Глава 1
День исполнения желаний

Звонко плеснув, метнулась в глубину рыба.

Жарко.

Дурманит духом свежескошенной травы, земли, лета. Солнечные лучи сквозь крышу оранжереи заливают густую зелень и ослепительно вспыхивают на ленивых волнах, расходящихся по маленькому прудику.

По дорожке среди высоких помидорных кустов лёгкой походкой идёт босоногая девочка. Её одежда собралась из разодранной на плече грязно-белой майки, когда-то красных шортов и тёмного линялого рюкзачка за спиной.

На первый взгляд, это обычная девочка-подросток, худенькая, с тонкими чертами весёлого лица, длинными спутанными волосами и поцарапанными острыми костяшками коленок.

Девочка останавливается, внимательно высматривает среди пахучих листьев помидорного толстяка алой спелости и аккуратно срывает его, потом на соседней грядке отщипывает молодой укропный стебель и несколько фиолетовых лепестков базилика. Выпрямившись, она небрежно смахивает прядь волос, упавшую на лицо, – и тут проясняется не замеченная ранее странность в её облике: каждый волосок густой шевелюры девочки совершенно прозрачен. Брови и ресницы – тёмные, а волосы падают на лоб светлыми паутинками. Но даже тонкое стекло хорошо заметно в преломлении света – и солнечные блики, рассеиваясь в хаосе хрустальных прядей, заставляют их ярко переливаться.

Девочка подошла к крохотному прудику и сложила добычу на его каменный край. Настоянный травяной воздух с примесью речного запаха кружил голову. Девочка сладко потянулась и вдруг наклонилась, оттолкнулась от берега и, громко взвизгнув, нырнула в самую глубокую часть пруда – прямо в одежде и с рюкзаком.

Тёмные рыбьи спины в панике шарахнулись, а волна воды залила ближайшие кусты и смыла сухой лиственный мусор в пруд.

Выплёскивая причудливые фонтаны крупных дрожащих капель и громко фыркая, девочка купалась с полчаса, ныряя и подолгу плавая возле донных камней, заросших илом и ленточными водорослями. Стеклянные волосы её стали почти неразличимыми среди тёплых водяных струй, и могло показаться, будто вокруг голой головы колышется прозрачная медуза.

Смахивая капли, льнущие к лицу, девочка выбралась из воды и уселась на самое солнечное место берега, покрытого тёмно-зелёным ползучим вьюнком. Её волосы, слипшиеся после купания, походили на причудливую хрустальную шапочку.

Девочка закрыла глаза, подняла лицо к солнцу и громко продекламировала протяжно-завывающим, актёрским голосом:

 
Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж…
Королева играла – в башнях замка – Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил её паж.
 

Никогда-никогда девочка не была у моря! И смутно представляла себе, что такое этот экипаж, тем более городской. Но четыре строчки из старого фолианта волновали её до слёз. Они вмещали целый мир с бушующим морем, старинными замками и влюблёнными пажами. Из дворцовых ворот выбегали извилистые горные дороги, и по ним, изредка и – чудилось – не спеша, ездили эти самые экипажи. Из стрельчатых окон резных стройных башен приветливо выглядывали короли, королевы и их придворные, и славился там чудный композитор Шопен, чью музыку играли непременно на лютне или клавесине.

В этом мире были люди… много людей! Они жили в домах или замках, катались в каретах или автомобилях, смотрели друг на друга и влюблялись, внимая музыке. Миллионы, миллиарды людей! – это всегда поражало воображение девочки. «Уму непостижимо, клянусь улыбкой Пандоры, как они там все умещаются!» – часто думала она с наивным восторгом. И как же ей хотелось быть принцессой из старого каменного замка с башенками, заросшими зелёным плющом!

Девочка прислушалась к чему-то, запустила руку в мокрые волосы и вытащила оттуда запутавшегося малька. Она с прищуром рассмотрела его ошеломлённую рожицу, весело хихикнула и бросила рыбёшку назад в пруд.

Под взволнованной поверхностью воды всё ещё метались потревоженные тени рыб. Девочка со стеклянными волосами встала на ноги и медленно двинулась вокруг пруда, всматриваясь в его глубину. Нашла глазами самую крупную рыбью спину, длиной сантиметров тридцать.

– Приветствую тебя, рыба Эрик! Пойдёшь гулять – не забудь зонтик, сегодня обещали дождь! – незамысловато пошутила она тоненьким мультипликационным голоском. Потом отследила спину поменьше, ловко зацепилась одной рукой за берег, а другой молниеносно выхватила рыбу из воды.

Крепко зажав в ладони отчаянно бьющуюся радужную форель, девочка забрала красавец помидор и пучок зелени и направилась к выходу из оранжереи. Дверь, похожая на дверь сейфа, сама отворилась перед ней, а потом плотно закрылась.

Девочка прошла на кухню с видом на осенний лес и занялась приготовлением ужина. Вода дробными ручейками стекала с сосулек её волос и обильно капала с рюкзака, но девочку совершенно не волновали ни мокрая одежда, ни неопрятные лужи на полу.

Она взяла острый нож, оглушила пойманную рыбу его массивной рукоятью и одним ударом лезвия отсекла форели голову. Ещё несколько удивительно быстрых и точных движений ножом – и бедная рыба очищена.

Девочка хладнокровно посыпала специями и мукой ещё трепещущую тушку форели и положила её в накрытую стеклянной крышкой сковородку, где уже разогрелось и пощёлкивало оливковое масло.

После чего выбрала нужный угол обзора, различила шестиугольные узоры на поверхности горячего масла и произнесла довольным голосом:

– Только в нашем ресторане – самые свежие конвективные ячейки Бенара!

Девочка со стеклянными волосами оживлённо заговорила сама с собой:

– Вы утверждаете, что ваша восточная ручьевая форель Salvelinus fontinalis на вкус самая изысканная в мире? Советую вам придержать ваше мнение, пока не попробуете ту, что приготовит мистер Вульф!

Под потрескивание жарящейся рыбы девочка крупно накромсала в тарелку сочную помидорную мякоть, добавила соли и снова оливкового масла. Тем же ножом она нарезала укроп и базилик, придерживая их левой рукой. Потом ловко смахнула в салат свежекрошеную зелень, поднесла к лицу пальцы, мокрые от сока базилика, и с наслаждением вдохнула его запах.

И спросила любопытным басом:

– А что ты сделаешь на свою долю клада, Том Сойер?

Сама же и ответила более звонким голосом:

– Куплю себе новый барабан, настоящую саблю, красный галстук, щенка бульдога, а потом женюсь.

Опечаленный басок отметил:

– Том, ты, должно быть, совсем рехнулся!

Его перебил тоненький голос:

– Том, теперь я никого, кроме тебя, любить не буду, только и ты тоже ни на ком не женись, кроме меня.

Девочка заглянула под крышку сковороды, проверила самочувствие рыбы и заговорила уже двумя спорящими голосами – Умно-Благородным и Визгливо-Противным – такими интонациями мы обычно передаём свои споры с неприятным человеком, который во всём неправ.

Казалось, что разными голосами девочка пытается населить окружающее её пространство.

– Тщеславие – могучая вещь! Самые мелочные люди на свете – большие люди. И у них слюнки текут только на длинную свинью, – рассуждал Умно-Благородный голос.

Визгливо-Противный, которого так и хотелось стукнуть по голове за несправедливое ехидство, заявил:

– Оставьте свой сарказм при себе, Вульф. Я понимаю, у вас в Нью-Йорке… – девочка произнесла слово «Нью-Йорк» сочно, даже приятно зажмурившись, – такие шуточки идут на ура, но здесь, в глубинке, мы проживём и без них!

– Меня возмущает ваш тон, ваш выбор выражений, ваши манеры и ваши методы работы! – не стерпел Умно-Благородный.

Все приготовления к ужину делались девочкой энергично и с видимым удовольствием, но некоторые её движения, особенно походка, показались бы постороннему наблюдателю странно плавными, словно подводными. А босые ноги перемещались по дырчатому пластику пола с лёгким почмокиванием.

Девочка достала из тостера два ломтика горячего хлеба, вытащила из настенного шкафчика вилку, столовый нож и поцарапанный хрустальный бокал. Ловко перевернув зарумянившуюся рыбу на другой бок, отчего по кухне поплыл умопомрачительный аромат свежей жаренины, она взяла початую бутылку густо-красного кьянти и налила себе полный бокал.

По-видимому, эту спокойную и весёлую девочку со стеклянными волосами совершенно не волновало, что скажут взрослые про алкоголь в рационе подростка.

Завершили сервировку стола тарелочка с четвертинкой лимона и кувшин с букетом жёлтых душистых роз «Тулуз Лотрек». Девочка не преминула их с удовольствием понюхать, потом положила готовую рыбу на синюю плоскую тарелку и села, не снимая мокрого рюкзака, в удобное, хотя и низковатое для неё кресло.

– Когда в Айове ветер прекращается, то коровы падают!

На этом изречении девочка закруглила странные диалоги, причём осталось непонятным, кто из говоривших пас коров в Айове. Подняв бокал, она сказала умильным дребезжащим голосом Санта-Клауса на пенсии:

– Поздравляю тебя, Никки, с днём рождения! Желаю тебе совершить далёкое путешествие в сказочную страну и встретить там заморского принца… – конечно, прекрасного, чёрт побери! – Последние слова девочка сказала своим голосом и звонко рассмеялась.

Потом она глотнула из бокала и спросила в пространство надменным голосом принцессы из замка:

– А вы что подарите мне на день рождения, сэр Робби, старый абак?

– Сюрприз! Скажу после ужина, – раздался приятный баритон из рюкзака, оказавшегося обиталищем портативного компьютера.

– Ну-ну, ты, как всегда, тот ещё темнила! – обычным голосом сказала Никки и с аппетитом навалилась на салат и рыбу.

Робби запустил блюзовую мелодию, и она понравилась Никки, судя по ободрительному кивку головы. Тихий лесной вид из окна вдруг сменился штормовым прибоем на острых скалах, и стало ясно, что это вовсе не окно, а просто большой экран.

Никки расправилась с праздничным ужином и откинулась на спинку кресла.

– Ну, давай, камень-кремень, выкладывай свой сюрприз, – голосом сытой Багиры промурлыкала она.

– Посмотри сюда… – невнятно произнёс придавленный Робби и заменил штормящие экранные волны видом звёздного неба.

– Ну-у… астероид, что ли, решил подарить, – разочарованно протянула Никки. – Так уже два раза дарил, всё равно никакого толку… Кто-нибудь давно переоткрыл его и назвал именем любимой кошки.

– Обрати внимание на эту светлую точку, показываю её положения на небе за последние два часа.

– И?..

– По моим расчётам – это корабль, и через восемь-девять часов он прибудет к нам…

Бокал Никки смахнулся со стола и стал очень медленно падать на пол.

– Копыта Козерога! Как?! Когда ты узнал?!

– Засёк в телескоп два часа назад, думал – мелкий астероид. Сорок минут назад отсуммировал данные, рассчитал букет возможных траекторий, понял, что объект тормозится, прикинул возможное время прибытия и…

– И ты молчал целых сорок минут!

– Я решил, что тебе надо дать спокойно поесть, потому что силы тебе будут сейчас очень…

– Бездушная железяка!

Пятикилометровый астероид медленно вращался, подставляя Солнцу серые, изрытые кратерами бока. К освещённому краю космической каменной горы, пофыркивая маневровыми двигателями, подплывал патрульный крейсер Спейс Сервис с амбициозным названием «Марсианская Джоконда».

В рубке «Джоконды» вполголоса переговаривались командир крейсера – лейтенант Дик Джонсон-бей и глава спасательной группы Патрик де Рубиник.

– Посмотри-ка! – Командир вдруг указал на тускло блестящую конструкцию из шаров и цилиндров, показавшуюся из-за горизонта астероида. – Разрази меня гром! Это не просто зонд, а целый корабль!

– Судя по всему, – напряжённо всмотрелся Патрик в экран, – малый исследовательский фрегат класса «Фобос». Но оранжерея явно больше обычной… И не очень понятно с рубкой… Ага! Именно рубкой он и ударился. Похоже на зверски неудачную посадку…

– Эх, бедолаги… – Капитан крейсера был молод и откровенно расстроился.

– Компьютер, – скомандовал негромко глава спасателей. – Дай список судов, пропавших без вести в районе этих орбит.

На экране появились изображения семи кораблей.

– Класса «Фобос» только два, – подытожил Патрик, – из остальных похож ещё древний «Ганимед»… Нет, у него сбоку заметный выступ шлюза. Все случаи – старые: один «Фобос» пропал в тридцать первом году, второй – десять лет назад. Значит, живых нет. Сигналы, очевидно, из автоматического аварийного блока. Почему только такие слабые? Корабль-то – удивительно, но почти цел… В подобных случаях SOS-системы поют на всю Солнечную систему в десятке диапазонов…

– Кого возьмёшь? – спросил лейтенант Джонсон-бей.

– Пойду с медиком-стажёром Бениной, пусть привыкает… – Патрик вздохнул и наморщил лоб. Из-за этой привычки на его загорелом лбу выделялись светлые полоски.

Две фигуры в скафандрах выбрались из шлюза приземлившегося крейсера, наклонились вперёд и плавно, будто в воде, двинулись к разбитому кораблю.

– Восьмого марта 52 года. Расследование аварии фрегата класса «фобос» на астероиде номер 4654. Запылённость обшивки небольшая…

Старший спасатель, не теряя времени, привычно бубнил в микрофон информацию для рапорта. Кибер-ассистент Патрика оформлял реплики в официальный отчёт, уточняя имя и размер астероида, приставляя к годам всем известный век и убирая нечаянную ругань и жаргонизмы.

– Не думаю, что он стоит здесь больше нескольких лет… Фатальные повреждения рубки… Уровень радиации снаружи в норме… Шлюз реголитом не засыпан, пробуем войти через главные двери…

Фрегат вблизи увеличился до размеров трёхэтажного дома, и стало видно, что весь он практически уцелел. Лишь шар передней рубки, принявшей на себя весь удар при несчастливой посадке, смялся под чудовищной силой инерции и глубоко вдавился в рыхлый грунт, усеянный оскаленными валунами и серыми скалами.

Патрик с Бениной подошли к главному шлюзу. Вдруг его массивные створки бесшумно раскрылись.

– Канис меня задери!.. – осёкся Патрик, всё ещё бормотавший в микрофон. – Рулевой компьютер цел, что ли? База, нас приглашают…

Они осторожно заглянули в проём люка и, не найдя ничего примечательного в открывшемся шлюзе, забрались в него. Входная дверь плавно закрылась, и в камере зашипел воздух.

– Святой Амбарцумян! Здесь даже воздуховоды исправны!

Когда же открылся внутренний люк шлюза, то космонавты остолбенели и онемели…

В ярко освещённой кают-компании их встречала высокая худая девочка с огненно-рыжими волосами, одетая в длинное, почти до пола, вечернее платье изумрудного цвета, очень помятое и не по росту. Глубокое декольте платья открывало неуместную белую майку-безрукавку с застарелыми пятнами и лохматой прорехой на плече, а на спине девочки красовался ещё и чёрный засаленный рюкзак. Пыльные босые ноги подростка нервно переминались на светлом пластике пола.

– Здравствуйте, люди! Приветствую вас на борту «Стрейнджера», – срывающимся голосом сказала девочка. – Как же вы медленно чалились! Проходите, пожалуйста, и садитесь! Гость – это драгоценный камень на подушке гостеприимства! – И она указала на роскошно сервированный стол.

– База, у нас живой человек!.. Очень странный… – очнулся и сдавленным голосом сообщил спасатель.

– Сам вижу… – ошарашенно откликнулся лейтенант Дик из рубки патрульного крейсера. – Эвакуируйте её немедленно!

– Спокойно, я ещё не разобралась…

Медик Бенина немедленно взяла ситуацию в свои руки, как и полагается, если вопрос идёт не просто о разбитом корабле, а о живом человеке, и быстро отбросила шлем за спину.

– Здравствуй! Как у тебя мило! – улыбнулась она девочке.

Спасатель посмотрел на анализатор атмосферы, помедлил и тоже снял шлем.

– Привет! – хрипло сказал он.

Вдруг девочка смело подошла к ним и неожиданно потрогала прямые белокурые волосы Бенины – та стояла, замерев, – потом поерошила жёсткие каштановые кудри Патрика и даже слегка потянула их – тот только удивлённо таращил глаза.

– Демон Максвелла! Совсем другие! – явно огорчилась девочка и стремительно повернулась к столу.

Патрик и Бенина посмотрели друг на друга – Патрик вопросительно округлил глаза, но Бенина поднесла палец к губам – тихо, мол, – и сделала приглашающий к столу жест. Вслед за медиком спасатель послушно снял скафандр, и они прошли в середину кают-компании, всё ещё ошеломлённо озираясь.

Стол оказался сервированным на несколько персон, с целой батареей бутылок с вином и тарелок с разноцветными салатами. В центре стоял гигантский благоухающий букет жёлтых роз.

– Я знаю… я читала… вы с дороги и устали, вам нужно обязательно поесть и отдохнуть… Эх, так и не поняла, что значит «баньку истопить»…

Бормоча, девочка в почти лихорадочном возбуждении орудовала у плиты. Она достала из духовки огромное блюдо, полное жареной форели, и поставила его на стол.

– Вот… вы самый большой, вам – Эрика…

Она ловко нагрузила и подала Патрику тарелку с ещё скворчащей крупной форелью. Спасатель, прошедший через десятки аварий, кровь и трупы, всё никак не мог прийти в себя от такого странного оборота: на разбитом корабле вместо разгребания грязных обломков он попал на званый приём.

– Помилуй меня протуберанец!.. Кто это – Эрик?.. – растерянно спросил он, взяв тарелку и наколов на вилку кусочек рыбы с золотистой корочкой.

– Это я вам одного знакомого зажарила…

Патрик чуть не подавился.

– А! – махнула Никки рукой. – Он всё равно был неважным собеседником… Да и мне уже ничего не нужно… Я ведь могу отправиться с вами?

Она встрепенулась и ожидающе посмотрела на гостей.

– Конечно! Мы за тобой и прибыли… – дипломатично покривила душой Бенина, посматривая на окологлазный монитор. – Тебя зовут Никки?

– Да. Вижу, вы уже получили мой файл. А как ваши имена?

– Бенина Мильдоса-Рен.

– Патрик де Рубиник.