, что нереально на кого-то наткнуться в этот неурочный час. Задумавшись, не сразу заметил, как тропинка в очередной раз выскочила из кустов и вывела к синему домику, на ступеньках которого сидело заспанное создание: длиннокосое, синеногое, в солнечно-яркой футболке. При его появлении создание вскочило – и Павел узнал «барышню», которую обнаружил накануне сидящей на скрытой зарослями скамейке. С книжкой в руках и в беленьком сарафанчике. Окликнуть её вчера он не решился – незамеченный, обалдело простоял несколько минут и ушёл. А сейчас как-то само собой слетело с языка:

– Пойдём к морю!

Она, смеясь, закивала и через три ступеньки прыгнула к нему.

…Магда уезжала после зимних каникул. Никаких прощальных сцен с заламыванием рук и обливанием слезами не было. Сувениров и вещиц на память – тоже. Магда лишь крепко прижалась к Павлу, сказала: «Ты – настоящий. Оставайся таким». И, к немалому смущению юноши, перекрестила его – комсомольца и советского школьника. За одно это его могли бы запросто вычеркнуть из ВЛКСМ. А за аморальную связь (!) с взрослой женщиной (!!), с учительницей (!!!), с иностранной подданной (!!!!!) карательные органы, пожалуй, стёрли бы его с лица земли. Но Павел, к своему удивлению, не чувствовал ни ужаса, ни угрызений совести.