Благодарности

Составители благодарны классику отечественной журналистики и первому журналисту, появившемуся на месте аварии – Владимиру Степановичу Губареву, давшему обстоятельное интервью; Юрию Николаевичу Анискевичу, бывшему первому заместителю директора Северо-западного Научно-промышленного центра атомной энергетики в составе Научно-исследовательского технологического института им. А.П. Александрова (г. Сосновый Бор); Владимиру Федоровичу Григорьеву, ветерану Ленинградской АЭС, участнику ликвидации последствий аварии на ЧАЭС, депутату Государственной думы РФ второго созыва (г. Сосновый Бор); сотрудникам Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) Асе Камильевне Тавелинской, Владимиру Александровичу Гриценко и Екатерине Витальевне Пиксиной, помогавшим с поиском и копированием материалов; Валерию Борщу и Евгению Мостовому за оформление рисунков; а также Ивану Алексеевичу Харламову, привлекшему внимание товарищей по редакции журнала «Скепсис» к расшифровкам записей академика Легасова; и Евгении Николаевне Спасской, подготовившей их для публикации на сайте журнала; кроме того, благодарим Михаила Дубнова за идею создания этой книги. Особая благодарность – семье Валерия Алексеевича Легасова.

Просим извинения у тех, кто также помогал с подготовкой издания, но не был упомянут в этом перечне.

Сергей Соловьёв, Николай Кудряков, Дмитрий Субботин

Октябрь 2019

Валерий Алексеевич Легасов – биографическая справка

Валерий Алексеевич Легасов родился 1 сентября 1936 г. в Туле в семье служащих, отец работал в аппарате ВКП(б), в 1941-1945 гг. был секретарем Курского обкома ВКП(б) по пропаганде, во время войны возглавлял подпольный обком, организовывал партизанские отряды. Валерий Легасов закончил школу № 56 в Москве в золотой медалью и поступил в Московский химико-технологический институт им. Менделеева. Поступил в аспирантуру на отделение молекулярной физики Института атомной энергетики имени И.В. Курчатова, работал там научным сотрудником, затем начальником лаборатории. В 1967 году защитил кандидатскую диссертацию по синтезу соединений благородных газов и изучению их свойств. В 1972 году защитил докторскую диссертацию, был назначен заместителем директора по научной работе Института атомной энергии имени И. В. Курчатова. Действительный член Академии наук СССР с 1981 г. В 1983 г. возглавил кафедру радиохимиии и химической технологии на химическом факультете МГУ. Являлся научным руководителем НПО «Техэнергохимпром». Вел работу по использованию атомных реакторов в производстве аммиака, метанола и других химических соединений, необходимых в промышленности. Членом Правительственной комиссии по расследованию причин и ликвидации последствий Чернобыльской аварии он был назначен как специалист, уже занимавшийся безопасностью атомных реакторов.

О своей роли в ликвидации Ченобыльской катастрофы Легасов рассказывает в воспоминаниях. Здесь следует упомянуть, что именно Легасов на конференции экспертов МАГАТЭ в Вене 25 – 29 августа 1986 года в качестве главы советской делегации выступил с пятичасовым докладом о причинах Чернобыльской аварии и ее последствиях.

Несмотря на свои заслуги при ликвидации последствий аварии был лично вычеркнут М.С. Горачевым из готового указа о присвоении звания Героя Советского Союза участникам строительства проекта «Укрытие» (саркофага для взорвавшегося реактора). В институте им. Курчатова В.А. Легасов оказался во враждебном окружении и незадолго до гибели на выборах в научный совет института получил 100 голосов за избрание и 129 голосов – против. 26 апреля 1988 года Легасов представил на заседании Академии наук план создания совета по борьбе с застоем в советской науке, план был отвергнут. Облучение во время ликвидации аварии, депрессия, потрясение от неприязни со стороны коллег – все это стало причиной самоубийства Валерия Легасова 27 апреля 1988 года.

Звание Героя Российской Федерации было присвоено В.А. Легасову в 1996 г. посмертно.

Справка составлена по изданиям: Легасова М.М. Академик Валерий Алексеевич Легасов. М.: Издательский дом «Спектр», 2010. 400 с.; Губарев В.С. Страсти по Чернобылю. М.: Алгоритм, 2011. С. 177–190.

В.А. Легасов. Мой долг – рассказать об этом

Воспоминания о ходе ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС и о развитии атомной энергетики в СССР

Никогда в жизни я не думал, что мне придется, только что пережив свое 50-летие, обратиться к мемуарам. Но произошли события такого масштаба с вовлечением в них такого качества людей с противоречивыми интересами, и столько появилось различных толкований того, что произошло и как произошло, что, наверное, в какой-то степени мой долг рассказать о том, что я знаю, как понимаю, как видел происходившие события.

1

Сообщение об аварии. Правительственная комиссия

26 апреля 1986 года. Была суббота, прекрасный день. Я раздумывал, не поехать ли мне в университет на свою кафедру (суббота – обычный мой день для кафедры), или поехать на партийно-хозяйственный актив, намеченный на 10 утра в Министерстве, которому принадлежит Институт атомной энергии им. И.В. Курчатова, а может быть, на все наплевать и отправиться с Маргаритой Михайловной, моей женой и другом, отдохнуть куда-нибудь. Естественно, по складу своего характера, по многолетней воспитанной привычке я вызвал машину и поехал на партийно-хозяйственный актив.

Перед его началом я услышал, что на Чернобыльской атомной станции произошла какая-то авария. Сообщил мне об этом начальник 16-го Главного управления Министерства Николай Иванович Ермаков. Именно в подчинении этого главка находился наш Институт. Сообщил он мне об этом достаточно спокойно, хотя и с досадой.

Начался доклад министра Ефима Павловича Славского. Доклад был, честно говоря, стандартным. Мы уже все привыкли к тому, что у нас в Ведомстве все замечательно и прекрасно, все показатели хороши: самые хорошие совхозы, самые хорошие предприятия, все плановые задания мы выполняем. Все носило характер победных реляций. В отдельных точках, которые того заслужили, он останавливался и ругал кого-нибудь из руководителей, специалистов – либо за высокий травматизм, либо за финансовое упущение, либо за технически неточно проведенную операцию.

Так и в этот раз, воспевая гимн атомной энергетике, большим успехам, которые были достигнуты, он скороговоркой сказал, что сейчас, правда, в Чернобыле произошла какая-то авария (Чернобыльская станция принадлежала соседнему министерству – Министерству энергетики и электростанций): «Вот они там что-то натворили, какая-то авария, но она не остановит путь развития атомной энергетики…» – дальше традиционный доклад, длившийся в общем 2 часа.

Около 12 часов был объявлен перерыв. Я поднялся на третий этаж, в комнату ученого секретаря Николая Сергеевича Бабаева для того чтобы обсудить в перерыве основные позиции доклада. В комнату заглянул Александр Григорьевич Мешков, первый заместитель Министра, и сообщил, что создана Правительственная комиссия, и что я включен в ее состав. Правительственная комиссия должна собраться в аэропорту Внуково к 4 часам дня.

Немедленно я покинул актив, сел в машину и уехал к себе в Институт. Я пытался найти там кого-нибудь из реакторщиков. С большим трудом мне удалось разыскать начальника отдела, который разрабатывал и вел станции с реактором РБМК – именно такой реактор был установлен на Чернобыльской атомной станции, – Александра Константиновича Калугина. Он уже знал об аварии и сообщил мне, что со станции ночью пришел тревожный сигнал, шифрованный по заведенному в атомной энергетике порядку, когда при отклонениях от нормы станция информирует то министерство, к которому она принадлежит. В данном случае поступил сигнал «один, два, три, четыре», что означало: на станции возникла ситуация с ядерной, радиационной, пожарной и взрывной опасностью, т. е. присутствовали все виды опасности. А.К. Калугин сказал, что заранее определенная соответствующими приказами команда, которая должна при аварийной ситуации немедленно собираться и, либо оставаясь на месте, руководить действиями персонала на объекте, либо вылетать на место происшествия, была ночью собрана и вылетела. Но пока она летела, со станции начали поступать сведения о том, что реактор, а это был реактор 4-го блока Чернобыльской станции, в общем-то, управляем, операторы пытаются вести его охлаждение. Правда, было уже известно, что два человека скончались, один из них погиб под блоками разрушившегося сооружения, второй – от химических ожогов, т. е. от пожара, а о лучевых поражениях ничего не сообщалось.

Забрав у Калугина все необходимые технические документы, получив некое представление о структуре станции и возможных неприятностях, которые там могут быть, я заскочил домой. К этому времени жена срочно вернулась с работы, я ей кратко бросил, что уезжаю в командировку, ситуация мне непонятна, на сколько я еду и что там – я не знаю, и выехал во Внуково.

В аэропорту я узнал, что руководителем Правительственной комиссии утвержден заместитель Председателя Совета Министров СССР Борис Евдокимович Щербина – председатель Бюро по топливно-энергетическому комплексу. Он в это время уже вылетел в Москву из одного из регионов страны, где проводил партийно-хозяйственный актив. При его появлении мы должны были загрузиться в уже подготовленный самолет и вылететь в Киев, а оттуда на машинах отправиться к месту происшествия.

В состав первой Правительственной комиссии – я сейчас говорю это по памяти – были включены, кроме Б.Е. Щербины, министр энергетики А.И. Майорец, зам. министра здравоохранения Е.И. Воробьев, который тоже прибыл из другого региона Советского Союза во Внуково, давний сотрудник нашего Института, член-корреспондент АН СССР, зам. председателя Госатомэнергонадзора В.А. Сидоренко, заместитель Генерального Прокурора СССР О.В. Сорока, руководитель одного из подразделений Комитета государственной безопасности Ф.А. Щербак. Кроме того, в состав Правительственной комиссии были включены заместитель Председателя Совета Министров Украины Николаев и председатель Киевского облисполкома Иван Плющ.

В полете разговоры были тревожные. Я рассказал Борису Евдокимовичу об аварии на Три-Майл-Айленд, которая произошла в США в 1979 году. Скорее всего, причины, приведшие к той аварии, не имели никакого отношения к событиям в Чернобыле из-за принципиальной разницы в конструкции аппаратов. В этих обсуждениях, догадках прошел часовой полет.

В Киеве, когда мы вышли из самолета, первое, что бросилось в глаза – большая кавалькада черных правительственных автомобилей и тревожная толпа руководителей Украины, которую возглавлял Председатель Совета Министров Украины Александр Петрович Ляшко. Точной информацией они не располагали, но говорили, что дела плохие. Мы быстро погрузились в автомобили (я оказался в автомобиле с Плющом) и поехали на атомную станцию.