Чертков милостиво возвращает меня обратно, усаживает в кресло, открывает бар и наливает что-то в стакан. Протягивает:

– Пей.

Я смотрю на порцию алкоголя как на чашу полную яда.

– Мне нельзя, – лгу. – У меня аллергия.

Тогда он пьет сам. Осушает до дна. И я уже сомневаюсь в правильности своего решения. Мне совсем не хочется, чтобы он напивался.

– Как долго… придется расплачиваться?

Он молча наливает новую порцию выпивки.

– Никак не угомонишься, детка.

– Я просто пробую понять.

Он снова пьет до дна и отставляет бутылку.

– Снимай белье, – приказывает коротко.

– Что?

Он не повторяет, наклоняется надо мной, ловко расстегивает бюстгальтер, вытаскивает из-под платья и отбрасывает в сторону. А в следующую секунду поднимает платье, грубо стягивает трусики, разрывает, оставляя красные следы на бедрах.

Я моментально подскакиваю на ноги, заношу руку для удара, намереваюсь влепить пощечину, но в последний миг замираю.

Включается инстинкт самосохранения.

Чертков не делает ни единой попытки защититься, перехватить мое запястье. Он выжидает. Он хочет, чтобы я его ударила.

Ему нужен только повод.

– Ты удивительная, детка. Учишься, не совершая ошибок.

Он обхватывает меня за талию и усаживает на стол, задирает платье до живота, раздвигает ноги коленом. Все это происходит настолько молниеносно, как будто он совершает только одно движение.

– Говорят, женщин бить нельзя. Но я полагаю, что если женщина размахивает кулаками, она становится мужчиной, и раз так, то нет ничего плохого в том, чтобы преподать ей урок.

Чужие пальцы проникают в меня.

– Я… – вздрагиваю.

– Ты такая мокрая, что даже мне становится стыдно.

Этими же руками он убил человека. Совсем недавно.

Как я могу желать ублюдка, методично уничтожающего мою семью?

– Естественная реакция организма.

– Тебя заводит кровь? Насилие?

Он обхватывает меня за горло и слегка сжимает. Его пальцы проникают еще глубже, касаются еще бесстыднее.

– Мы определенно повеселимся.

– Ты не получишь от меня ничего кроме тела.

– И буду этим вполне удовлетворен.

Он приближает свое лицо вплотную к моему.

– Скажешь мне, где твоя душа, когда я буду трахать тебя.

– Я еще не дала своего согласия, – бросаю глухо.

– Я буду трахать тебя. Хоть с согласием, хоть без. Мы обойдемся без контракта, ведь все предельно просто. Никаких ограничений, никаких табу. Срок? Навсегда. Если хочешь – до гроба.

– Практически предложение руки и сердца, – не удерживаюсь от иронии.

– Я умею быть романтичным.

Конечно.

Я смотрю в его глаза и только теперь понимаю, что они вовсе не черные. Голубые. Холодные, будто стальные. Обжигающие, ледяные.

Но зрачки настолько расширены, что легко ошибиться.

Значит, он все-таки хочет меня. Возбужден? Я не спешу это проверять.

Его пальцы внутри. Ласкают и поглаживают легкими, порхающими движениями, медленно и уверенно. Поразительный контраст. Его же пальцы сжимаются вокруг моего горла. Не причиняют боль, а указывают на место, доступно объясняют кто из нас главный.

Я смотрю в его глаза и ощущаю как все мое тело напрягается, вибрирует, звенит как натянутая тетива.

Наконец я могу прочесть это новое, неизведанное чувство.

Мне прекрасно знакома похоть. Известно обожание и восхищение. Зависть и гнев, все давно опознано, отмечено.

Но здесь… другое.

Здесь ненависть.

Жгучая. Острая. Ранящая. Опасная. Испепеляющая.

За что этот человек ненавидит меня? Настолько сильно. Почему? Мы впервые видимся. Никогда наши пути не пересекались.

Я далеко не у всех вызываю позитивные эмоции, но чтоб вот прямо так. Чем я это заслужила?

Он резко отступает, как будто чувствует, что тайное стало явным, что я случайно проникла в его разум и прочла секретные материалы.

– Я хочу посмотреть, как ты двигаешься. Пойдем.

Я не сопротивляюсь. Соскальзываю со стола, поправляю одежду, на негнущихся ногах следую за ним.

Моя жизнь была сказкой. Я получала все, что пожелаю. Отец исполнял любой каприз. Но сверкающие декорации рухнули в один момент и погребли нас под обломками.

Я ни о чем не жалею, я все это заслужила и я готова расплатиться.

Глава 3

На экране мое лицо. Крупный план. Хорошо, что сегодня на моих губах водостойкая помада. И вообще макияж получился удачный.

Легким кивком головы поправляю волосы. Волнистые локоны развиваются за спиной, струятся и переливаются, пойманные в ловушку ярких неоновых огней.

Я улыбаюсь уголками рта. Подмигиваю. Я выгляжу соблазнительно и несмотря на все, я постараюсь насладиться представлением.

Мне не о чем волноваться.

Я стою у шеста. Или правильнее сказать – у пилона? Я в платье и без белья посреди ночного клуба.

На всех экранах показывают мое лицо. Меня. Но к счастью, в поле моего зрения один дисплей.

Ничего. Зато помада стойкая. Гораздо более стойкая чем я.

Зачем Чертков меня сюда привел? Профессиональная танцовщица мигом освободила место, удалилась подальше, а мне предоставили полную свободу действий.

– Давай, – шепнул он на ухо и шлепнул по заднице.

Ему не нужно напоминать, что на кону жизнь моего отца. Все понятно по умолчанию. Роль у меня не завидная, и я пока не готова бунтовать.

Но все же – зачем? Он хочет унизить меня? Хочет чтобы я почувствовала себя полной дурой?

Ответ дает новый трек. Вернее, совсем не новый. Популярный лет десять назад, звучал на каждом танцполе и…

Десять лет назад.

Выпускной.

Он знает, что сделал мой брат. Так сказал Скворцов. Он знает, что сделала я.

По спине крадется холод, меня знобит.

Но откуда такие детали? Вплоть до музыки? Совпадение?

Эту композицию я не забуду никогда. Восточные ноты, приятный женский вокал. Жесткий ритм.

И кем он себя возомнил? Судьей? Палачом?

Он хочет шоу? Он его получит.

Я не лезу на шест, я не делаю крутки, я не демонстрирую чудеса акробатики, я не хвастаюсь растяжкой.

Я просто начинаю танцевать вокруг пилона. Я двигаюсь так, что все взгляды очень скоро оказываются прикованы ко мне. Я извиваюсь и выгибаюсь. Мои ладони скользят по сверкающему шесту. Многообещающе. Мои волосы танцуют вместе со мной, повторяют крутые повороты бедер.

Я люблю это. Внимание. Я наркоманка, я сижу на игле жадных, раздевающих взглядов. Я питаюсь восхищением и завистью. Я кайфую и улетаю, парю в эйфории.

Алое платье. Голые плечи, голые бедра.

Я знаю, что сколько бы мужчины не вели разговоры о духовной близости, каждый хочет красавицу в свою постель. Лучшую. Королеву. Просто не все могут себе это позволить.

Тут как с машиной.

Кто бы стал ездить на «Жигулях», будь у него возможность оседлать «Феррари»?

Я выписываю бедрами такие зигзаги, что у наблюдателей кружится голова. Я вхожу во вкус, я получаю настоящее удовольствие.

Жить в этом образе легко и приятно.

Я не желаю возвращаться обратно в реальность.

Холодная стерва. Наглая и беспринципная. Вот кто я этой ночью. Все хотят завладеть мной, но никому ничего не светит.

У меня уже есть хозяин.

Да, милый?

Я поворачиваюсь к Черту спиной, плавно наклоняюсь и резко выпрямляюсь. Копна темных волос взлетает в воздух.

Подозреваю он бы с огромным наслаждением размазал меня прямо по полу. Избил бы до смерти, переломал все кости и заставил захлебнуться кровью.

Возможно, моя заветная мечта сбылась?

Я наконец нашла то, что убьет меня.

Памятный трек сменяется другим, вполне обычным. И я покидаю сцену.

– Какие планы на вечер? – неизвестный тип нарывается на неприятности.

– Никаких, – усмехаюсь.

– Тогда по коктейлю?

Чертков возникает между нами.

– Сгинь, – заявляет коротко, и парень сливается.

– Все? – кривлюсь. – Даже не убьешь никого? Теперь достанется только мне?

– А тебе не терпится?

Он притягивает меня к себе, впечатывает бедра в бедра, и я ощущаю как гигантский ком формируется в моем горле.

Какой огромный. Не только ком. Он.

Я смотрю на него. Снизу вверх. Иначе не выходит. Он выше меня головы на две. Моя голова покоится на его груди.

Я схожу с ума. Я хочу, чтобы он меня поцеловал. Я изнываю от этого дикого и странного желания.

Я как будто прикасаюсь к тьме. К Дьяволу.

– Шальная ты, – говорит он.

– Бешеная.

Он уводит меня в какую-то вип-кабину. Вероятно здесь стриптизерши танцуют для гостей на коленях. Стены кажутся прозрачными, стеклянными. Но на самом деле только изнутри все видно, а снаружи ничего. В потолке горит множество крохотных лампочек, мерцают и мигают так часто-часто, что у меня начинает кружится голова. Вокруг привычные оттенки красного и черного. Темные кожаные диваны, бордовые ковры.

Тут отличная звукоизоляция, тишина и ни души, а за стеной царит веселье. Публика зажигает по полной программе. Мой незадачливый ухажер клеится к другой.

– Я хочу выпить, – медлю. – Гранатовый сок, пожалуйста.

Чертков вызывает официанта и через секунд тридцать мой заказ красуется на столе. Я выпиваю напиток до дна, крупными глотками.

Мы опять остаемся вдвоем. Я сижу, он стоит напротив.

– Скажи, ты действительно считаешь, что имеешь право наказывать меня? – все же решаюсь. – Ты ведь не знаешь ничего, ты понятия не имеешь о том, что там произошло. И какая тебе разница?

Его ладонь ложится на мою макушку, заставляет запрокинуть голову.

– Знаешь, на что похож твой рот?

– Не переводи…

– На п…зду. Но это выглядит красиво. Интересно накрашено.

Он поглаживает меня по щеке.

– Ты не собираешься говорить? – игнорирую грубость.

– С тобой – нет.

– Недостаточно умна?

– Твой ум слабо волнует.

Он собирает мои волосы в хвост.

– Возьми у меня, – продолжает глухо.

– Что?

Криво усмехается.

– Возьми у меня в рот, – поясняет практически по слогам.

Я задыхаюсь от возмущения.

Нет, подобные предложения поступали и прежде. Мне много чего предлагали. Но не в таком тоне, не так.

Я хочу запротестовать, выдать ядовитое замечание, но рука на моем затылке будто тяжелеет, тянет волосы назад, вынуждая до боли выгнуть шею.

Если не сделаю по-хорошему, то будет по-плохому.

Я пытаюсь отключиться и действовать механически, не оценивать происходящее. Я берусь за пояс на его брюках и соприкасаюсь с горячей гладкой кожей. Обжигающая волна обрушивается на меня, а мозг точно ватный. Я забываю что к чему, ничего не соображаю, иду на поводу природного инстинкта.

Мои ладони скользят по враз напрягшемуся животу Черткова. Вверх, изучая идеально вылепленный пресс. А потом вниз, к узкой дорожке темных волос.

Я слегка приподнимаю его рубашку и как завороженная смотрю на стальные мышцы, на вздувшиеся вены.

Интересно… а какой он там? Чуть дальше.

Я расстегиваю его брюки, опускаю ткань, извлекаю вздыбленный член. Я прикасаюсь к нему очень осторожно и неуверенно.

– Крепче, – следует хриплый приказ. – Сожми крепче.

Я в тумане.

Я не чувствую ни малейшего отвращения.

Какой же он красивый. Везде. И здесь тоже. Особенно здесь. Длинный, крупный, мощный. Ровный, идеальный. С большой головкой, на которой виднеется капля смазки.

Я подаюсь вперед и касаюсь его сомкнутыми губами. Отстраняюсь и облизываюсь, смотрю вверх, в потемневшие глаза Черткова.

– Такой огромный, – бормочу надтреснутым голосом. – Не поместиться.

– Смелее, детка. Ты же не первый раз сосешь.

В первый.

Но ему об этом знать необязательно.

Я опять касаюсь его члена, ласкаю языком набухшие вены. Я ощущаю его пульсацию внутри себя. В нижней части живота растет огненный клубок. Все быстрее и сильнее, по нарастающей.

Мы будто настроены на одну радиостанцию.

Безумие, однако наша кровь бьется в едином ритме.

Я пытаюсь убедить себя, что это сеанс терапии. Я способна оправдать все, что угодно. Если действительно хочу.

Алкоголь. Доза. Не важно.

– Бери глубже, – отрывисто заявляет Чертков. – Хватит баловства. Заглатывай.

Я невольно замираю, отклоняюсь от него.

– Тебе не нравится? – задаю совершенно идиотский вопрос.

И он срывается.

Это похоже на взрыв, на шторм, сметающий все на своем пути, разбивающий в щепки любые препятствия.

Он надавливает на скулы, заставляя широко открыть рот и вбивается внутрь резким толчком, упирается в самую глотку, заполняет без остатка.

Я задыхаюсь, только даже не пробую вырываться.

Он трахает меня в рваном ритме, совсем не церемонится. Как животное. Удовлетворяет низменную потребность, желая лишь спустить сперму. А потом грубо отталкивает.

– Самый дрянной минет в моей жизни, – бросает с издевкой.

– Никто не жаловался, – отвечаю холодно.

– Кончали от счастья, что ты им дала?

– Кончали от мыслей обо мне.

– Как поэтично, – ухмыляется.

– Ну тебе этого не понять.

– Полагаешь, у меня недостаточно тонкая душевная организация?

– Дикие звери проявляют больше нежности при случке, – стараюсь вложить в данную фразу все возможное презрение.

– А ты не думала, что все зависит от того, кого я трахаю? – похлопывает по щеке. – С одними тянет проявить нежность, а других можно только еб…ть. Любопытно, к какой категории относишься ты?

– К той, которая бы никогда добровольно под тебя не легла!

– Рот открой.

Сдавливает подбородок так, что я взвываю.

Его пальцы ложатся на язык, пробираются глубже, давят, вызывая рвотный позыв. Я дергаюсь, сгибаюсь, стараясь увернуться.

– Соси давай.

Я подчиняюсь автоматически.

Мой ум не задействован. Только голая похоть.

Я ощущаю странную одержимость. Я будто прикована к этому человеку невидимой цепью.

– Активнее. Обхватывай плотнее.

Мои бедра сжимаются. Порочно, ритмично.

– Уже потекла? – насмешливо спрашивает Чертков.

И я ощущаю как влажно становится между ног.

Черт.

Я кусаю его и отталкиваю.

– Мудак!

– А куда делась Катерина Олеговна? – посмеивается, а потом бьет меня по щеке, наотмашь, но не сильно, просто приводит в сознание.

– Ты… ты…

– Я? Я? Что? – передразнивает.

Бьет снова и снова.

Мои щеки горят от его пощечин.

Пытаюсь подняться с дивана, но он толкает меня обратно. Накрывает губы ладонью, сминает безжалостно. Размазывает помаду по лицу.

– А тебе идет, – ухмыляется.

– Представляешь, что это кровь?

– Да, – скалится. – И х*й твердеет, хоть камни обтесывай.

– Быдло.

– В задницу ты также паршиво трахаешься?

– Я не трахаюсь в задницу.

– Так ты практически девственница.

Он сжимает мою грудь, и я не в силах сдержать стон.

– Ничего.

Его руки опускаются ниже, по талии, по животу, перемещаются на спину, а потом жестоко сминают ягодицы.

– Ты распробуешь и войдешь во вкус, будешь подмахивать и просить добавки, – обдает жарким шепотом. – Ты же горячая, дашь фору любой шалаве.

– Я не стану…

– Я же чувствую насколько ты мокрая. Все платье насквозь.

Его пальцы забираются под смятую ткань, по-хозяйски проникают внутрь, заполняют истекающее возбуждением лоно.

Не могу сражаться, не способна сопротивляться. На меня накатывают болезненные и сладостные спазмы. Я кончаю с протяжным, жалобным всхлипом.

Он подхватывает меня и усаживает на спинку дивана. Она широкая, там полно места. А позади тонкое звуконепроницаемое стекло. Сотни извивающихся на танцполе тел, трек сменяет трек, оглушительно гремит музыка.

А у нас тихо. Играет только собственная мелодия – бой бурлящей в жилах крови, стоны и рычание. Немая схватка разгоряченных тел.

Треск ткани, несколько резких движений. Платье легонько соскальзывает. Куда-то далеко, на пол.

Зато туфли держатся крепко.

Я успеваю лишь вдохнуть и выдохнуть. Опомниться не успеваю. Мои ноги оказываются раздвинуты, заброшены на плечи Черткова.

Я застываю в ожидании чудовищной боли. Зажмурившись, закусываю губу до крови, напрягаюсь.

Меня трясет. Только напрасно.

Ничего не происходит. Точнее происходит очень много.

Он овладевает мною. Входит грубо и резко, сразу на всю длину. Не делает никакой паузы, двигается мощными и жесткими толчками. Трахает размеренно, упивается процессом, наслаждается.

А не чувствую боли.

Почему? Ведь обычно все совсем иначе и…

– Жаль, что никто не видит, – шепчет прямо в губы, но не целует.

– Чего?

– То, как ты извиваешься подо мной.

Он отстраняется и покидает меня.

– Пожалуйста, – тянусь за ним, хватаю за полы рубашки.

– Не спеши.

Сжимает мои бедра, подтягивает ближе и переворачивает на живот. Ударяюсь о диван, но не замечаю никаких неприятных ощущений.

– Пожалуйста, – хнычу, выгибаю спину.

– Даже самую норовистую кобылу можно объездить, – смачно шлепает по заду.

Кричу.

Он трется вздыбленным членом о мои бедра.

– Скажи, куда тебя трахнуть?

– Туда, – льну к нему лоном.

– Я не понимаю, – поглаживает ягодицы, щипает. – В задницу или в п…зду?

– Ты знаешь.

– Я хочу услышать от тебя.

Утыкаюсь лбом в обивку дивана.

– В п…зду.

Он смеется и берет меня так, как я прошу.

Горячий твердый член движется точно металлический поршень. Имеет медленно и уверенно, со вкусом.

Я содрогаюсь и скулю. Я чувствую себя так, будто вкалываю героин прямо в вену, или напиваюсь до алкогольных галлюцинаций.

Поверьте, это не метафора. Я прекрасно сознаю о чем говорю.

Я целиком и полностью теряю контроль.

Черт владеет мной. Вбивается внутрь, таранит гигантским членом. Унижает, уничтожает. Обращает в дрожащий и безвольный сгусток плоти.

Черт обдает раскаленным дыханием мой затылок. Сжимает грудь, выкручивает соски так, что останутся синяки.

Черт тащит меня прямо в ад и не встречает никакого сопротивления.

Мой последний секс был десять лет назад. Оправдывает ли это постыдную капитуляцию? Вряд ли.

– И где сейчас твоя душа? – саркастично интересуется Чертков, вдалбливаясь вглубь с новой силой. – Там, где орудует мой член?

Я не чиста и не невинна. Никогда такой не была. Наверное. Или попросту забыла о тех временах.

Но мне кажется, моя душа там, где ОН.

Проклятый Максим Чертков.

Глава 4

Говорят, ненависть разрушает, уничтожает изнутри, опустошает, оставляет за собой лишь выжженную пустыню.

Но для меня ненависть – лучший мотиватор.

Все, чего я добился, было основано на этом жгучем и всепоглощающем чувстве. На ярости и злобе. На безудержном желании отомстить, расплатиться по счетам раз и навсегда.

Сейчас в это трудно поверить, но раньше я был слабаком. Когда-то давно, в другой жизни. Я сутками напролет изучал разные книги, торчал перед экраном компьютера, готовился поступать в престижный университет. Я стеснялся девушек и краснел как полный кретин. Общался только с матерью и братом, друзей не заводил. Я мечтал заниматься любимым делом, построить карьеру.

Рядовой задрот. Если бы я встретил прежнего себя сегодня, набил бы ему морду за попытку слить все мои перспективы в унитаз.

Я должен благодарить семейство Князевых.

За толчок. За удар под дых. За то, что они помогли хилому пареньку встать на путь истинный, открыли глаза на реальное положение вещей.

Они вложили в мою руку нож. И я не мог не сжать его изо всех сил.

Я понял, кто побеждает. Кто правит балом.

В один чудесный день я бросил учебу и занялся тем единственным, что действительно приносит пользу.

Я не заключал контракт с Дьяволом. Я им стал.

И реальность заиграла новыми красками, оказалась простой и понятной. Никаких душевных конфликтов, никаких метаний и терзаний, никаких угрызений совести.

Наконец я вдохнул полной грудью. Я освободился, сбросил оковы. Для меня не существовало «хорошего» и «плохого», только собственная выгода.

Шаг за шагом я приближался к своей главной цели, разрабатывал план, реализовывал его по пунктам. Медленно и методично. Четко, по нотам. Помогал аналитический склад ума.

Я пробивал дорогу. Ломал кости. Свои и чужие. Я убивал людей голыми руками. Но мне никогда не снились кошмары. Про них – никогда.

Я получил много приятных бонусов. Деньги. И все, что на них можно купить. Женщин. Разных, под любое настроение.

Я нажил огромное количество врагов. Но никто меня не предавал, ведь я изначально никому не доверял.

Хотя… где же те, кто пытался нагреть меня? Обставить, подставить, смешать с дерьмом.