Маргарита от удивления приоткрыла рот, отчего выражение ее не блещущего ни красотой, ни молодостью лица сделалось откровенно глупым.

– Кто поспорил? И… на что?

Настя спокойно посмотрела на педагога.

– Поспорили Коржиков с Сибирцевым. На то, что Сибирцеву удастся меня соблазнить… до окончания этого учебного года. Вот поэтому он и настаивает на моем участии в спектакле, понимаете?

Маргарита побагровела.

– Откуда тебе об этом стало известно? – сдавленно спросила она.

…Откуда? Элементарно, Ватсон. Конечно же, от Коржикова.

"Решил увеличить шансы на победу?" – раздосадованно спросила Настя у того, кого больше не могла безоговорочно считать своим другом.

"Решил тебе помочь, Василиса," – невозмутимо ответил Вениамин, чья игра "под панка" никогда ее не обманывала – когда настанет время задуматься о карьере, Коржиков преспокойно извлечет железки из ноздри, брови и ушей; аккуратно пригладит "петушиный гребень" и, облачившись в цивильный (скромный, но дорогой) костюм, преобразится в идеального "офисного хлыща". Высокий интеллект и имидж "панкующего придурка" – в этом был весь Веня Коржиков. Выгляди он "ботаником", никогда не завоевал бы той популярности, которой сейчас пользовался.

Все просто. В школе умников обычно недолюбливают, а к придурковатым "клоунам" относятся снисходительно. Поэтому Коржиков и разыгрывал роль "клоуна". До поры, до времени.

…– Я не могу вам назвать его имя, – Настя скромно опустила ресницы, – Но, поверьте, все поведение Сибирцева говорит о том же…

Маргарита Сергеевна снисходительно улыбнулась.

– Многим девочкам польстило бы внимание такого юноши… Ты не думаешь, что кто-то просто видит в тебе потенциальную соперницу и поэтому измышляет подобные… инсинуации? Я, во всяком случае, отнеслась бы весьма критически к таким… э-э… заявлениям…

– Неважно, – устало сказала Настя, – В любом случае в артистки я не гожусь… а если исходить из того, что вы только что сказали, желающих исполнить роль Джульетты для Ромео Сибирцева найдется немеренно.

Марго поджала и без того тонкие губы.

– Ну хорошо, Настасья, – произнесла она спустя несколько секунд, куда суше и холоднее, нежели минутой раньше, – Надеюсь, ты понимаешь, что твое упорное нежелание участвовать в школьных мероприятиях не лучшим образом скажется на твоей выпускной характеристике…

Последнюю фразу дипломированному филологу произносить определенно не следовало.

Взгляд потемневших глаз ученицы невольно заставил Маргариту Сергеевну мысленно передернуться. "Красивая, чертовка, – неприязненно отметила педагог со стажем, – И почему такие мордашки (и такие фигурки) обычно достаются прирожденным стервам?"

В следующее мгновение Настя блестяще подтвердила умозаключение учительницы.

– У вас сын, кажется, Маргарита Сергеевна? – с ласковостью в голосе (и неприкрытой злостью во взгляде) поинтересовалась Настя, – Который учится в девяностой школе, да? С физико-математическим уклоном?

В первую секунду растерявшейся "королеве Марго" удалось-таки взять себя в руки и окинуть ученицу холодно-высокомерным взглядом.

– И что? Какое это имеет отношение к обсуждаемому нами предмету?

Настя безмятежно улыбнулась и пожала плечами. Сейчас бы элегантно закурить… но только не в стенах гимназии. И не при Марго (тонкие Vogue с ароматизированными добавками лежали в школьной сумке. Наряду с зажигалкой. Шестнадцатилетняя Настя вовсе не считала курение пороком (да и вряд ли кто-то из сегодняшних школьниц – не говоря уж о школьниках, – так считал.)

– Да никакого отношения, собственно, – небрежно протянула десятиклассница Воронцова, – Это не имеет. Ко мне. Что же касается вашего сына – он наверняка мечтает поступить в вуз? И, конечно, к моему папе, – взгляд на собственные ухоженные, покрытые бесцветным лаком и достаточно коротко подстриженные ногти, – Все это тоже не имеет отношения… несмотря на то, что он профессор, завкафедрой и преподает высшую математику в крупнейшем университете страны…

Настя ослепительно улыбнулась. Маргарита Сергеевна ее улыбку, разумеется, не поддержала.

После сказанного сквозь зубы: "Свободна, Воронцова", Настя вышла из класса, не забыв вежливо попрощаться с педагогом.

…Ощущала ли она себя победительницей? Ну, возможно, на четверть, не больше. Противно было спекулировать именем и положением отца, что ни говори…

Достав мобильный телефон, она, после некоторого раздумья, набрала номер Дэна. Здесь, во всяком случае, ее не подкарауливала опасность быть соблазненной.

Тут она соблазняла сама.

* * *

ИНТЕРЛЮДИЯ ВТОРАЯ

…Постоянное напряжение, опасность разоблачения; наконец, неопределенность собственного положения – все это, разумеется, далеко не лучшим образом сказывалось на самочувствии контуженного "Вульфа" (утешало одно – серьезных ранений, требующих помещения его стационар и интенсивного лечения, он не получил).

Вдобавок его, похоже, продолжали принимать за англичанина (корреспондента BBC), посему следовало следить за своей речью, чтобы невзначай вместо fuck с языка не слетело сокровенное российское б…я. Судя по услышанным невзначай отрывкам разговоров хозяев дома, "Вульф" сделал вывод о том, что здесь обитают специалисты по инженерным коммуникациям, прибывшие из Франции (но неплохо владеющие разговорным английским).

Почему они, обнаружив при контуженном "Вульфе" английский паспорт, до сих пор не обратились в британское посольство, для русского разведчика оставалось загадкой. Такой же загадкой, как и то, почему его выхаживают на дому, а не в госпитале…

На третий день "Вульф" почувствовал себя достаточно окрепшим, чтобы попросить у хозяев телефон. Дама (мадам Берже, как она ему представилась) после некоторого колебания принесла мобильник, однако, из комнаты (а этого требовали элементарные правила приличия) не вышла, посему "Вульфу" пришлось набрать не посольский номер, а тот, по которому он мог связаться с напарником в экстренной ситуации.

К его величайшему облегчению, "Стрелец" на звонок ответил. Произнеся кодовую фразу, "Вульф" демонстративно (для мадам) извинился – дескать, ошибся номером, и прервал связь.

Ночью "Вульф" решил покинуть подозрительно гостеприимный дом, однако, не успел – стоило ему приподняться с кровати, дверь в его комнату бесшумно распахнулась и "Вульф" увидел в проеме долговязую мужскую фигуру.

* * *

Дэн

…Наконец, я заподозрил подвох – ну, не мог я нравиться ей сам по себе! Девчонке, не испытывавшей недостатка в мужском внимании лет с четырнадцати (если не раньше), понравиться такой заурядный парень, как я, попросту не мог!

…И, однако, мы с ней уже дважды посетили кинотеатр, один раз "Макдональдс" и еще раз – пиццерию, гуляли по городу (в основном по набережной. Набережная в нашем городе (как и большинстве крупных городов) являлась одним из самых живописных мест), в парке… Трижды вместе прогуливали ее псину (по отношению ко мне Лорд питал явное пренебрежение, что, впрочем, было вполне объяснимо. Казалось, рычать и скалить на меня клыки он попросту считал ниже собственного достоинства. Но стоило мне попытаться его погладить, как черный дог моментально развернулся и так клацнул зубищами в паре сантиметров от моей руки, что желание проявлять дружеское расположение к этой зверюге у меня напрочь исчезло).

Замечу, что Настя, наблюдая за данным инцидентом совершенно невозмутимо, впоследствии пояснила, что Лорд ни за что бы меня не укусил, ибо без веской причины не кусается. Он, дескать, всего лишь желал меня припугнуть, "поставить на место", поскольку ласки признает лишь от хозяина (ее отца-профессора) и, разумеется, хозяйки.

Как-то у нас зашел разговор о предках, и я (без какой бы то ни было задней мысли) поинтересовался, какова профессия матери Насти – если отец – доктор физико-математических наук, то матушка, возможно, кандидат?

Ее глаза немедленно потемнели (я тут же понял, что сморозил глупость).

– Она была студенткой, – глухо сказала Настя, глядя не на меня, а в сторону. На смирно сидящего у ее ног Лорда. – Она студентка, он препод… догадаться, что было дальше, несложно? В конце концов папа развелся с первой женой (детей у них не было) и женился на моей маме, которая, по сути, в дочери ему годилась… Ну, а после ее не стало. Вот такая история, – снова ясный взгляд серо-синих, миндалевидных глаз.

На дальнейшие расспросы я не решился. Не стало, так не стало. Возможно, так же, как не стало и моего отца…

Собственно, ее родословная меня мало волновала.

..На вопрос: "Слушай, а что ты вообще во мне нашла?" я решился лишь спустя две с лишним недели регулярных встреч с этой весьма загадочной (и, как выяснилось впоследствии, непредсказуемой) девушкой. И то сказать – решился после выпитой на двоих поллитровой бутылки "Старопрамена".

Она окинула меня своим обычным, слегка насмешливым взглядом.

А потом ответила просто:

– Ты добрый.

И всё.

Непонятно почему, но в тот момент я испытал нечто сродни разочарованию.

– И только-то?

– Это немало, – серьезно ответила Настя, – Совсем немало, – после чего легонько похлопала меня по руке и встала со скамейки (забыл упомянуть – разговор велся нами на скамье под старым вязом, в центральном городском парке. Позднее мы даже окрестили эту скамейку "нашей"… спустя время, конечно).

…Тем же вечером, провожая ее до дома, я осмелел (или обнаглел?) настолько, что попытался обнять Настю и даже поцеловать в губы.

Спустя мгновение сильнейший толчок в грудь едва не опрокинул меня на землю.

– Не зарывайся, – столь ледяного и вместе с тем – спокойного голоса я еще не слышал. В сумерках глаза ее приобрели какой-то странный блеск.

Что я мог на это ответить? Действительно зарвался. Возомнил о себе невесть что… идиот. Вероятно, я для нее – кто-то вроде Лорда, не более. Только тот исполняет функции охранника, а я? Спонсор? Слишком сильно сказано. Плюшевый медведь, вот так будет точнее. Безобидная игрушка, лекарство от скуки. Ну, а то, что всегда платил за нее – и в кино, и в кафе, и в пиццерии… так это для девушки, подобной Насте, в порядке вещей…

И еще я подумал, что встречи с ней пора заканчивать. Поразвлекались, и будет.

Хорошенького понемногу, как говорится.

…Намерения, намерения…

Плохо я еще тогда себя знал.

И ее тоже.

* * *

ИНТЕРЛЮДИЯ ТРЕТЬЯ

"ВУЛЬФ"

…Сказать, что он удивился, было бы неверным. "Вульф" попросту решил, что галлюцинирует (и что с того, что раньше с ним подобного не случалось, контузия – штука коварная…)

Перед ним стоял Стрельцов. Алексей Стрельцов, иначе – "Стрелец", напарник.

Впрочем, стоял он недолго. Пару секунд. После чего сделал несколько шагов вперед, и "Вульф", наконец, обратил внимание на сверток в его руке.

– Не спишь? – "Стрелец" говорил, понизив голос, на английском, – Правильно. Самостоятельно встать можешь? ("Вульф" принял сидячее положение), – Отлично. Тогда одевайся и идем. Каждая минута на счету. Машина у дома.

"Вульф" спустил ноги с кровати (отлично понимая, что в настоящий момент лепет типа "Как ты меня нашел?" и "Куда мы направляемся?" больше подошел бы герою какого-нибудь штампованного серийного "мыла". Люди, подобные "Стрельцу" (да и самому "Вульфу"), словами зря не разбрасываются. И если тот говорит, что времени – в обрез, нужно это время использовать максимально эффективно).

Посему "Вульф" без лишних вопросов развернул сверток, протянутый ему Стрельцовым, и обнаружил там, конечно же, предметы мужской одежды (брюки, носки, рубашку, жилет-"безрукавку", и даже, в отдельной коробке, ботинки (достаточно добротные, но, похоже, разношенные).

После того, как он оделся ("Стрелец" добросовестно помогал, ибо "Вульф" был все-таки еще слаб, и координация его движений слегка нарушалась), оба разведчика молча вышли из гостеприимной квартиры (по пути не встретив никого – ни хозяев-французов, ни их служанки).

У подъезда "Вульф" увидел черный джип. Вопросительно глянул на Стрельцова. Тот кивнул.

– Посольская резидентура расстаралась. Давай, повторяю – время у нас ограничено. "Летуны" до утра ждать не станут.

Что ж, осталось лишь подчиниться обстоятельствам.