– О-о! Прогресс на лицо! Хотелось бы еще узнать, как эти ваши навыки работают на практике. Хотя… – она чуть погрустнела, – лучше не узнавать этого. Мы не чокаясь пригубили свои бокалы с пивом и некоторое время молча потягивали древнеегипетский напиток…

– Лен, слушай, а почему то послание бин Ладена ультиматумом-то называют?

– А потому, мой дорогой, что почаще надо вылезать из своих научных статей и хоть немного времени уделять политическим сводкам, – она назидательно погрозила мне указательным пальчиком. – А дело в том, что в том ультиматуме была опубликована прямая и явная угроза, мол, либо вы, то есть мир техногенной цивилизации, прекращаете производство всяких машин и киберов и убираетесь восвояси с исконно арабских территорий, либо мы сами решим за вас эту проблему, уничтожая такие объекты, как атомные станции, корабли, подводные лодки и т. п. Примечательно, что к исконно арабским территориям покойный бин Ладен относил весь континент Евразия, а также плодородную часть Африки и всю Океанию. В свое время он мечтал всю эту территорию сделать единой арабской страной, живущей по законам шариата.

– М-да… – промычал я, попивая свое пиво, а Ленка продолжила:

– Интересно, что сей ультиматум начал на практике работать лишь десять лет назад, когда население планеты уже существенно поубавилось, а техники стало столько, что взрывай – не хочу. А вообще в ужас придти можно, если подумать, какой был бы наш мир, если бы планы великого террориста осуществились.

Я вопросительно посмотрел на нее, чтобы она продолжала говорить. Мне очень нравится, когда она рассказывает что-то, пусть даже мне это давно и хорошо известно.

– Ты же знаешь, я в аспирантуре изучала арабский мир, каким он был на рубеже 20—21 веков… Если это не наш каменный век, то тогда не знаю даже, какое слово тут применить. В Библии, если ты помнишь, описывается мир 2000 лет назад, эти нищие иудеи, пекущие в ямах лепешки невесть из чего, да пьющие вино по вечерам в качестве развлечения. А теперь представь, что в тот мир время от времени сваливаются предметы современной цивилизации, и бедные дикие иудеи, не умеющие ими пользоваться, находят им какие-то сверхъестественные применения. Впрочем, оружием любого времени дикарь овладеет довольно быстро, как это ни печально.

– А вот позвольте поставить вам запятую, – я начинаю умничать, – в современном оружии есть масса предохранителей на сей счет. Это я тебе как член группы Омега говорю, – я гордо выпячиваю нижнюю губу. – Например, оружие слушается только своего единственного хозяина, определяя его по генетическому коду – проба берется мгновенно с поверхности кожи пальца. Этим, кстати, объясняются наши перчатки с дырками для пальцев. Кроме того, оружие снабжено искусственным интеллектом, который время от времени, конечно же, не в условиях боя – на то он и интеллект, чтобы отличать ситуации, – проводит коротенький тест, позволяющий отличить человека современной, как ты говоришь, западной цивилизации от всех прочих человеков.

– Ха, и что это за тест? – Ленка смеется, но видно, что ее заинтересовали эти подробности.

– Ну, во-первых, тест каждый раз новый, сколько их там в памяти напихано, понятия не имею, это секретная информация. А во-вторых, вопросы могут быть от самых простых типа «Где находится Канзас?» до самых сложных, например, э-э-э-э… «Приведите нетривиальный пример решения уравнения телепортационных флуктуаций». – жду ее реакции.

– О-го-го! Это что же получается – мне оружия не дадут? – говорит Ленка с ироническим сожалением. Я доволен ее реакцией и выдаю заготовленный ответ.

– А вот и нет! Компьютер в автомате обычно настраивается в ходе опросов на тот или иной тип высшего образования у своего пользователя. Тебе он будет задавать преимущественно гуманитарные вопросы по теме журналистики. А вот необразованного дикаря он распознает довольно быстро и тут же самоликвидируется.

– А дикарь при этом не ликвидируется?

– Все может быть… – делаю многозначительную паузу, – Шучу! Конечно, нет! Он так и останется при своем.

– Надо же, как прогресс шагает вперед, не уследишь за всем!

– А это потому, моя дорогая, – передразниваю ее, – что нужно хоть иногда вылезать из своих интервью и всяких там виртуальных и прочих жутко политизированных издательств и почитывать научно-популярную литературу. С тех пор, как заработал первый термоядерный реактор 7 лет назад, промышленности стало все легче внедрять новые технологии – энергии-то завались! Правда, стоит эта энергия пока что все равно немерено… – я обрываю себя на полуфразе, заметив, что Ленка не слушает меня.

– Как всегда, ты отыгрался, – замечает Ленка, надув губки и потупив взгляд. Впрочем, уже через несколько секунд ее посещает какая-то идея, и она, опять радостная, поднимает свой бокал с остатками пива и говорит:

– А давай-ка завалимся дома на диванчик, да нагленько так пробездельничаем весь вечер!

– А давай! – говорю я, чокаемся с Ленкой бокалами и осушаем их. Тут же выплывает ненавязчивое слабо мерцающее голубым светом табло в воздухе, на нем текст: «с ваших счетов снято по 10 долларов». М-да, неделю назад это пиво стоило 9 баксов, какого черта! Ленка, впрочем, не обращает внимания на это сообщение и спрашивает:

– А совесть не замучает?

– Э…?

– Не обращай внимания, цены сейчас везде поднялись слегка… – она словно читает мои мысли. – Я спрашиваю, совесть не замучает тебя, если ты всю вечерину пробездельничаешь и не напишешь ни одного интеграла в своем компьютере?

– А была бы, так может и замучила бы, хрен знает, – улыбаюсь.

– Пошли домой, бессовестный! – Ленка встает, оправляет свое платьице, я тоже поднимаюсь и, взяв друг друга за руки, мы направляемся к выходу. За время нашей короткой беседы летающий клуб «Багатель» успел пролететь над всем Кривоколенным переулком, оставив по правому борту сияющую вечерними огнями Мясницкую, повернул над Лубянкой в сторону Китай-города, и теперь справа, чуть поодаль, возвышались великолепные башни Кремля – ``сердца нашей России и души всего человечества»». Где-то я вычитал такую фразу, не у Лехи ли случайно? Надо будет спросить…

Шлюпка клуба отвезла нас прямо на Театральную площадь – когда народу в клубе немного, у шлюпок есть время отлететь чуть в сторону от основного маршрута «Багатель» и, если повезет, забрать там новых посетителей. Так оно и вышло – когда мы покинули шлюпку, на наше место тут же забралась парочка весьма раскованных молодых девиц и отправилась в клуб искать себе приключений на ночь.

Было уже около 9 часов, и мы решили прогуляться по центру Москвы, вечером наш город особенно красив.

– Слушай, Лен, я вот уже не в первый раз думаю, какая мы с тобой экзотическая пара, держимся друг друга уже целых 5 лет, и все нам нипочем, это на фоне-то всеобщего сумасбродства, – говорю я.

– Это ты мне намекаешь таким вот образом, что завел себе вторую подружку? – Ленка натянуто улыбается. Ох уж эти бабы, подумалось мне.

– Ни Боже ж мой! Это я намекаю на то, что вокруг бардак, а у нас с тобой все как в старые добрые времена! Мы с тобой являем, я бы сказал, сияющий алмаз в общей серой каше молодежи, – я пытливо вглядываюсь в ее умные глаза.

– Я поняла, Дрю, ты хочешь сказать, что тот, кто ест эту кашу, непременно обломает о нас зубы? – она почти смеется.

– Ага, и это тоже. На самом деле я имел ввиду, что такие алмазы беречь следует… Не понимаю только, почему с другими это не так, ты что думаешь об этом, мой милый журналист?

– А думать тут особо не о чем. Наша фирма постоянно следит за всякими социальными параметрами, в том числе, демографическими. Так вот, давно известно, еще с начала этого века, что мужская Y-хромосома вырождается, и мужчин становится все меньше. Если присовокупить к этому еще и массовую гибель мужского населения во время минувших в 20-х годах локальных ядерных конфликтов, то мы получаем довольно неутешительную картинку: мужское население на планете сокращается быстрее, чем женское, сейчас оно составляет примерно треть общего населения Земли, а через 200 лет может вообще исчезнуть…

– М-да… ``В далеком созвездии тау-кита…«» – чуть слышно напеваю я старинную песенку. – А что потом? Женщины будут размножаться почкованьем, как в этой песенке?

– Ты же прекрасно знаешь, что мы уже сейчас в состоянии выращивать в пробирке человека с любым набором генов! Можно ведь и мужиков делать, да только современные родители чаще предпочитают девочек почему-то. Тут нужно, чтоб заработало социальное сознание.

– И если вернуться к нашему алмазу…?

– И если к нему вернуться, то мы получаем, что общий настрой социума таков, что девочки больше любят девочек, вон вроде той парочки, что села на наше место в шлюпке. Это во-первых.

– А во-вторых, на одного мужика приходится минимум 2 женщины, да?

– Именно, только в Европе, включая Россию, разумеется, это соотношение все-таки получше, так что тебе причитается всего-то полторы девицы, – Ленке весело, она смеется.

– Ха, – отвечаю я, – пожалуй, лишнюю женскую половинку я отдам Лехе, а то он там в своих виртуальных инсинуациях скоро совсем потеряет вкус к реальности.

– Кстати, ты не спрашивал его, когда он решится, наконец, написать что-нибудь стоящее?

– Спрашивал, так он и сам не знает, он все перо оттачивает какое-то!

– Перо – это то, чем в старину писали на…, – Ленка наморщила лоб, – на бумаге! Говорят, еще полста лет назад все офисы были завалены бумагой, где ее только не использовали! Газеты – и те на бумаге печатали.

– Лен, что-то устал я сегодня, поедем уже домой?

– Погоди минутку, – с этими словами Ленка подхватила меня за локоть и потащила от Красной площади куда-то в сторону Москвы-реки. Как оказалось, там стоит большой экран визора, каких сейчас много по Москве, а на экране не кто иной как Ленка ведет свой репортаж из Питера…

«… в Петербурге. Жертв и пострадавших нет! Ресторан „Кристалл Палас“ на Невском проспекте уже однажды был жертвой террора. Тогда, 37 лет назад, это был модный кинотеатр с прекрасно оборудованными залами для просмотра стереофильмов. От взорвавшегося самоубийцы погибли 125 невинных человек, среди них были дети. И вот сегодня это место вновь стало полем битвы между хаосом, который нам проповедуют сторонники движения „Смерть Европе“, и порядком, который вот уже не один десяток лет кропотливо наводит мировое правительство на планете. И все-таки в этом теракте есть один положительный момент: меч террора теперь направлен лишь на технику, но не на людей. Сказался ли здесь, наконец, давний „ультиматум бин Ладена“ или же в кругах самих террористов возникла тенденция сохранять жизнь врагам по каким-то соображениям, эксперты пока не знают. Вот мнение доктора социологии Рэма Витулиса…»

Я решил, что этот доктор ничего существенного не добавит к тому, что сказала мне Ленка во время нашего разговора в «Багатели», и отошел купить себе космо-колы. Ну в самом деле – сколько можно о терроре трещать на всех углах? Всем известно, что в последнее десятилетие общепланетный террор явно пошел на спад, потому что уровень жизни населения стал значительно улучшаться благодаря созданию термоядерного реактора. Всем также известно, что террор никогда не отстает от технического прогресса и действует все более изощренно, что всем взрослым людям рекомендовано пройти спецподготовку в центрах Антитеррор, благо здоровье нации теперь позволяет всем работающим лицам подвергаться повышенным физическим нагрузкам. Но средства массовой информации никак не могут успокоиться и гонят волну социального недовольства…

Я прервал свои размышления, увидев в толпе уже знакомое мне лицо… Я покопался в памяти своей и своего имплантированного компьютера, и с удивлением обнаружил, что этот человек, который сейчас стоит в толпе и смотрит Ленкин репортаж, был сегодня в клубе «Багатель»… Вот так-так… Не зря, ох, не зря я записал его мрачный образ себе в память! Кто же он такой, интересно? Надо будет поискать его портрет в Сети… Я решил подойти к нему поближе в надежде получить еще хоть какую-то информацию о нем, но тут меня догнала Ленка.

– Милый, я смотрю, ты, как обычно, заскучал, слушая мой доклад!

– Ну что ты, Ленок, просто там вылез этот профессор, ммм…

– Витулис! Он – глава питерского центра социологии.

– Да, вот он вылез, этот Витулис, и мне не захотелось разглядывать его старомодные залысины и слушать то же самое, что ты мне говорила полчаса тому назад в клубе.

– Посмотрим еще, какие у тебя будут залысины! – Ленка продолжает веселиться, видимо, ей понравилась сегодняшняя запись, и это очень хорошо, это значит, что репортаж и в самом деле удался, потому что в противном случае мы бы уже ехали домой на метро, а Ленкины губки были бы задумчиво сжаты, отражая неразговорчивое настроение.

Мы, не сговариваясь, направились пешком через большой Москворецкий мост, ближе к дому. Если не торопиться, то к 11 часам мы будем уже дома…

– Дорогая моя, с 21-го года нам всем еще при рождении делают на сей счет генетическую правку, что спасает не только от залысин, – я улыбаюсь.

– А… Я почему-то думала, что с 25-го. А куда это ты направлялся только что? – спрашивает она и попутно отбирает у меня стаканчик космо-колы.

– Понимаешь, вот там, за девушкой в красном стоит один тип, видишь? – мы останавливаемся, и я показываю рукой влево, в сторону уличного визора.

– Угу, – она берет меня под руку, и мы идем дальше, уже не оборачиваясь.

– Он сегодня был в «Багатели», сидел напротив меня, чуть поодаль, я сохранил его портрет в своей памяти.

– Заклинит у тебя в башке когда-нибудь этот микрочип! – Ленка не любит имплантанты.

– Так вот, а теперь он здесь опять!

– Ну и что? Мало ли людей могли из клуба отправиться на Красную площадь, могу даже пример одной парочки привести, которая так поступила.

– А то, что с нами в шлюпке не было никого!

– Но ведь есть другие шлюпки!

Я замешкался… здесь явно что-то не увязывалось, но я никак не мог сообразить, что именно, поэтому и высказал первую попавшуюся гипотезу про шлюпки…

– Хорошо, давай посчитаем: если он вышел примерно в то же самое время, что и мы, но на другой шлюпке сел в другом месте, то как он успел попасть сюда вместе с нами?

– Ну так может быть он вышел позже, где-то в районе Варварки? Тут рукой подать до Васильевского спуска!

И тут меня осенило.

– Вот! – говорю я восторженно, – если он вышел раньше, то откуда он знал, куда идти, чтобы встретить нас? А если он вышел позже, то почему направился сюда?

– Случайность…

– Случайно зашел в клуб, где никогда раньше не был, случайно оказался на площади рядом с нами? Не многовато ли случайностей?

– Не знаю, ты ж у нас квантовый механик, – Ленка запустила в мой огород очередной камень.

– М-м-м, я уже объяснял тебе, что микромир устроен иначе, что…

– Дрю, купи мне мороженое!

Я что-то ворчу в ответ о том, мол, что вечно меня не дослушивает, а потом переспрашивает по триста раз, что если эффекты квантовой механики построены на вероятности, то это вовсе не объясняет наличия мистера Икс в клубе и на площади, и т. п. А тем временем подхожу к стоящему у перил моста лотку, выбираю Ленкино любимое мороженое, вернее, замороженный сок, получаю уведомление о том, что с моего счета списано 2 доллара 30 центов, и возвращаюсь к ней.

– О, класс, – восклицает она, – а себе ты не взял?

– Нет, – говорю, – у меня же кола была вроде?

– Хих, была!..

II

Домой мы добрались на самом деле только к полуночи, потому что на Ордынке мы встретили Ленкину подругу, с которой они полчаса болтали о том – о сем, обсудили Ленкин репортаж, подругину новую сумку, цены на продукты, новый налог на потребляемый квартирой воздух, какие-то ультрасовременные пляжные наряды, прикрывающие несколько квадратных сантиметров кожи, мол, лето все-таки, затем добрались до погоды в Москве, в Петербурге, и тут мое терпение кончилось, я изъявил желание пройти в какую-нибудь закусочную с расчетом на то, что подруга в такой поздний час кушать откажется и на этом основании мы распрощаемся. Так оно и вышло, и в полночь мы были дома.

Этой ночью я не ходил в Сеть, хоть я и любитель залезать туда посреди ночи – когда один, а когда и с Ленкой вместе. Там ведь тоже можно отдохнуть – от террора, от работы, от смены аккумуляторов у киберов-уборщиков и от прочих досадных мелочей жизни. А наутро я отправился в свой НИИ квантовой механики, в тот, что расположен за городом, добираться туда примерно час на метро и электробусе, а электричкой ездить дороговато, хоть и быстрее. Всевидящие системы контроля финансовых транзакций не дают сбоев с тех пор, как повсеместно стали внедряться алгоритмы самокорректировки программ, так что надеяться на бесплатный проезд не приходится. Одно время, правда, ходили слухи о том, что кому-то крупно повезло, мол, система дала сбой, причем себе в убыток – начислила счастливчику миллион долларов. Но это – слухи. Поверить в это можно было бы, наверное, лет 13 назад, когда эта система еще только начала работать в полную силу в пределах Москвы и других крупных городов планеты. Тогда в городе еще встречались магнитные деньги, которые нужно было таскать с собой в кармане, рискуя быть ограбленным – ведь материальное выражение возможностей в виде магнитных купюр всегда довлело над психикой человека. Сегодня, впрочем, находятся любители взламывать компьютерные сети с целью обогащения, но их быстро ловят – мировое правительство тщательно отслеживает все подозрительные транзакции, пытаясь препятствовать бушующему терроризму. А магнитные деньги теперь можно встретить разве что на фермах у операторов сельскохозяйственных компьютеров.

Так я размышлял в электробусе, мчась ранним утром по загородной трассе в направлении своего института, пока не показались над лесом его башни, ярко освещенные огнями. Выйдя из электробуса, я прошел на территорию института. Надо сказать, что проход туда доступен не каждому, только сотрудникам и специальным инспекторам от государственных служб. При входе на территорию института специальная контролирующая система Цербер начинает незаметно сканировать мозговые импульсы, пытаясь установить личность человека и его намерения. Если она по каким-то причинам не распознает ``своего»», то этот человек будет моментально изолирован сеткой лазерных лучей от окружающего пространства до прибытия охраны. Казусы, конечно, бывали, что уж говорить. Однажды сам директор влип в такую вот сеть. Должно быть, после ссоры с женой его намерения читались Цербером как подозрительные или даже агрессивные… Впрочем, сейчас Цербер тоже оснащен новыми аплетами, корректирующими ошибки программы, и пока работает без сбоев.