Том II
«…Тот против нас!»

Глава 1

Хедин Познавший Тьму вновь обретал прежние форму и суть. Он вернулся из пасти Неназываемого, разделившись для этого натрое. Две его части пребывали здесь, в обычном Упорядоченном, и готовились воссоединиться, третья же…

Третья оставалась в пределах Неназываемого. В его брюхе, в утробе, в самой его сердцевине.

И это было страшно.

Страшно, потому что Хедин видел и ощущал сам, как гибли… или скорее преображались захваченные Неназываемым души, обращаясь в его жутких слуг, козлоногих.

Они нужны, чтобы строить Путь для своего господина.

Впрочем, кто знает, потребуется ли ему ещё этот Путь, если в его утробу рухнет всё Упорядоченное. Четвёртый Источник сбил тонкие настройки поставленных некогда заклинаний, и удерживавшая зверя клетка распадалась. С точки зрения иных смертных – очень-очень медленно, так что успели бы умереть своей смертью светила, озарявшие их миры. С точки зрения других смертных – ужасно быстро, так, что они успевали заметить и прочувствовать каждое мгновение катастрофы, от которой не спасла бы и сильнейшая магия.

Великая Река Времени сходила с ума; чем ближе к логову Неназываемого, тем быстрее становился её бег, тем больше ярилось в ней водоворотов. И, соответственно, чем ближе оказывался мир к пределу, тем быстрее наступал для него конец.

Поэтому Хедин не мог выдернуть себя всего.

Не смог – часть его самого оставалась там, в пределах не-существования, где распадались и изменяли форму даже сами души. Души, что неизменно оказывались куда твёрже смертной плоти!

Он по-прежнему не имел формы. Обретал, но пока ещё не обрёл. Ему надлежало вернуться обратно, туда, к каменной чаше кипящего Урда, откуда он начинал свой путь; но отчего-то чары работали куда медленнее, чем он изначально рассчитывал.

Хедин-распростёртый, холодная, наблюдающая и изрядно ленивая ипостась, чем-то напоминавшая Великого Орлангура, привольно разлёгся по всем потокам силы, от края до края Упорядоченного. Ему было интересно, он следил разом за целой пропастью событий, больших и малых, и словно бы не мог выбрать, которому стоит посвятить больше времени.

Хедин-вернувшийся, сгусток бестелесного сознания, тот самый, что должен был собрать воедино «старого» Хедина, медленно двигался обратно, «домой», к священному Урду. Он видел и воспринимал всё, что видел и воспринимал наблюдающий гигант; он видел кипящее кровью Упорядоченное.

Он видел битву, кипящую вокруг Обетованного.

Видел своих подмастерьев, оставленных там.

Видел, что творилось с остальными его отрядами, выступившими в далёкие миры быкоглавцев.

Видел, куда ведут тёмные пуповины, видел, где они заканчиваются.

И видел Ульвейна.

Вернее, слышал.

Слышал его тихий, мертвенно-спокойный голос.

«Прости, Учитель…»

Страшна цена подобного знания, и даже боги не разымают себя на части просто так, просто чтобы разведать, чем заняты их неприятели. Страшна цена – ибо колоссален соблазн так и остаться разделённым, почти всезнающим, почти всевидящим. Страшно не устоять, страшно польститься на мнимую «божественность», за которую часто принимают отстранённость, хладность и равнодушие.

Когда в единый миг обозреваешь всё сущее, легко остаться безучастным к голосам малых сих.

И отсутствовало ещё нечто, нечто неуловимое, оставшееся там, с Неназываемым.

Жалость.

Жалость к душам, захваченным безумным водоворотом непустой пустоты.

И что-то ещё, столь же важное, чему Хедин пока не мог подобрать определения.

Словно он утратил полноту, завершённость, цельность.

Огромная цена была уже уплачена, а План начал выполняться лишь частично.

Огненный феникс Сигрлинн возник там, где он и ожидал, – подле Асгарда Возрождённого. Сейчас там же появится и её армия, всё, что она успела собрать. Ночные Всадницы, остатки Ордена Прекрасной Дамы… быть может, кто-то из эльфов. Ещё, быть может, кто-то из гигантов-гримтурсенов, былых обитателей Хьёрварда, не забывших своих поражений в давних войнах с асами.

Тут всё правильно. Всё хорошо.

Ракот… Ракот подле Кипящего Котла.

План, план, план. Всё идёт по Плану, по одному из. Ибо их множество. А главное – чтобы План выполнялся…

Нет, закричал бы на это тот самый Хедин, что остался в темнице Неназываемого. Это совсем не так, это совершенно не так!

Но его бы не услышали.

Хедин-великан был увлечён интересным зрелищем – он отыскал посмертие Эйвилль.

Хедин-вырвавшийся лихорадочно манипулировал заклятиями, стараясь упорядочить потоки магии, развязать затянувшиеся узлы. Поглощённый механикой, тонкими настройками, ловкими наложениями и перекрытиями.

Третья же ипостась, та, что оставалась в средоточии Тьмы, то, что было белым огнём, сутью Нового Бога Хедина, обернулось, глядя прямо в сердце Неназываемого.

Эта ипостась Познавшего Тьму должна оставаться здесь – и она не может остаться.

Глухая боль возникала в сознании, хотя, казалось бы, болеть было совершенно нечему.

Чтобы всё собралось бы вместе и воедино, требовалось все три части разъятого. Три, а не две.

Настоящий Хедин – он оставался здесь, в кромешной тьме, чувствуя, как «сверху», от границы с Неназываемым, обрушивались в вечный мрак новые и новые души, захваченные разбушевавшейся пустотой.

Что оставалось? – лишь смертельный риск. Риск да надежда, что оставленные позади двое сумеют… продержаться до его возвращения.

На большее он не рассчитывал.

* * *

Великолепный феникс заложил крутую петлю в небесах над равнинами Иды и, очутившись на земле, обратился прекрасной женщиной в белоснежном облегающем платье с золотой оторочкой. Волосы оставались тянущимися за нею языками седого пламени, яркими, почти слепящими.

Перед нею склонялись ряды рыцарей в столь же сияющей броне, опускаясь на одно колено. Они держали идеальное равнение, и над их рядами реяли гордые бело-золотые стяги со стремительно взмывающим фениксом.

Справа и слева от фаланги рыцарей застыли кучки странных женщин, по самые глаза закутанные в бесформенные тряпки-балахоны, с нашитыми на них лоскутьями ткани лиственного, тёмно-зелёного и корчневатого цветов. В лесу их не заметил бы глаз даже самого опытного охотника.

Больше Прекрасная Дама не позвала с собой никого.

И сейчас она медленно шла вдоль шеренги своих верных, что-то говоря и указывая на стены Асгарда.

Что именно она говорила – Хедину-гиганту было даже не очень интересно. Это он легко мог представить себе и так.

Теперь Старому Хрофту нужно было лишь продержаться требуемое время. План уверял, что Отец Дружин на это вполне способен.

Красавица в белом платье, которого не касались ни пыль, ни грязь, медленно шла вдоль строя своих рыцарей и улыбалась им – всем и каждому в отдельности.

* * *

– Болг! Болг, очнись, говорю! Не спи, лежебока!

– Тебе чего? Щас вот как прокляну, враз клыки отвалятся!

– Ученику ли великого Хедина так отвечать? – укорил собрата орк-секироносец в тяжёлой броне, утыканной, словно раковина диковинного моллюска, торчащими во все стороны остриями.

– Прости. – Болг, орк-варлок, сел, потирая заспанные глаза. Зеленокожая рука привычно ухватилась за посох, украшенный черепами всякоразличных чудовищ.

Двое орков из числа подмастерьев Познавшего Тьму укрывались в самой обычной на вид песчаной яме, перекрытой стволами только что срубленных поблизости молодых сосенок.

Впрочем, и яма, и сосенки, и вообще всё вокруг – кроме, разумеется, приближающегося врага – существовало лишь как сложнейший магический конструкт, возведённый гением Учителя, позволял им, в случае надобности, вдвоём сражаться против множества, обходя тем самым в какой-то мере запреты Закона Равновесия.

– Не спи, – уже спокойнее повторил секироносец. – Они идут. И будь я проклят, если они не учинили и что-то ещё, особо хитроумное. Может, ты разберёшься. Я-то всё больше по боевым закля…

– Разберусь, разберусь, – брюзгливо сказал варлок, отряхивая ризы. – Только не мешайся. И топор свой с дороги у меня убери, будь ласков!

– Сколько раз тебе говорено, не топор это, а секира!

– Секира, шмекира, какая разница. Похожа на топор, значит, топор. Так… не мешайся теперь.

Посох с набитыми на него черепами проделал сложное движение вокруг варлока, из пустых глазниц сочилось призрачное зеленоватое сияние, мало-помалу начавшее заключать Болга в подобие светящейся сферы.

Плавные, размеренные движения посоха вдруг нарушились, зелёные струйки задрожали, словно под сильным ветром, и начали таять.

– Ого! – Варлок резко замер, вонзил острый конец посоха в песок. От черепов шло ощутимое тепло.

– Ты прав, Горм. – Варлок обнажил клыки, брови его сошлись к переносице. – Тут не только тебе не разобраться, тут, боюсь, дело для тёмных эльфов. Что-то с пространством. Что-то настолько хитрое, что-то… – Он махнул рукой. – Учитель был бы недоволен, коль мы б упустили подобный шанс запечатлеть что-то настолько новое. Сейчас, только шар достану…

– Какой шар?! – сквозь зубы зашипел на варлока его товарищ. – Наружу глянь!

Варлок недовольно фыркнул, однако последовал совету. Секироносец по имени Горм глядел на него выжидательно, всем видом своим готовый явить: «Ну, что я тебе говорил?!»

– Ну, что ты мне говорил? – перехватил инициативу Болг. – Тоже мне, новости! Быкоглавцы обыкновенные. С ними сколько-то мелких магов-коротышек. Чего тут особенного?

– Гелерра после стычки с ними без вести пропала…

– А ты, верно, неровно дышал к этой нашей птичке? – насмешливо осведомился варлок. – Подумаешь, пропала! Смотреть надо было внимательнее, на земле двумя ногами стоять и заклятия ловить да перехватывать, а не мертвые петли у нас над головами крутить. Давай, хватит болтать, действуем, как велел Учитель.

– Болтает тут кто угодно, только не я…

– Сарказм тебя, Горм, до добра не доведёт. Ну, давай, по счёту «три»!

Перед ними расстилалась обычная просёлочная дорога. С тележной колеёй и лужами в ней; по бокам высились сосны, самые обычные, какие растут в великом множестве миров, распространяясь зачастую вместе с мигрирующими племенами. И низкое серое небо, готовое вот-вот заплакать осенним дождичком.

Ах, да, и песчаная яма на обочине, небрежно прикрытая наспех срубленными молодыми сосенками. Небрежно прикрытая – это было важно. Орков должны были заметить и должны были первыми нанести по ним удар.

Ученикам Познавшего Тьму ничего не останется, как восстановить равновесие.

Так сказал Учитель Хедин, и так должно быть.

Колонна быкоглавцев замерла, и в следующий миг сноровисто бросилась в заросли по обе стороны дороги. Малыши-маги в коричневых плащах не отставали.

– Держись теперь, – хищно усмехнулся варлок, широко размахиваясь посохом.

Черепа заплакали тёмным дымом. Плотная завеса стремительно стягивалась вокруг двух орков и успела сгуститься до почти полной непроглядности, когда вокруг них разом вспыхнуло пламя, и песчаная яма превратилась в подобие кузнечного горна.

* * *

Рыцарь Леотар стоял за высоким, почти в рост человека, плетнём. На деревенский плетень, правда, это походило мало – вбитые в землю колья были толщиной в бедро взрослого человека. Меж ними перевиты шипастые гибкие лианы, необычайно прочные, какие не всякий меч разрубит. Рядом с рыцарем застыл арбалетчик, стройный, в высоком островерхом шлеме с опущенным на лицо наличьем.

– Спокойно, Мьёлль; пусть поближе подойдут, как Учитель советовал.

Стрелок по имени Мьёлль переступил с ноги на ногу, поправил вложенный в ложбинку болт и ответил – грудным женским голосом:

– За меня не волнуйся, дорогой. Я-то их накрою в любой момент. Ты своего не упусти только.

Чуть пониже шлема, прикрытая мелкой кольчатой сеткой хауберка, мелькнула каштановая прядь, выбившаяся из-под стали.

Стрелок по имени Мьёлль был молодой девушкой.

Рыцарь усмехнулся.

– Я-то не упущу… о, а наши приятели-орки уже начали. Горм и Болг. Значит, скоро и к нам пожалуют.

– Быкоглавцы? – осведомилась девушка.

– Они самые, – кивнул рыцарь. – Ты помнишь, что надо делать?

Глаза арбалетчицы зло сверкнули в глубине смотровой прорези.

– Помню, помню! Хватит повторять!

– Ты недавно в числе внимающих непосредственно Учителю. Ошибки простительны.

Девушка ничего не ответила. Лишь перехватила поудобнее арбалет да повернулась к плетню, перегораживающему такую же точно просёлочную дорогу, что вела и к яме орков.

– Если бы у этих бычар обнаружилась хоть капелька ума, они бы задумались, почему к Обетованному ведут совершенно одинаковые дороги…

– А почему к Обетованному ведут совершенно одинаковые дороги? Разве Учитель не мог сделать их разными?

– Вот сразу видно, Мьёлль, что ты новенькая. Учитель не хочет никого зря убивать. Даже быкоглавцев – и особенно быкоглавцев. Любой сведущий в магии предводитель, увидев совершенно одинаковые картинки, одинаковые сосенки, каких отродясь не бывало на подступах к Обетованному, самое меньшее бы остановился. Самое большее – чтобы повернул обратно.

– Эти не повернут, – бросила девушка.

– Не повернут, – вздохнул рыцарь. – Ну кто же так наступает, скажи ты мне? Где передовой дозор, где прознатчики? Где их чары? Почему не пустили вперёд хоть бы и слабенького призрака – разведать?

– Потому что мы бы с ним мгновенно расправились бы. Какой смысл?

– Ну, что-нибудь он всё-таки успел бы им рассказать, – пожал плечами рыцарь. – Всё, молчим! Они уже близко. Давай, по моей команде. Раз, два, три!..