Идеи формирования познавательных составляющих деятельности и умственных качеств человека – субъекта труда^[11]

<…> В 80-е г. XIX в. в России стало широко распространяться внедрение «ручного труда» как самостоятельного учебного предмета в общеобразовательной школе. И в начале XX в. соответствующие вопросы обсуждались широко и с разных позиций. В ручном труде учащихся видели «физический труд, важный для обеспечения гармонического развития личности учащегося, знакомство с азбукой физического труда, усвоение навыков, свойственных многим ремеслам», основу промышленного и ремесленного образования, способ доставления промышленности фабричных рабочих (П. И. Христианович, 1912). Имели место и тенденции переоценивания биологических факторов в развитии личности, выразившиеся в рекомендациях подбирать виды труда в соответствии именно с ними. (Особенно интересны работы, посвященные воспитанию «деловой способности», «педагогике дела». Так, П.И. Христианович (1912) описал психологическую структуру «главнейших элементов деловой способности», необходимых для всякого рода дел и занятий. Деловая способность понималась им как сложное образование, не сводимое только к обученности, знаниям. Речь шла о совокупности умений и качеств личности, которые складываются в жизнедеятельности ребенка, а именно: уяснение конечной цели работы и удерживание ее в памяти в процессе всей работы, умение планировать работу, придерживаться определенной последовательности при выполнении отдельных частей ее, «навык обнимать предмет или работу во всем ее объеме; навык и потребность непременно оканчивать раз начатое дело; способность поддерживать постоянное внимание… сосредоточивать мысли на своей работе» (С. 161).

<…> П. П. Христианович исходил из предпосылки и был убежден, что элементы «деловой способности» могут быть развиты воспитаны в специальных упражнениях.

<…> И. И. Рихтер (1915) в одной из своих работ специально останавливается на вопросе о «целевых представлениях агентов» (в данном случае – служащих железных дорог) и их значении для правильного исполнения ими своих обязанностей.

<…> Рихтер обеспокоен, по сути дела, такими тонкими образованиями, как содержание профессионального самосознания служащих, управляющего их поведением. При этом для него разумеется само собой, что соответствующие целевые представления могут быть сообщены «агентам», сформированы у них.

<…> П. К. Энгельмейер (1890) проводил мысль о необходимости упражнения, воспитания специальных видов творческих способностей, свойственных представителям разных профессий. Речь шла не об общей одаренности, но о разновидностях творчества в деятельности поэта, управляющего, конструктора. В каждом случае специальных творческих способностей предполагалось возможным определить относительно простые их составляющие, поддающиеся развитию в особых упражнениях. Например, технику-проектировщику машин необходимо среди прочего «конструктивное воображение», которое можно развить, «упражнять» занятиями в начертательной геометрии. Творческие способности представлялись П. К. Энгельмейеру вариантом «умственной умелости», воспитываемой в упражнениях, аналогично воспитанию «ручной ловкости». Эта идея близка мысли П. Ф. Каптерева (1913) об умственных способностях, как аналоге ручной ловкости, но реализуется на примере конструктивно-технического мышления – нового объекта для человековедческой мысли того времени. Воспитание технического творчества, по мысли П. К. Энгельмейера, должно стать принципом обучения, а не только почином отдельных педагогов.

Апелляция к уму, самостоятельности человека, оптимизм в отношении возможностей его развития – очень характерный штрих передовой общественной мысли рассматриваемого исторического периода. И это нашло обобщенное и несколько приподнятое выражение в следующих словах Д. И. Менделеева: «Насажденная и окрепшая промышленность дает возможность развиться всем сторонам народного гения, если его окрылит и укрепит в самосознании истинная наука» (1952, С. 281).

Идеи улучшения труда в связи с саморегуляцией человека как субъекта^[12]

Вопрос о месте, роли, возможностях саморегуляции человека и группы людей (как «совокупного» субъекта труда) обострился в последнее десятилетие XIX в. в связи с неуемной тенденцией органов управления в разных социальных сферах регламентировать («заорганизовывать») все и вся.

<…> Разумеется, обилие несчастных случаев, катастроф сильно подрывало надежду на возможности человека, противостоящего технике, и породило ряд частью необходимых, частью избыточным мер, предполагающих чисто внешние по отношению к субъекту труда средства регуляции его поведения и деятельности (начиная от запретов, ограждений опасных мест и кончая детализацией инструкций, предписаний работающим). Но все же в рассматриваемый период в идеологии организаторов производства немалое место занимает мысль о собственном разумении и произволении человека, непосредственно занятого производственным трудом <…>.

И. И. Рихтер в его «Железнодорожной психологии» (1895), рассматривая проблему производственного травматизма и аварийности вполне комплексно, т. е. учитывая материальную, предметную обстановку, гигиенические условия труда, организационные, в том числе и социально-психологические факторы, вместе с тем учитывает и такие факторы, как отношение человека к делу, умение рабочих поддерживать в себе устойчивое, сосредоточенное, бдительное состояние, а не просто их общую профессиональную подготовку и индивидуальные особенности. <…> Г. Е. Шумков (1912) внес значительный вклад в исследования особых состояний человека в экстремальных ситуациях <…>. Во время русско-японской войны он служил в действующей армии войсковым врачом и одновременно вел наблюдения за состоянием бойцов на разных этапах боя, их психикой, изучал способы владения собой, способы преодоления страха. Он, в частности, описал специфические особенности чувства тревоги и его особого влияния на психику и поведение бойца, которое следует учитывать командному составу армии и самим бойцам для овладения своим состоянием. Идея самоуправления своим состоянием, «умелого пользования своими собственными нервно-психическими силами» проводился Г. Е. Шумковым и в отношении деятельности летчиков. Он говорит о том, что медицина, психофизиология человека располагают арсеналом средств, советов, руководствуясь которыми можно успешно бороться с «вредными условиями», «болезненными явлениями организма, такими, как усталость, болезнь откачки, горная болезнь, можно рационально расходовать собственные силы летчика в полете» (С. 67–78).

<…> Принципиально важным представляется положение П. Ф. Каптерева (1915) о путях развития способностей, состоящее в том, что внешнее воспитательное обучающее воздействие оказывается безрезультатным, если не организует: самостоятельную деятельность учащегося.

Принцип «активного отдыха», обоснованный И. М. Сеченовым (1903–1904), также допускает возможность сознательной саморегуляции работоспособности. При обсуждении генезиса произвольных действий у ребенка И. М. Сеченов намечает функциональную структуру сознательно регулируемого человеком целенаправленного действия, имеющего признаки – необходимые и достаточные – для выполнения трудовых заданий.

<…> П. Ф. Лесгафт (1898) считал главной задачей общего образования развить у молодых людей те качества, которые требуются условиями любой работы. Любой вид труда (умственного и физического), согласно П. Ф. Лесгафту, требует сознательно применять свои силы, рассчитывать их применительно к виду работы, распоряжаться временем, точно учитывать свойства и качества обрабатываемого материала. Основой этих умений является степень владения своим поведением, способность сознательного («по слову») управления движениями, органами чувств, умственными процессами. <…> Таким образом, если П. Ф. Каптерев видел главный стержень трудоспособности в развитии волевых качеств, в умении подчинять свои желания, потребности, интересы трудовой задаче, то для П. Ф. Лесгафта таким внутренним стержнем, основой являлась скорее «техническая» сторона деятельности – способность качественного выполнения сознательно регулируемых (с помощью речи, языка) действий <…>.

Вопросы изучения и классификации профессий^[13]

Первой областью знания, которая посчитала своим делом изучение разных видов труда и их упорядочение, была профессиональная гигиена.

<…> Под руководством Ф. Ф. Эрисмана Е. М. Дементьевым и А. В. Погожевым в 1875–1885 гг. было проведено уникальное обследование более 1000 фабрик и заводов Московской губернии.

<…> Ф. Ф. Эрисман (1877) разделил все виды занятий на две большие группы по преобладанию «физического» или «умственного» труда. Группа физического труда далее рассматривалась им по четырем разделам: а) работа в мастерских, на заводах, фабриках, рудниках; б) сухопутные и морские войска, флотский экипаж; в) сельское население, занимающееся земледелием и скотоводством, и г) служащие на железной дороге. Работники группы физического труда, полагал он, находятся в особенно тяжелом положении и должны быть в первую очередь предметом внимания науки, ибо они «подвергаются многочисленным антигигиеническим моментам, не имея, однако, возможности защититься от них собственною инициативою» (C. 111).

Проект усовершенствованной классификации профессий был разработан П. И. Куркиным и С. М. Богословским.

Окончательное завершение всего труда и подготовка его к публикации принадлежат С. М. Богословскому. Его книга «Система профессиональной классификации» была издана Московским губернским земством в 1913 г. <…> В этой работе отражены знания о мире профессий, накопленные в течение почти четырех десятилетий конца XIX – начала XX вв. в России.

<…> Профессиональной гигиене принадлежит и еще одна важная приоритетная позиция в контексте вопросов профессиоведения и психологии труда – именно здесь, в этой области был разработан принцип выявления причин и проявлений профессионального утомления через изучение особенностей трудовой деятельности, трудовой нагрузки.

<…> Ф. Ф. Эрисман (1877) имея в виду лиц умственного труда, писал: «Болезни, которые поражают людей, занимающихся умственным трудом, должно искать, главным образом, в области тех органов, которые больше всего работают и, следовательно, наилегче подвергаются опасностям, – т. е. в области головного мозга и нервной системы вообще» (С. 21). Аналогичного рода подход реализовался и в отношении тех видов труда, в которых преобладали физические усилия, нагрузки.

<…> Критерий нормы в организации профессионального труда понимался Ф. Ф. Эрисманом следующим образом: «Если по прекращении работы и после некоторого времени покоя, работавшие органы вполне возвращаются к прежнему своему состоянию, то, значит, труд им по силам, не оказывает вредного влияния и может быть продолжаем, в известных пределах, до наступления физической старости» (С. 1).

Оценка степени неблагополучия условий труда конкретной категории работников осуществлялась им по показателям состояния человека и его функций после произведенной ежедневной работы и по требуемому отдыху (в соответствии с приведенным выше высказыванием), также по степени накапливания в течение более или менее длительных периодов жизни негативных изменений в организме вследствие систематического недостаточного отдыха после работы.

<…> Наряду с изучением массовых, рабочих профессий промышленности немалое внимание уделялось изучению труда персонала железных дорог, летчиков (развивающаяся авиация, как и железнодорожное дело, заставляли общество часто содрогаться от аварий, катастроф). Вопросы истории психологического изучения труда «воздухоплавателей» с большой полнотой представлены в книге «К истории отечественной авиационной психологии. Документы и материалы» / Под ред. К. К. Платонова (1981). Здесь мы обратим внимание на то, что в связи с развитием железнодорожного дела в России рассматриваемого периода, уже начиная с 70 годов были сильно продвинуты вопросы анализа, в частности, психологического – труда администратора или, выражаясь современным языком, вопросы психологии управленческого труда. Это связано прежде всего с именами Д. И. Журавского и затем И. И. Рихтера.

Вопросы психологии отрасли хозяйства как психологии сообщества. Д. И. Журавский, И. И. Рихтер^[14]

В России, также как и в странах Западной Европы, к V концу XIX в. развитие капиталистического хозяйства поставило на очередь дня вопросы совершенствования управления производством.

<…> На основании разного характера профессиональных задач и соответственных требований, которые предъявляются к их исполнителю Д. И. Журавский (1874) делает вывод о том, что не каждый человек в равной мере обладает качествами, необходимыми в этих двух сферах деятельности, и потому «…отличный техник может быть дурным администратором…» (С. 162). Он подробно останавливается на выяснении свойств личности, влияющих на успех деятельности техника и администратора, т. е., по сути дела, проводит сравнительный психологический анализ этих видов трудами.

<…> Следует признать, что вопросы учета человеческого фактора и совершенствования орудий труда, его условий и организации рассматривались в большинстве случаев как частные практические задачи, в решении которых знания о человеке, особенностях его функционирования в труде, о его качествах, а также знания о «междучеловеческих отношениях» использовались как результат систематизации собственного жизненного, производственного опыта авторов, опыта экспертов. Однако развитие практики железнодорожного дела привело к противоречиям и проблемам, для разрешения которых «здравого смысла» отдельных талантливых специалистов было уже недостаточно. Вместо более или менее «стихийно» сложившегося опыта отдельных специалистов требовалась научно обоснованная и научно упорядоченная система знаний о работающих людях. В этой связи заслуживают особого внимания работы И. И. Рихтера, в частности, серия его очерков, опубликованных в 1895 г. под общим названием «Железнодорожная психология. Материалы к стратегии к тактике железных дорог» (ж. «Железнодорожное дело», 1895).

<…> На основании отечественных статистических данных, а также данных статистики европейских железных дорог и США И. И. Рихтер сделал вывод о «постепенном ослаблении вредных влияний причин материальных при сравнительном постоянстве причин духовного свойства» и объяснил это «постепенным улучшением состава вещественных аппаратов дороги, при значительной неустойчивости и качественной неудовлетворительности личных орудий…».