Интерлюдия 4
Аэсоннэ

Глефа была хороша. В меру тяжела, ухватиста, механизм, что выбрасывал скрытые в древке клинки, работал бесшумно, и лишь в гнёзда свои сталь входила с негромким вкусным щелчком. Позади остались долгие недели бдений над гномьим горном, где горел не просто чёрный уголь, но ярилось драконье пламя. Аэ не покидала кузни. Вдох, грудь драконицы раздувается – и медленный-медленный выдох, тонкая струя пламени врывается в распахнутый зев топки, чтобы не переполнилась, чтобы не пропало ни капли. В драконьем огне плавятся истинные сталь и серебро, солнечное золото и рунные камни; за всё это богатство некроманту пришлось побегать подземными выработками, куда успели просочиться неупокоенные. Здесь он начал составлять свои «конспекты», описывать разные виды нежити; и, видать, очищенные им штреки со штольнями открывали Подгорному племени дорогу к немалым богатствам, ибо гномы, при всей их скупости, не пикнув, выложили Фессу всё, им запрошенное.

Рунные камни распадались в пыль под дробящими чарами. Истинные металлы вскипали в тиглях. Некромант пробовал, пробовал и пробовал вновь, пока символы, впечатанные в магические кристаллы, не начали устойчиво восприниматься заготовками клинков.

Тонкие, но массивные, какими можно и рубить, и колоть. Несущие в себе начертания множества рун, природных, явленных в особых самоцветных камнях, способных направлять и преобразовывать силу. Символ надлежало очистить от его вместилища, заставитьидею руны перейти в раскалённый расплав.

Иные руны лучше всего ложились на истинное серебро, иные – на солнечное золото. А иные, самые могущественные – на простую сталь, как ни странно.

…А потом всё кончилось, и сверкающее лезвие легко разрубило куклу в двойной кольчуге. Гномы, коих набилось в мастерскую великое множество, одобрительно затопали и загомонили. Дюжина кузнецов, дни и ночи напролёт проковывавших заготовки, ходила гоголем – ещё бы! Честь этакая не каждому выпадет!..

– Ты доволен? – тихонько спросила Аэ, когда они выехали из ворот гномьего града. – Ты ведь этого хотел, да?

Что-то было не так с её голосом. Драконица словно собиралась разрыдаться, хотя Аэсоннэ сроду не плакала.

– Что случилось? – Он отложил глефу.

Гномы на прощание выкатили надёжную низкую тележку с парой выносливых мохнатых пони, так что от гор некромант с Аэ путешествовали, можно сказать, с комфортом.

Драконица понурилась, сунула ладошки меж плотно сжатых колен; ни дать ни взять набедокурившая девчонка в ожидании неминуемой нахлобучки.

– Что случилось, Аэ?

– Это… могила, – прошептала она чуть слышно.

– Какая могила? Почему могила?

– Отсюда нет выхода. Я не чувствую. Сперва… когда мы только тут оказались… я думала, что просто… ну, что это во мне дело, что я выбилась из сил или что-то ещё. А теперь уверена – могила. Яма. Ямища, огромная, и больше ничего. И нас в неё сбросило.

От слов её веяло смертным отчаянием.

– Да что на тебя нашло, Аэ? Ты мне помогала, ты такой молодец, глефа – только благодаря тебе!..

– Потому что ты этого хотел, – губы её едва шевелились. – И это помогало мне не думать. А теперь дело сделано и что дальше?

– Здесь хватит работы для некроманта, – улыбнулся он.

– Работы для некроманта… здесь тяжело и душно, пойми. Небо давит на тебя, словно крышка гроба или могильная плита.

– Откуда ты можешь знать, как давит крышка гроба или могильная плита? Довелось полежать? – Он ещё пытался шутить.

Аэсоннэ не ответила. Так и сидела, сгорбившись и сжимая коленками ладони.

– Послушай, – попытался он вновь, – небо здесь – обычное, голубое. И солнце, и горы, и всё остальное. И мертвяки, которые точно так же пытаются разорвать и слопать живых. Их надо защищать. В этом долг некро…

– Они здесь все мертвы. Все куклы! – Аэ вдруг подскочила, кулаки сжаты, и меж ними словно ударила белая молния. – Здесь нет живых! Ты не видишь?! Не понимаешь?!

Фесс только заморгал.

– О чём ты, Аэсоннэ? Люди как люди, гномы как гномы. Эльфов мы пока что не видели или там орков, но не сомневаюсь, что и они найдутся, такие же, как везде. Это просто мир, один из множества; мир в Упорядоченном, и мы, конечно же, найдём, как выбраться отсюда.

Юная драконица выслушала его с непроницаемым выражением. Жемчужные волосы растрепались, однако она даже не пыталась их поправить.

– Нас сбросило в яму, – повторила она медленно, словно младенцу. – В яму с мертвецами. И они…

Дорога, которой катила их тележка, была оживлённой. Люди и гномы, пешие и конные, на возах и прочем – всё вперемешку. Длинноухий ишак меланхолично протопал мимо, задрал хвост и, не меняя всё того же философического выражения, опорожнился.

– Для мертвецов они все ведут себя просто неотличимо от живых, – заметил некромант.

Драконица тяжело вздохнула.

– Сперва я сомневалась. Теперь уверена. Вот после этого, – и она чуть ли не с отвращением ткнула в его глефу.

– Почему? Отчего?

– Тебя не удивило, как легко нашлось всё потребное, чтобы у тебя вновь появилось бы твоё излюбленное оружие? Истинные золото и серебро! Истинная сталь! Рунные камни! Всё заботливо доставленное прямо нам под нос, подсунутое, если угодно!

– Нам пришлось ради этого потрудиться, разве не так?

Драконица только возмущённо выдохнула. Запустила обе пятерни в волосы, словно в отчаянии от его тупости.

– И потом, как это соотносится с «мертвецами» или «куклами», что якобы окружают нас? У них есть вера, храмы их бога, чем бы он ни оказался, есть магия и чудовища – эта «яма» совершенно неотличима от…

– Для тебя, – уронила Аэсоннэ. – Не для меня. – И добавила, словно нехотя: – Убедись, что у них имеются души.

– Если тут есть мертвяки, то и души у живых, само собой, имеются! – удивился Кэр. – Классика некромантии!..

– Ты ещё убедишься. «И разочаруешься», – Аэсоннэ говорила, словно умудрённая мать.

– Ну, когда разочаруюсь, тогда и поговорим, – Фесс постарался улыбнуться, но получилось скверно. Что накатило на эту драконицу?

Они помолчали. Молчание выходило тоже скверным и недобрым. Некромант не выдержал первым:

– И это всё, что волнует тебя? Ничего больше? Что мы, э-э, в «могиле»?

– Не смешно, – отрезала она. – Нет, меня волнует и кое-что ещё… кроме того, как мы станем отсюда выбираться.

– Тропа отыщется, – начал было он, но драконица лишь отмахнулась.

– Мне нужно другое.

И отвернулась.

Какой-то проезжий парень на телеге попытался ей подмигнуть:

– Эй, чего скучаешь, красавица?

Аэсоннэ ответила одним коротким взглядом, но таким, что парень побелел, глаза его широко раскрылись, он судорожно сглотнул и свалился с передка, хорошо ещё, что не под колёса или копыта.

– Не люблю глупых ухажёров, – буркнула драконица в ответ на вопросительный взгляд некроманта.

Фесс решил пока что воздержаться от дальнейших расспросов.

Весь день до самого вечера Аэ пребывала в отвратительном настроении. Бурчала что-то себе под нос, как показалось некроманту – на разных языках, мрачно зыркала по сторонам, да так, что встречные-поперечные только и успевали убраться с дороги.

– Куда теперь? – осведомилась она саркастически, когда солнце стало садиться, а впереди показалось очередное село с постоялым двором. – Во-он в тот трактир? Поужинать похлёбкой, козьим сыром, хлебом с домашней колбасой, расспросить местных насчёт неупокоенных, узнать, что да, конешное дело, шастают так, что спасу неть! – произнести патетическую речь о защите простых смертных и отправиться на погост?

– У тебя есть другие предложения, Аэ? Прости, не пойму, к чему ты клонишь, – развёл руками Фесс.

– Копаться в могилах вредно для здоровья. Из ямины с гниющими останками надо вылезать.

– Ну и кто теперь произносит пафосные речи, а? Куда вылезать и как? Мы не можем нащупать тропу в Межреальность! Нужны особые чары, как видно, мир не закрытый, но донельзя странный, похоже, придётся…

Аэсоннэ хлопнула себя по лбу в притворном отчаянии.

– Вылезти изэтой ямы можно только одним способом.

– А именно вылезти? По верёвке или…

– Или срыть края. Заровнять её. Сделать так, чтобы её вообще не стало.

– Драконы всегда выражались витиевато.

Она повернулась к нему, огромные глаза вдруг оказались близко-близко.

– Этот мир тоже должен измениться, – шепнула. – Чтобы мы из него выбрались. И чтобы вернулись домой.

– Если дом уцелел, – напомнил некромант.

– Неизвестность хуже, – пожала она плечами. – Так что пошли, отведаем местной похлёбки. Сравним, так сказать.

Похлёбка, с точки зрения Фесса, была вполне себе ничего. Конечно, не сравнить с обедами, что накрывались дома, в Долине, особенно если за готовку бралась непосредственно тётушка Аглая, но весьма съедобно. Аэсоннэ к еде не притронулась.

И непререкаемым тоном потребовала у трактирщика самую лучшую комнату.

Одну.

Тот только голову вжал в плечи, когда на попытку ухмыльнуться тонкая и нежная с виду девушка, не переставая вежливо улыбаться, двумя пальцами согнула кованый стебель подсвечника.

Корчмарь так и сел.

– Благодарю, – нежно пропела Аэсоннэ.

«Лучшая комната» оказалась лишь немногим чище и светлее «нелучших». Посредине возвышалось монументальное ложе, явно сработанное своими же деревенскими умельцами, с внушительным матрацем, набитым соломой.

– Так что же ты предлагаешь? Что значит «заровнять яму»?

– Это не настоящий мир, – с ошеломляющей уверенностью заявила драконица.

– А что ж тогда?

– Не знаю! И как он появился, не спрашивай тоже! Но сила здесь не такая, всё здесь не такое! И, самое главное – драконов нет!

– Драконов много, где нет…

– Чепуха! – горячо заспорила Аэ. – Драконы есть всюду, где их окружает…настоящее.

– А здесь, значит, не настоящее и драконов нет? И ты всё это смогла определить вот так быстро?

– Чего тут определять? – отмахнулась она. – Здесь всё застоялось. Запахи неподвижны, как в старом погребе!..

– Ну хорошо, – примирительно сказал некромант. – А дальше-то что? Выходит, это какой-то недоделанный мир, из которого трудно выбраться в Межреальность? Ну, допустим. Не вижу ничего страшного. Мир не закрытый, магия имеется. Поработаем, потрудимся, подберем соответствующие чары – я тебе всё время говорю…

– Нет. Этот мир должен быть разрушен.

Она смотрела на него, уперев руки в бока. Глазищи так и сверкали – истинная драконица, дочь великой и древней расы.

– Разрушен? Почему и зачем? И отчего ты так уверена?

– Потому что я – спутница Разрушителя. Ты забыл свою роль? В Эвиале тебе было суждено разрушить миропорядок, чтобы потом вытянуть всё на остриё Чёрной Башни, тёмного копья. Тогда тоже погибло множество.

– Тоже? То есть и сейчас должно?

– Когда ты разрушишь мир, они неизбежно погибнут, – сухо изрекла она.

– А я точно его разрушу?

– Как лесник, что валит полусгнившее дерево, чтобы не размножались вредители, – пояснила она. – Чтобы мертвяки не вылезли из ямы, не полезли бы дальше, через Межреальность, пожирать здоровые миры.

Наступило молчание.

– Я… – осторожно начал Фесс, – пока что не вижу оснований для… таких вот смелых выводов.

– Вечно вам нужны доказательства! – Аэ скорчила гримаску. – Вы, мужчины, такие скучные!.. И никогда не верите драконам.

– Вот уж неправда! – возмутился некромант. – Верю! Ещё как! Только… не в этом.

– А. Ну да. Верь, но проверь. Ну а то, что мы должны быть с тобой вместе – в это веришь?

– Мы вместе. С первого твоего мига в Сущем.

Аэ неожиданно нахмурилась.

– Это было очень давно. Я изменилась. Всё изменилось.

– Но кое-что осталось прежним, – негромко напомнил некромант. – Ты – моя дочь.

Аэсоннэ застыла со странным выражением, словно от внезапной боли. Не острой, но неотвязной.

– Я не твоя дочь, – в тон, тихо возразила она. – Кейден – моя мать, а отец… у драконов это не столь важно.

«Да, конечно, – с горечью подумал Фесс. – Она дочь драконов и наследница драконов. Человеческий облик – только маска…»

– Я сама выбрала стать тебе спутницей, – продолжала Аэ. – Я этого хотела и хочу. Но… я не девочка.

– По меркам твоей расы – совсем младенец, – попытался пошутить Фесс.

Вместо ответа она вдруг порывисто шагнула к нему, запустила пятерню в его короткие волосы.

– Ты тот, с кем я должна быть. А я та, с кем должен быть ты. Я знаю, как принято у людей – кокетничать и всё такое. Но драконы тут не умеют лгать и прикидываться. Игра ваша может быть прекрасна и восхитительна – но не с тем, кого любишь по-настоящему и с кем должна быть.

Некромант оцепенел. Пальцы похолодели и вообще больше всего ему хотелось очутиться сейчас наедине с парой-тройкой костяных драконов или хотя бы гончих.

Она скользнула, села рядом, осторожно провела розовым ноготком ему по тыльной стороне ладони, нежно и чуть щекочуще.

– У драконов, – шепнула, – выбирают драконицы. Мужи могут реветь и пылкать огнём, устраивать брачные танцы и иные игрища, но выбираем всё равно мы. Людскими словами: я люблю тебя. Драконьим слогом: мы должны быть вместе.

Силы великие, в отчаянии подумал Фесс. Ну как же так?! Это… невозможно, неправильно, это…

– Ты – моя дочь, – хрипло выдавил он. – Я держал тебя на руках, кормил, поил и защищал…

– Я – твояприёмная дочь, – лукаво усмехнулась она. – Рассказать тебе, что порой происходит между такими и их приёмными же отцами?

Фесс только помотал головой. Несносная драконица и впрямь слишком хорошо знала людские… обстоятельства.

– Не всегда и не со всеми! – попытался он спорить. – И это осуждалось. Если не всеми, то большинством!

– Какое дело выпускнику факультета малефицистики, сиречь злоделания, до какого-то там большинства? – фыркнула Аэ. – Уж не хочешь ли ты сказать, что ты меня не любишь? Что я тебе не нравлюсь?

Ох уж эти девушки. Даже будучи драконами, вы всё равно остаётесь девушками. И особенно – будучи драконами.

– Ну, конечно, я люблю тебя. Ты моя до…

– Нет! – Аэ порывисто обхватила его за шею, прижалась. – Не дочь! Не дочь! Но даже была бы и дочерью… у драконов это не так, как у людей!..

– Но я-то человек, прости, – вырвалось у некроманта.

Аэсоннэ вдруг уронила руки, отодвинулась, сжимаясь в комочек.

– Ты меня не любишь…

– Люблю! Как я могу тебя не любить?!

– Но не так, как я хочу! Не так!.. – Она топнула ногой.

– Погоди, – он потянулся к ней, обнял за плечи, и драконица немедля прижалась к нему, вся дрожа как в лихорадке. – Погоди. Твоё племя, я знаю, бывает донельзя прямым. Дай мне немного времени. Я привык думать о тебе как о дочери. Неприёмной, как ты говоришь, – в голосе его сквозила обида, – но настоящей. Я принял тебя, ты родилась у меня на руках. Я защищал тебя и заботился о тебе…

– Так заботься и дальше! – горячо перебила она. – Заботься! Будь со мной!..

– Хорошо, хорошо. – Он улыбался, хоть и несколько натянуто, пытаясь её успокоить. – Я же сказал – дай мне немного времени. Людям надлежит понять пути драконов, но и драконам было бы не худо понять пути людей.

– Тьфу! Пустые слова!.. – Она наморщила лоб. – Ладно. Будет тебе время. Но немного – не думай, что мой огонь согласен ждать долго! Мы и так тянули и медлили достаточно.

– А что же потом? – негромко спросил некромант. – Мы вместе. Что дальше?

– Дальше? – удивилась она. – Мы снесём это… эти… гнилые стены, грубо размалёванные под настоящий мир. И все эти могильные черви, коим придали вид людей, сгинут тоже. А потом мы… – Она вдруг заколебалась.

– Вернёмся домой? – подсказал он.

– Да. Именно. Вернёмся домой.

– В Долину?

– Куда пожелаешь, – Аэ пожала плечами. – Может быть, нам понравится новый Эвиал. Или Мельин. Или что-то ещё, совершенно другое. Увидим. Главное – как угодно, но прочь отсюда!

Всё-таки что-то она не договаривала. Что-то крылось за этим её стремлением вырваться отсюда любой ценой.

– Аэ… послушай… ну с чего ты взяла, что этот мир – могильная яма, а люди – трупные черви? Не слыхал от тебя раньше столь цветастых сравнений!.. И вообще – ты же говорила, что, мол, мир как мир!.. Что изменилось?

– Я принюхалась. Освоилась. И вообще – ты всё увидишь, – она облизнула губы. – Ты просил время?… ну, вот и я тоже прошу. Я покажу тебе и докажу, что это не более чем раскрашенная стена прогнившего и вонючего подвала.

– Сдаюсь! – Кэр вскинул руки в шутливом ужасе. – Дадим друг другу время. И ты мне всё докажешь.

– А ты мне? – немедля выпалила драконица.

– Негодная девчонка, – рассмеялся некромант.

…Хотя внутри ему было совсем не весело.

Эту ночь они провели на одной постели, но спина к спине и под разными одеялами. Ничего особенного.

Аэ сонно сопела, натянув одеяло до носа, Кэр лежал без сна, заложив руки за голову, глядя в дощатый небелёный потолок.

Могильная яма. Трупные черви.

Откуда она такое взяла? И ведь да, сперва ничего подобного не было. «Мир как мир». Да, мир словно был болен, но такая ли это редкость… Откуда эти ярость и ненависть? Что она поняла – или учуяла, как она говорит?

И… «я тебя люблю», слова простые и вечные. И, конечно, он тоже любит её. Не так, как любил Рысь, любит как дочь, которой у него никогда не было – да и собственной семьи тоже.

Что делать? Он ведь не сможет, нет, не сможет. Это… это настолько чудовищно и неправильно, что…

«Она не твоя дочь. Она драконица, вольная, как ветер и пламя. Она может стать кем угодно. Даже обернуться твоей Рысью, и ты никогда не заметишь разницы. Так что тебя останавливает? Она даже не человек».

Это неправильно, упрямо повторил он. Многому пришлось научиться в странствиях, в том числе и не разбрасываться Словом некроманта, но какие-то же барьеры должны остаться!..

Мысли крутились и сталкивались, словно льдины весеннего водоворота. Ответов, однако, не находилось.

Он не знал, является ли приютивший их мир «могильной ямой». Может, и да, однако он именно приютил их, принял, подставил плечо, и кто знает, в какую бездну они бы сорвались, не окажись он на пути их падения?

И он не знал, «могильные ли черви» перед ним. Такие же смертные, как он запомнил их в Мельине с Эвиалом – с чего Аэ так вызверилась?

Некромант покосился на спящую драконицу. Что на неё нашло? Ведь даже если она его… любит, что не так с миром? Это ведь не связано!

…Ничего не придумав, он просто заставил себя уснуть. «Утро вечера мудренее».

Могло показаться, что с ночною тьмой ушло и дурное настроение Аэсоннэ. Драконица встала задорна и весела, подтрунивала над некромантом, гоняла перепуганную прислугу в трактире и, ухмыляясь, на глазах восхищённых едоков так же двумя пальцами играючи разогнула подсвечник.

– Куда мы дальше? Глефа есть, посох есть. Искать неупокоенных? – Она слегка толкнула Фесса кулачком в плечо.

– Именно. Искать неупокоенных. – Как же хорошо было видеть её вновь улыбающейся! – Работа некроманта, как я тебе говорил.

– И всё? – Она по-прежнему улыбалась, но в глазах появился холодок. – Ты забыл всё, о чём я тебе говорила?

– Я ничего не забыл, – Кэр постарался, чтобы она не услышала разочарования в его голосе. – Я просто… нахожу трудным в это поверить. В то, что этот мир… ну, могильная яма и так далее.

– Он потянется к тебе, – вдруг сказала Аэ, печально и без следа злости. – Вернее, оно. Зло, владеющее всем этим, – она обвела рукой. – Я чую это, прости. Труп уже начал вонять, только ты пока ещё не чувствуешь.

– Я не брезглив, ты знаешь. Некроманты не боятся грязной работы и испачканных рук. Но пока я даже не вижу, куда смотреть или куда идти!