Подрыв

Весна в Афганистане наступает в феврале. Вся природа оживает, пробуждается. Может быть, не так ярко, бурно и восторженно, как в России, но так же торжествующе и победоносно. На деревьях рядом со старыми, огрубевшими от ветра и солнца листьями набухают хрупкие морщинистые почки, каменистые пустыни покрываются пышным ковром полевых цветов. Их многоцветье подчеркивается строгими фиолетовыми вкраплениями небольших островков и полей опиумного мака. В воздухе стоит нежный опьяняющий запах цветущих оливковых, апельсиновых и мандариновых деревьев. Слышится жужжание всевозможных насекомых, веселое щебетание птиц. Жизнь утверждает свои права на существование, на продолжение своего эволюционного развития.

В такое время хочется лечь на землю, закрыть глаза, расслабиться, чтобы почувствовать легкое дуновение ветра, шелест трав, потрескивание жестких листьев эвкалипта, ощутить теплоту ласковых лучей ослепительно-белого солнца… но тяжкий воинский долг обязывает делать над собой титанические усилия и забыть про весну и мир… Мотострелковая бригада выдвигалась в район проведения боевых действий. Впереди колонны двигался сильный отряд обеспечения движения с саперными подразделениями. Единственная в горно-пустынной местности дорога, ведущая в район расположения бандгрупп мятежников, была сильно заминирована. В ходе движения подразделения бригады, двигавшиеся по одному маршруту и растянувшиеся на десятки километров, неоднократно подвергались обстрелам со стороны душманов, но бронетехника, поставленная в колонне через каждые пять-семь колесных машин, открывала ответный огонь. Выделенные для охраны мотострелковые и разведывательные подразделения рассредоточивались, завязывая бой с противником. Диверсионные группы моджахедов тут же отступали, уползая в горы тайными змеиными тропами. Во главе основных сил бригады ехал БТР. На нем находился командир бригады, начальник штаба оперативной группы по проведению боевых действий майор Антонов, сидящий над механиком-водителем, и другие офицеры управления соединения. Постоянные нападения на колонну держали всех в высшей степени напряжения. Приходилось не только реагировать на постоянно менявшуюся боевую обстановку, но и самим порой покидать машину и открывать огонь из автоматов по неизвестно откуда появляющимся группам душманов. Вскоре колонна вышла на большое, ровное как стол плато. Местность обозревалась в разные стороны на много километров. Можно было, казалось, немного снять напряжение, но неожиданно водитель командирской машины резко свернул с колеи и вы ехал на обочину дороги. БТР остановился.

– В чем дело? – поинтересовался комбриг. В его голосе зазвучал металл. – Ты почему, солдат, съехал с дороги?

– Не знаю, товарищ полковник, – ответил испуганный боец, и его курносое лицо стало пунцовым. – Мне как будто кто-то приказал: «Съезжай на обочину!»

– Ты что, солдат, пьян? Ты что городишь?! Может быть, оттого, что крест пудовый на себя нацепил? – На самом деле расстегнутый ворот выгоревшей от солнца гимнастерки солдата обнажал висевший на шнурке от ботинок маленький блестящий медный крестик. – Я тебе сейчас покажу!

Комбриг, ругаясь, полез внутрь машины, предварительно махнув рукой водителю следующего за БТРом КамАЗа продолжать движение. Майор Антонов, прокладывавший маршрут бригады, просунул голову в люк, чтобы как-то объяснить свирепому комбригу, что солдат съехал с маршрута по причине усталости. Офицеры, пользуясь неожиданной остановкой, встали на броне, чтобы размяться после долгого и утомительного пути. КамАЗ поравнялся с БТРом, и вдруг раздался мощный взрыв. Ударной волной всех находящихся на броне бросило на землю. Осколки переднего моста машины поразили нескольких офицеров: одному выбило глаза, другой получил множественные ранения живота, полковнику из штаба армии оторвало ногу. В развороченной кабине грузовой машины лежали поникшие тела водителя и старшего машины. Крики и стоны наполнили воздух. Удивленный комбриг вылез из люка, вскоре оттуда показалась всклокоченная голова механика-водителя с открытым ртом. С соседних машин подбежали люди. До прихода медиков бригады майору Антонову, чудом не пострадавшему при падении на землю, вместе с другими подоспевшими солдатами и офицерами пришлось оказывать первую медицинскую помощь. Прежде всего, колоть раненым промедол, основное болеуспокаивающее средство. По радио вызвали вертолет для эвакуации раненых и убитых. Через час бригада продолжила движение. Угрюмый комбриг, считавший себя убежденным атеистом, весь оставшийся путь сидел в глубокой задумчивости. По прибытии в район он подошел к механику.

– Спасибо тебе, сынок, я твой должник. Ты нам жизнь спас. Видимо, Господь тебя сохранил, а вместе с тобой и меня. Я представлю тебя к правительственной награде.

Солдат взволнованно слушал проникновенные слова благодарности. Все, кто случайно находился в этот момент рядом с ними, в том числе замполит бригады и майор Антонов, понимали, что означало для сурового, резкого и всегда немногословного комбрига сказать подобные слова простому солдату. Когда он отошел, солдат осторожно взял свой крестик и, не стесняясь присутствия политработника, поцеловал его. Никто не ухмыльнулся, не бросил язвительную реплику, не осудил и не выразил бурных эмоций. Все молча разошлись по своим боевым постам. Солнце опускалось за горизонт. Наступала тревожная ночь. Какой по счету она будет для каждого из солдат и офицеров бригады, никто не знал. Но все верующие и неверующие в тот день поняли Евангельский смысл случившегося: «…бодрствуйте, ибо не знаете, в какой день Господь ваш придет» (Мф. 24, 42).

Источник: Азаров В. Подрыв: [Электронный ресурс] // Победа. Ру. URL: http://pobeda.ru/podryiv.html. (Дата обращения 16.05.2019).

«Господь подсказал: убери солдат…»

Икон у нас не было, но у каждого, как я уже сказал, под рубашкой крестик. И у каждого горячая молитва и слезы. И Господь нас спасал в самых страшных ситуациях.

Дважды мне было предсказано, как бы прозвучало в груди: сейчас вот сюда прилетит снаряд, убери солдат, уходи. Так было, когда в 1943 году нас перевели в Сестрорецк, в аккурат на Светлой седмице. Друг другу шепотом «Христос воскресе!» сказали – и начали копать окопы. И мне как бы голос слышится: «Убирай солдат, отбегайте в дом, сейчас сюда снаряд прилетит». Я кричу что есть силы, как сумасшедший, дергаю дядю Костю Вострикова (ему лет сорок, а нам по двадцать было).

– Что ты меня дергаешь? – кричит он.

– Быстро беги отсюда! – говорю. – Сейчас сюда снаряд прилетит…

И мы всем нарядом убежали в дом. Точно, минуты не прошло, как снаряд прилетел, и на том месте, где мы только что были, уже воронка… Потом солдатики приходили ко мне и со слезами благодарили. А благодарить надо не меня – а Господа славить за такие добрые дела. Ведь если бы не эти «подсказки» – и я, и мои друзья давно бы уже были в земле. Мы тогда поняли, что Господь за нас заступается. Сколько раз так спасал Господь от верной гибели! Мы утопали в воде. Горели от бомбы. Два раза машина нас придавливала. Едешь – зима, темная ночь, надо переезжать с выключенными фарами через озеро. А тут снаряд летит! Перевернулись мы. Пушка набок, машина набок, все мы под машиной – не можем вылезти. Но ни один снаряд не разорвался. А когда приехали в Восточную Пруссию, какая же тут страшная была бойня! Сплошной огонь. Летело все – ящики, люди! Вокруг рвутся бомбы. Я упал и вижу: самолет пикирует и бомба летит – прямо на меня. Я только успел перекреститься:

– Папа, мама! Простите меня! Господи, прости меня! Знаю, что сейчас буду как фарш. Не просто труп, а фарш!..

А бомба разорвалась впереди пушки. Я – живой. Мне только камнем по правой ноге как дало – думал: все, ноги больше нет. Глянул – нет, нога целая. А рядом лежит огромный камень. Но все же среди всех этих бед жив остался. Только осколок до сих пор в позвоночнике.

Источник: Прот. Валентин Бирюков. На земле мы только учимся жить. Непридуманные рассказы. М.: Даниловский благовестник, 2018.

Cталинградское Евангелие старец пронес через всю жизнь

В начале войны совсем еще молодой человек, хотя и из благочестивой крестьянской семьи, но с двадцати лет росший в семье брата, в среде совершенно атеистической, рядовой Павлов (будущий архимандрит Кирилл) задавался вопросами: «Почему война, почему воюем?» «Много непонятного было, – пишет о том богоборческом времени старец, – потому что сплошной атеизм был в стране, ложь, правды не узнаешь».

И вот в Сталинграде с ним случилось чудо. Вот как это описывает сам отец Кирилл: «После освобождения Сталинграда нашу часть оставили нести караульную службу в городе. Здесь не было ни одного целого дома. Был апрель, уже пригревало солнце. Однажды среди развалин дома я поднял из мусора книгу. Стал читать ее и почувствовал что-то такое родное, милое для души. Это было Евангелие. Я нашел для себя такое сокровище, такое утешение!.. Собрал я все листочки вместе (книга разорвана была), и оставалось то Евангелие со мною все время…» И вдруг все непонятное ушло, все волновавшие вопросы стали отпадать сами собой: «Когда стал читать Евангелие – у меня просто глаза прозрели на все окружающее, на все события… Я шел с Евангелием и не боялся. Никогда. Такое было воодушевление! Просто Господь был со мною рядом, и я ничего не боялся. Дошел до Австрии. Господь помогал и утешал, а после войны привел меня в семинарию – возникло желание учиться чему-то духовному…»

Так в самых простых, понятных словах рассказывает архимандрит Кирилл о самой сложной в жизни человека дороге – дороге к Богу. Что было у него потом? Учеба в семинарии, монашеский постриг и долгая – длиною в полвека – служба в Православной Церкви.

Архимандрит Кирилл был одним из наиболее известных служителей Русской Церкви, духовником Свято-Троицкой Сергиевой Лавры и духовным наставником множества людей. Казалось бы, позади остался целый ряд ступеней, преодоленных на пути духовного восхождения. Однако на вопрос, что же все-таки было самым важным в его жизни, старец неизменно отвечал: сталинградское Евангелие! Та самая книга, которую он пронес через всю жизнь.

Источник: Чудеса на дорогах войны: Сб. М.: Сибирская Благозвонница, 2010.