Цитаты из книги «Тайные записки А. С. Пушкина. 1836-1837»

Само существование Дантеса уже посягает на мою честь.

Раньше я охранял только свою честь, потом я стал охранять честь свою и своей жены. Теперь я должен еще заботиться о чести моих детей и своячениц. Честь, которую мне нужно беречь, разрослась после моей женитьбы так широко, что задеть ее становится необычайно легко.

Мне невыносимо смотреть на любые страдания детей, даже на такое неизбежное и безопасное, как прорезание зубов. Мне хочется выть от собственной беспомощности, сердце разрывается от жалости, и я бегу от них сломя голову. Когда я вижу страдание детей, я чувствую, что совершил преступление, произведя их на свет, ибо зачал я детей, не помышляя об их будущих страданиях, а желая избавить от страданий себя – от страданий ревности к N. и от страданий, когда приходится прерывать наслаждение и кончать наружу.

У меня не хватает времени на детей. Сочинительство и женщины оставляют время лишь на редкую игру с Машкой и Сашкой.

Когда я впервые задрал платьице Маше и ударил два раза розгами, она запищала: «Я больше не буду!» N. ворвалась в комнату, выхватила у меня розги и унесла дочку. Я опустился в кресло и, обессиленный, просидел в нем весь вечер. Теперь я запираю комнату, когда секу детей. N. кричит, что я бешеный зверь, что я им враг, а не отец. Кто знает, может быть, она права.

В тот же день я послал ему вызов, а когда его «папа» приехал умолять меня пощадить «мальчика», я объявил ему условия. Старик поклялся, что уговорит его в течение двух недель сделать предложение К.

Если я его убью, я смогу начать новую жизнь, безмятежную и праведную.

Оттого-то в жены хотят девственниц, ибо любой мужчина, обладавший женщиной, имеет над ней пожизненную власть, желает она того или нет.

Я сам всегда стремился к красивым женщинам и никогда бы не женился на дурнушке. Стремление к красоте так естественно для человеческой природы, и ничто ее заменить не может. Любовные судороги лишь на время ослабляют это стремление, но вскоре оно возрождается с новой силой. Я должен признаться, что сел не в свои сани, что N. была бы более счастлива, будь она женой Дантеса. И поэтому я ненавижу этого красавчика с еще большей силой. Если бы он не мозолил глаза N., он бы не напоминал ей всяким своим появлением о разнице между ним и мной. Если бы увезти N. в деревню, я спас бы себя от невыгодных сравнений, и N. не замечала бы моего уродства. Но нет, я обманываю себя – достаточно увидеть красоту лишь раз, чтобы уже никогда не забывать о ней.

Только когда она брюхата, я чувствую покой, так как N. заполняется приготовлениями к родам, что если не полностью вытесняет, то, по крайней мере, теснит ее кокетство. Поэтому я изо всех сил стараюсь держать ее брюхатой, хоть это и разоряет меня: плодя детей, я вынужден плодить долги.