Приготовимся к вечности и к переходу в вечность, именуемому смертью, во время земной жизни, в этом преддверии к вечности. Земная жизнь есть не собственно жизнь, но непрестанная борьба между жизнью и смертью: попеременно мы уклоняемся то к той, то к другой, колеблемся между ними, оспариваемся ими. Если оценим справедливо то краткое мгновение, на которое мы поставлены здесь, на земле, сравнив его с неизмеримой и величественной вечностью, то найдем только одно правильное употребление земной жизни. Употребляется она правильно, когда проводится в приготовлении к вечности. Так судит о земной жизни и Слово Божие: не бойся, малое стадо! – завещает Господь ученикам Своим на время их земного странствования, – ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство. Продавайте имения ваши и давайте милостыню. Приготовляйте себе влагалища не ветшающие, сокровище неоскудевающее на небесах, куда вор не приближается и где моль не съедает, ибо где сокровище ваше, там и сердце ваше будет. Да будут чресла ваши препоясаны и светильники горящи. И вы будьте подобны людям, ожидающим возвращения господина своего с брака, дабы, когда придет и постучит, тотчас отворить ему. Блаженны рабы те, которых господин, придя, найдет бодрствующими; истинно говорю вам, он препояшется и посадит их, и, подходя, станет служить им. И если придет во вторую стражу, и в третью стражу придет, и найдет их так, то блаженны рабы те. Вы знаете, что если бы ведал хозяин дома, в который час придет вор, то бодрствовал бы и не допустил бы подкопать дом свой. Будьте же и вы готовы, ибо, в который час не думаете, приидет Сын Человеческий… Кто верный и благоразумный домоправитель, которого господин поставил над слугами своими раздавать им в свое время меру хлеба? Блажен раб тот, которого господин его, придя, найдет поступающим так. Истинно говорю вам, что над всем имением своим поставит его. Если же раб тот скажет в сердце своем: не скоро придет господин мой, и начнет бить слуг и служанок, есть и пить и напиваться, – то придет господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, в который не думает, и рассечет его, и подвергнет его одной участи с неверными (Лк. 12, 32–40, 42–46). (3)

* * *

Всем нам без исключения предстоит смерть, все мы должны вратами смерти вступить в вечность и пребыть в вечности навсегда. Земная жизнь есть преддверие к вечности. Она – как бы тесная и душная передняя комната перед великолепнейшими и обширнейшими чертогами. В вечности уготовано для нас Божие Царство, вне его – бесконечное горе, бедствие, которое никогда не прекратится, – плач и рыдание, которые никогда не утешатся и никогда не умолкнут. Если б завтра, через неделю, через месяц предстояло событие, долженствующее решить нашу земную участь или во благо, или во вред нам, не приняли ли бы мы всех мер, всех усилий, всех предосторожностей, чтобы направить событие к благоприятному для нас исходу? Обратим же внимание на нашу участь в вечности. Отвергнем сон уныния и забывчивости, в который мы погружены, отвергнем ослепление, отвергнем самообольщение, представляющее человеку жизнь его на земле бесконечной. Поверим достовернейшей истине. Поверим, что всем нам предстоит неизбежная смерть. Как верно то, что мы умрем, так необходимо то, чтобы мы позаботились о нашей участи в стране загробной.(4)

* * *

Ощущаю себя как бы отделенным от всего! Мысль моя непрестанно вопиет к Богу, чтобы Он устроил для меня стезю к Нему, стезю покаяния. Широко отворились предо мною врата вечности. Гляжу туда в эту бесконечную даль, в это беспредельное пространство, в эти размеры безмерные. Время сократилось предо мною – летит несравненно быстрее, чтобы впасть, как ручей в море, в вечность. Заглядываюсь в вечность: временное – незанятливо, мелочно, суетно, ничтожно. Люблю уединение: из него можно пристальнее смотреть в вечность – высмотреть, что там нужно, – приготовить это нужное заблаговременно, прежде исхода души из тела. (6)

Видения

Большая часть подвижников Западной Церкви, провозглашаемых ею за величайших святых, – по отпадении ее от Восточной Церкви и по отступлении Святого Духа от нее – молились и достигали видений, разумеется, ложных… Эти мнимые святые были в ужаснейшей бесовской прелести. Прелесть уже естественно воздвигается на основании богохульства, которым у еретиков извращена догматическая вера. Поведение подвижников латинства, объятых прелестью, было всегда исступленное по причине необыкновенного вещественного страстного разгорячения. В таком состоянии находился Игнатий Лойола, учредитель Иезуитского ордена. У него воображение было так разгорячено и изощрено, что, как сам он утверждал, ему стоило только захотеть и употребить некоторое напряжение, как являлись перед его взорами по его желанию ад или рай. Явление рая и ада совершалось не одним действием воображения человеческого; одного действия воображения человеческого недостаточно для этого; явление совершалось действием демонов, присоединявших свое обильное действие к недостаточному действию человеческому, совокуплявших действие с действием, пополнявших действие действием на основании свободного произволения человеческого, избравшего и усвоившего себе ложное направление. Известно, что истинным святым Божиим видения даруются единственно по благоволению Божию и действием Божиим, а не по воле человека и не по его собственному усилию – даруются неожиданно, весьма редко, при случаях особенной нужды по дивному смотрению Божию, а не как бы случилось^[33]. Усиленный подвиг находящихся в прелести обыкновенно стоит рядом с глубоким развратом. Разврат служит оценкой того пламени, которым разжжены прельщенные. Подтверждается это и сказаниями истории, и свидетельством отцов.(1)

* * *

В невидимом подвиге твоем руководствуйся наставлениями святых отцов твоей Церкви: от всякого видения, от всякого гласа вне и внутри тебя, прежде нежели обновишься явственным действием Святого Духа, они повелевают отвращаться, как от явного повода к самообольщению^[34].

Храни ум безвидным, отгоняй все приближающиеся к нему мечты и мнения, которыми падение заменило истину. Облеченный в покаяние, предстой со страхом и благоговением перед великим Богом, могущим очистить грехи твои и обновить тебя Своим Пресвятым Духом. Пришедший Дух наставит тебя на всякую истину (Ин. 16,13).

Чувство плача и покаяния едино на потребу душе, приступившей к Господу с намерением получить от Него прощение грехов своих. Это – благая часть! Если ты избрал ее, то да не отымется она от тебя! Не променяй этого сокровища на пустые, ложные, насильственные, мнимоблагодатные чувствования, не погуби себя лестью себе. (2)

Вино

Все охмеляющие напитки, особенно хлебные, возбраняются подвижнику как лишающие ум трезвости и тем самым победы в мысленной брани. Побежденный ум, особенно сладострастными помыслами, усладившийся ими, лишается духовной благодати; приобретенное многими и долговременными трудами теряется в несколько часов, в несколько минут.

«Монах отнюдь не должен употреблять вина», – сказал преподобный Пимен Великий^[35]. Этому правилу должен последовать и всякий благочестивый христианин, желающий сохранить свое девство и целомудрие. Святые отцы следовали этому правилу, а если и употребляли вино, то весьма редко и с величайшей умеренностью. (1)

Виновность

[Бог] явился в смиренном образе человека, приняв на Себя человечество, приняв на Себя все немощи наши, последствия нашего падения, кроме греха, причинившего падение. Бог явился облеченным в человечество, явился в стране нашего изгнания, провел в ней жизнь Свою, как должно было провести изгнаннику – в лишениях, в скорбях, в гонениях. Окончил Он эту жизнь насильственною смертью на древе Крестном. Богочеловек исповедал жизнью и смертью правосудие Божие, которым низвергнуты человеки из рая на землю. Он исповедал виновность человеков перед Богом, потому что исповедание виновности этой было необходимым, единственным условием примирения человеков с Богом. Все желающие быть истинными христианами непременно должны исповедать эту виновность сперва сердечным сознанием, потом устами и словом, наконец, деятельностью или жизнью. Каждый должен взять крест свой и последовать Христу, без этого никто не может быть учеником Христовым. (4)

Власть

Божественное откровенное учение возвещает мне, опыты жизни доказывают мне, что я – создание Божие. Я – создание Бога моего! Я – раб Бога моего, раб, вполне подчиненный власти Бога, объемлемый, содержимый властью Его, властью неограниченной, самодержавной в точном смысле слова. Власть не совещается ни с кем, власть не дает о предположениях и действиях своих никому никакого отчета: никто ни из человеков, ни из ангелов не способен ни дать совета, ни выслушать, ни понять отчета. Искони бе к Богу Слово Его. Оно (Слово) было в начале у Бога (Ин. 1,2). (2)

Внимание

Дела Божии – это очевидно – должны быть изучаемы и рассматриваемы с величайшим благоговением и вниманием, иначе ни рассмотреть, ни познать их человек не может.

Великое дело Божие – сотворение человека и потом по падении его обновление, искупление – должно быть подробно известным каждому христианину; без этого познания он не может знать и исполнять обязанностей христианина. Познание великого дела Божия не может быть приобретено при рассеянности!

Заповеди Христовы даны не только внешнему человеку, но наиболее внутреннему: они объемлют все помышления и чувствования человека, все тончайшие движения его. Соблюдать эти заповеди невозможно без постоянной бдительности и глубокого внимания. Бдительность и внимание невозможны при жизни рассеянной. (1)

* * *

Желающие научиться вниманию должны воспретить себе все пустые занятия.

Исполнение обязанностей частных и общественных не входит в состав рассеянности: рассеянность всегда соединена с праздностью или с такими пустыми занятиями, которые безошибочно могут быть причислены к праздности.

Занятие полезное, в особенности занятие служебное, сопряженное с ответственностью, не препятствует сохранению внимания к себе, – оно руководствует к такому вниманию. Тем более руководствуют ко вниманию монастырские послушания, когда они исполняются должным образом. Деятельность – необходимый путь к бдительности над собой, и этот путь предписывается святыми отцами для всех, которые хотят научиться вниманию себе.

Внимание себе в глубоком уединении приносит драгоценные духовные плоды, но к нему способны только мужи зрелого духовного возраста, преуспевшие в подвиге благочестия, сперва научившиеся вниманию к деятельной жизни.

При деятельной жизни люди помогают человеку стяжать внимание, напоминая ему нарушения внимания. Подчиненность есть лучшее средство приучиться ко вниманию: никто столько не научит человека внимать себе, как его строгий и благоразумный начальник.

При служебных твоих занятиях посреди людей не позволяй себе убивать время в пустословии и глупых шутках; при кабинетных занятиях воспрети себе мечтательность. Скоро изострится твоя совесть, начнет указывать тебе на всякое уклонение в рассеянность как на нарушение евангельского Закона, далее как на нарушение благоразумия. (1)

* * *

Душа всех упражнений о Господе – внимание. Без внимания все эти упражнения бесплодны, мертвы. Желающий спастись должен так устроить себя, чтобы он мог сохранять внимание к себе не только в уединении, но и при самой рассеянности, в которую иногда против воли он вовлекается обстоятельствами. Страх Божий пусть превозможет на весах сердца все прочие ощущения, тогда удобно будет сохранять внимание к себе и в безмолвии келейном, и среди окружающего со всех сторон шума.

Благоразумная умеренность в пище, уменьшая жар крови, очень содействует вниманию к себе, а разгорячение крови, как то: от излишнего употребления пищи, от усиленного телодвижения, от воспаления гневом, от упоения тщеславием и от других причин – рождает множество помыслов и мечтаний, иначе – рассеянность. (1)

Вожделение

Блажен тот юноша, который поймет при первом появлении в нем действий вожделения, что вожделению не до́лжно предаваться, что до́лжно обуздывать его Законом Болотам и благоразумием. Вожделение, будучи обуздано при первых требованиях его, удобно покоряется уму и проявляет требования уже слабее, действует как невольник, скованный цепями. Вожделение удовлетворяемое усиливает требования. Вожделение, которому разум передаст власть над человеком удовлетворением долговременным и постоянным, уже господствует как тиран и над телом, и над душой, губит и тело, и душу. (1)

* * *

Плоть наша – друг неверный: вожделевает другой плоти не только по собственному побуждению, но и по побуждению чуждому, по побуждению падшего духа, находящего в осквернениях плоти, ему не принадлежащей, наслаждение для себя. Неожиданно является ее непристойное, наглое, усиленное требование. (1)

Признано рассудительнейшими отцами, что при борьбе с вожделениями естества воздержание от пищи и прочие телесные подвиги должны быть благоразумны и умеренны, что плотское вожделение только обуздывается этими подвигами, что побеждается оно смирением и молитвенным плачем, привлекающими к подвижнику Божественную благодать, что усиленные телесные подвиги более вредны, нежели полезны, когда они, излишне ослабляя телесные силы, препятствуют заниматься молитвой, плачем и делами смирения. (1)

Беседуя о чистоте, мы находим существенно нужным обратиться с убогим словом к неведению нашего времени, столько гордящегося ведением, и подать руку помощи тем, которые утопают и томятся в смущении, унынии и печали по причине неведения своего. Весьма многие, желающие проводить благочестивую жизнь, приходят в совершенное недоумение, когда в них восстанут помыслы и ощущения плотского вожделения. Они смотрят на это как на что-то странное, такое, чему не должно быть, приходят от этого в душевное расслабление и расстройство, часто решаются оставить богоугодную жизнь, признавая себя неспособными к ней. Самое ошибочное воззрение на себя! Наше естество – в состоянии падения. В состоянии падения плотские вожделения ему естественны и не могут не возникать из него. Итак, не должно удивляться и приходить в недоумение при появлении помыслов, мечтаний, ощущений вожделения: это – естественная необходимость. Ей подчинен каждый человек, подчинены были ей все святые человеки.

Этого мало. Для самого преуспеяния в духовной жизни непременно нужно, чтобы возникли и, таким образом, обнаружились наши страсти^[36]. Когда страсти обнаружатся в подвижнике, тогда он вступает в борьбу с ними. Вступивший в борьбу и мужественно борющийся может одержать победу и быть увенчанным венцом победы, Святым Духом. (1)

Воздержание

Воздержание – удержание от излишнего употребления пищи и пития, в особенности от употребления в излишестве вина. Точное хранение постов, установленных Церковью. Обуздание плоти умеренным и постоянным одинаковым употреблением пищи, от чего начинают ослабевать вообще все страсти, а в особенности самолюбие, которое состоит в бессловесном люблении плоти, живота и покоя ее. (1)

* * *

Умеренное благоразумное постоянное воздержание от пищи и пития делает тело легким, очищает ум, дает ему бодрость, а потому служит также приготовлением к молитве. Невоздержание чрева делает тело тяжелым, дебелым, ожесточает сердце, потемняет ум множеством испарений и газов, восходящих из желудка в мозг. Едва встанет пресыщенный или насытившийся на молитву, сонливость и леность нападают на него, множество грубых мечтаний рисуются в его воображении, сердце его неспособно прийти в умиление.

Сколь вредно невоздержание, столь вреден – или еще более – неумеренный пост^[37]. Слабость тела, происходящая от малоядения, не позволяет совершать молитв в должном количестве и с должной силой. (1)

* * *

Даже для немощных по телу и больных очень вредно нарушение воздержания, усиливающее болезни, не подкрепляющее, а расстраивающее слабого и больного. Благоразумная умеренность особенно способна поддерживать и сохранять телесные силы и здоровье и в людях крепкого сложения, и в людях сложения слабого, болезненного. (2)

Воля

Я раб Бога моего, несмотря на то, что мне даны свободная воля и разум для управления волей. Воля моя свободна почти только в одном избрании добра и зла: в прочих отношениях она ограждена отовсюду. Могу пожелать! Но пожелание мое, встречаясь с противоположной волей других человеков, с противоположным направлением непреодолимых обстоятельств остается по большей части неисполнимым. Могу пожелать многого, но собственная немощь моя делает бесплодным многое множество пожеланий моих. (2)

* * *

Положивший себе целью в жизни исполнение воли Божией старается подробно и с точностью узнать эту всесвятую волю посредством тщательнейшего изучения Священного Писания, особенно Нового Завета, посредством чтения отеческих писаний, посредством беседы и совещания с преуспевшими христианами, посредством исполнения евангельских заповедей и наружным поведением, и умом, и сердцем… Когда христианин начнет жительство по воле Божией, благой, угодной и совершенной (см. Рим. 12,2), или по заповедям Нового Завета, тогда внезапно открываются ему падение и немощь естества человеческого^[38]. Немощь не позволяет ему исполнять чисто и свято заповеди Божии, как того требует Бог, а падение противится, часто с величайшим ожесточением, исполнению заповедей Божиих. Оно хочет и требует, чтобы исполнялись падшая воля и падший разум человеческие. Стремления этой воли и представления этого разума облекаются во все виды возвышеннейшей правды и добродетели. Познание внутренней борьбы, обличение и обнаружение живущего внутри греха, познание его насильственной власти над благими произволениями и стремлениями доставляют христианину правильное понятие о себе и о человечестве. Он видит падение человечества в себе, он видит из собственных опытов невозможность возникнуть из этого падения при одних собственных усилиях, он стяжает истинное смирение, начинает приносить Богу теплейшее моление о помощи и заступлении из сердца сокрушенного, которому всегда внимает Бог. Научи меня исполнять волю Твою (Пс. 142, 10)! Научи меня уставам Твоим (Пс. 118, 12)! Не скрой от меня заповедей Твоих (Пс. 118, 19)! Укрепи меня словами Твоими (Пс. 118, 28)! Путь неправды удали от меня и согласно закону Твоему помилуй меня (Пс. 118, 29)! Узнав на опыте, что заповеди Божии исполняются только при обильном содействии Божией благодати, испрашивая себе непрестанно молитвой это содействие, христианин не может не приписывать всех добрых дел своих Божией благодати. Вместе с тем он не может не признавать себя и грешником. С одной стороны, он узнал опытно свои падение и неспособность к исполнению воли Божией одними собственными силами, с другой – он и в самом исполнении заповедей Божиих при помощи благодати видит непрестанные погрешности, вводимые немощью и падением человеческими. Это со всей ясностью усматривается из отзывов о себе святого апостола Павла. В одном из посланий говорит он: я более всех их (апостолов) потрудился: не я, впрочем, а благодать Божия, которая со мною (1 Кор. 15, 10), а в другом: Христос Иисус пришел в мир спасти грешников, из которых я первый