Большинство арабских и персидских авторов IX–X вв. (ал-Балазури, Ибн ал-Факих, ал-Масуди, ал-Истахри, Ибн Хордад-бех, Кудама, Ибн Рустэ, ал-Мукаддаси, Хамза Исфахани) строительство каменной Дербентской фортификационной системы также связывают с именем шаханшаха Хосрова. Например, ал-Балазури (820–892) в своей «Книге завоевания стран» приводит правдивый рассказ о том, как «царь царей» Хосров Ануширван, желая возвести непреодолимые укрепления в Дербенте для защиты своих владений от набегов кочевников, предложил хакану тюрок «мир, дружбу и согласие» и в знак этого «просил отдать ему в жены дочь» – тюркскую принцессу и «послал ему одну из своих рабынь, выдав ее за собственную дочь». Обрадованный возможным в будущем претензиям на трон Ирана, хакан, заключив в Баршалийи мир с Хосровом, отправил принцессу к шаху. Хосров же, воспользовавшись мирной передышкой и дабы воины соперничавших держав не враждовали, с согласия хакана возвел «стену из скалы и свинца от моря до вершины гор и повесил у входа железные ворота». Подобные сведения приводят и другие арабо-персидские авторы. Речь идет о браке Хосрова Ануширвана с дочерью Истеми-хана – правителя могущественного Тюркского каганата, который был заключен в 554 г. и закрепил союзные отношения двух великих держав.

Некоторые арабские авторы IX-Х вв. (Ибн ал-Факих, ат-Та-бари) и другие источники сооружение этой оборонительной линии связывают и с именем отца Хосрова – Кавада I (488–531) и даже его деда – Пероза (457–484). Но в свете установленного факта, что Дербентский каменный оборонительный комплекс возводился в правление Хосрова Ануширвана в сер. VI в., следует считать, что в их сообщениях отразились, с одной стороны, представление о невозможности проведения столь колоссальных строительных работ в правление одного государя и, с другой – факт ремонтно-строительных работ по укреплению ранее существовавшей сырцовой фортификации Дербента и при Перозе, и при Каваде, что, очевидно, действительно имело место.

Следует обратить внимание и на то, что и Ибн ал-Факих, и ат-Табари, и «Дербенд-наме» в своих повествованиях рассказывают о строительной деятельности Хосрова Ануширвана в Дербенте, связывая с ним создание каменного оборонительного комплекса. Так, Ибн ал-Факих сообщает, что Хосров построил не только город Баб ал-абваб (Дербент), но и «стену между собой и хазарами шириной в 300 локтей из камня и свинца так, что довел ее до вершины горы, а потом продолжил конец ее в море и сделал в стене железные ворота».

Далее Ибн ал-Факих приводит со ссылкой на Ахмада Йакуби (ум. в 897 г. или 905 г.) весьма важные данные о Горной стене: «Баб ал-абваб – стена, которую построил Ануширван, … один конец ее вдается в море, а противоположный морю конец стены выведен до такого места, где ничего не поделаешь против нее, и тянется она на 7 фарсахов (около 42 км. – М.Г.) до лесистой и обрывистой горы, через которую не пройдешь. Построена она из четырехугольного тесаного камня; один из этих камней не поднимут 50 человек; эти камни поставлены [один на другой] и пришиты друг к другу железными болтами. На протяжении этих 7 фарсахов устроено семь проходов, у каждого из этих проходов город, и живут в них персидские воины, называемые сийасикинами. Говорят, что мужчины из жителей Армении обязаны охранять эту стену и ворота; над каждым проходом привешены ворота, и ширина стены на вершине ее такова, что по ней проедет 20 всадников [в ряд], не теснясь». Эти данные почти дословно в XIII в. привел Закарийа ал-Казвини, но с интересным уточнением, что каждые из семи «железных ворот» – укреплений Горной стены охраняют сто воинов.

Руины Горной стены у сел. Камах.

Также и «Дербенд-наме», рассказывая о деятельности Хосрова на Восточном Кавказе, сообщает, что «он построил город Сул (т. е. Дербент. – М.Г.) и воздвиг над ним длинную стену, длина которой 92 расстояния (араб, масафа; тюрк. агач. – М.Г.)». В некоторых арабских и тюркских списках поясняется: «близ Дербента», «в трех агачах от Дербенда». Несомненно, что под этой «длинной стеной» понимается Даг-бары.

В отличие от них, Хамза Исфахани (X в.) сообщает, что «стена Дарбанда», сооруженная Хосровом, тянется «от моря до гор на расстоянии двадцати фарсахов», т. е. около 120 км. Еще большую протяженность Горной стены приводит ал-Масуди – по его данным, стена «тянется вдоль горы Кабх, по ее вершинам, ущельям и долинам на расстояние 40 фарсахов (около 240 км. – М.Г.), прежде чем достигнет крепости, называемой Табарсаран». Далее ал-Масуди добавляет, что «через каждые три мили, или больше, или меньше, в зависимости от дороги, для которой служили ворота, Ануширван построил железные ворота (баб ал-xadud)». Три арабских мили составляли фарсах (около 6 км), и, таким образом, по данным ал-Масуди, как это можно полагать, вдоль Горной стены было сооружено около 40 укреплений.

Сведения, сходные с информацией Ибн ал-Факиха и Йакуби, приводит ал-Бакуви (втор. пол. XIV – нач. XV вв.), дающий название горы, до которой доходит стена – Ашаб.

Об использовании «свинца и камня» при сооружении укреплений Дербентского оборонительного комплекса рассказывают многие авторы IX–X вв. – ал-Истахри, Ибн-Хаукал, Ибн ал-Факих, ал-Мукаддаси. Особый интерес вызывает информация Хилала ас-Саби (Х в.), который сообщает, что «в каждом каменном блоке имелись два отверстия, а в каждом отверстии – залитый свинцом железный стержень». Как отмечал акад. В.В. Бартольд (1869–1930), «это явно был тот же метод строительства, с которым, по сообщению ат-Табари, прежний архитектор царя Хосрова Парвиза познакомил арабов в Куфе: привезенные из гор Ахваза (Хузистан) камни просверливались и заполнялись свинцом и железными стержнями. В самом деле, такие отверстия могут быть обнаружены в отвалившихся от стен Дербента блоках; от железа и свинца уже давно ничего не осталось». При обследованиях руин одного из фортов в 2003 г. нами был зафиксирован подобный прием прочного соединения облицовочных камней кладки башни.

Интерес представляют сведения Ибн ал-Факиха о «персидских воинах, называемых сийасикин» и «мужчинах из жителей Армении», которые были поселены в укрепленных пунктах вдоль Даг-бары и были «обязаны охранять эту стену и ворота». Кудама также говорит о воинах Хосрова по имени сийасиджун, которым вменялась в обязанность охрана горных проходов и дорог вдоль Даг-бары. Ал-Балазури и позднее Ибн ал-Асир (1160–1234) поясняют, что эти воины были прозваны Хосровом сийасиджин (вар. саджун, сийабиджа), что указывает на нарицательный характер этого термина, обозначающего военных колонистов-поселенцев. Система таких пограничных гарнизонов, как писал Дж. Крамерс, «очень напоминает нам военную организацию в Византийской империи в VII веке, а также во многом пограничные посты, называемые рибат, в Исламской империи халифов».

Ал-Истахри (ум. в 934 г.) в «Книге путей и стран», в отличие от Ибн ал-Факиха, пишет не о семи укреплениях, а о четырнадцати крепостях, в которых живут «приставленные для охраны этих дорог, по которым ходят хазары в земли исламские», люди из Мосула, Дийар-Рабийа (область в Джазире) и Сирии (Шам) – «они известны под именем этих же племен, и язык сохраняется из рода в род; над ними нет никакого начальника, и они наблюдают над воротами». По данным ал-Масуди, Хосров «с внутренней стороны у каждых ворот поселил отдельные племена, чтобы охранять ворота и примыкающую часть стены; все это для отражения опасности со стороны народов, живущих по соседству с этой горой, а именно от хазар, аланов, различных тюрков, сарирцев и других неверных».

Руины форта Шелкени-кала.

О представителях различных племен, поселенных вдоль Даг-бары, ал-Масуди сообщает и в другом пассаже своего сочинения, в котором ярко подчеркнуто важнейшее военно-стратегическое значение Дербентского оборонительного комплекса: «Если бы Господь в своем всеведении, всемогуществе и милосердии не помог царям Ирана построить город ал-Баб и его стены на суше, в море и на горах, а также другие замки, а также поселить здесь людей различных народностей и назначить царей различных рангов, то цари хазар, аланов, сарирцев, тюрков и других народов, несомненно, дошли бы до областей Бардаа, ар-Ран, Байлакан, Азербайджан, Занджан, Абхар, Казвин, Хамдан, Дайнавар, Нихаванд и других мест … вплоть до Ирака».

Ему вторит Йакут ал-Хамави (1179–1229), обращая внимание не только на разноплеменной состав военных колонистов и значение этой оборонительной линии, но и подчеркивая ее политическое и экономическое положение и присутствие в числе поселенцев представителей местных восточнокавказских, главным образом южнодагестанских, народов: «Хосрои (т. е. сасанидские цари. – М.Г.) придавали этой пограничной области большое значение ввиду ее важности и внимательно следили за всеми ее делами. Поэтому для [обороны] этого места были назначены стражи из переселенцев из разных стран и людей, пользующихся у них доверием. Этим людям разрешалось строить все, что они считали необходимым для охраны края от разных тюркских племен, неверных и других врагов, и для этого они не запрашивали центральные власти и не обременяли ее расходами. В числе стражей, поставленных там, есть народ, именуемый табарсаран, соседний с ним народ филан, многочисленный и храбрый народ лакзов, лайзаны, ширваны и другие. Каждому из этих народов, располагавших большим количеством всадников и пеших воинов, было поручено для защиты определенное место».

Хамза Исфахани дополняет эти сведения, сообщая, что Хосров Ануширван назначенным «в каждую местность» предводителям (араб. куввад), т. е. главам военно-административного управления, предоставил войско и выделил «сук (земельный участок) в качестве дий’а (земельный надел), определил его вак-фом их потомкам. Их потомки стали с того времени охраной пределов страны». Здесь мы имеем важное свидетельство о такой категории земельной собственности, как дий’а, представляющей собой в данном случае земельные угодья, выделенные, очевидно, из государственного фонда и предоставленные в условное держание (в качестве военного лена) с правом наследования. Конечно, сами воины вряд ли обрабатывали эти угодья и, скорее всего, сдавали их арендаторам. Эти земельные наделы обеспечивали жизнеспособность и экономическую основу гарнизонов Горной стены, и очевидно, что доходы с них не облагались поземельным налогом (ср. – перс. хараг; араб. харадж), будучи предоставленными фактически в полное распоряжение воинов – владельцев этих участков.

Возможно, к этому времени относится и административно-территориальное разделение зоны Горной стены на определенные тасуки или рустаки – округа, включавшие деревни и их земельные угодья, которые обслуживали соответствующие воинские гарнизоны. Абу Хамид ал-Гарнати (1080–1169/70), который посетил Дагестан и Дербент во второй четверти XII в., в своем сочинении отметил деление Табасарана (через земли которого проходила Горная стена) на 24 рустака, «в каждом из которых находится сарханг подобно амиру». Можно, очевидно, полагать, что это военно-административное деление Табасарана восходит к сасанидской эпохе, и некоторые из фортов Горной стены, расположенных в Табасаране, являлись резиденциями сархангов.

Защита северных рубежей Иранской державы предполагала привлечение на свою сторону местных народов и владетелей политических образований Восточного Кавказа, включенных в состав государства Сасанидов, но обладавших значительной автономией. Важная роль в организации единой системы обороны отводилась представителям местной высшей власти и аристократии. Ал-Масуди сообщает, что царям различных народов, чьи воинские контингенты были размещены в укреплениях Горной стены, Хосров «дал различные степени, отличив каждого царя (малик) особым именем и определив ему границы…». Далее он упоминает эти «особые имена» – титулы некоторых из этих владетелей, и все они снабжены приставкой шах.

Пожалование правителям небольших, но стратегически важных государственных образований Восточного Кавказа, представлявших собой буферные политические структуры на северной границе Иранской державы, титула шах находилось в соответствии с нормами позднесасанидской номенклатурно-иерархической практики и являлось признанием значительной самостоятельности правителей этих пограничных областей. Также и в сообщении Хамзы Исфагани (Х в.) о пожаловании Хосровом Ануширваном правителям Восточного Кавказа халатов-каба с изображениями различных животных – популярных персонажей сасанидского искусства, представленных на тканях, штуковых панно, скальных рельефах, серебряных блюдах, резных камнях, – нашли отражение социальный статус, административный ранг и высокое политическое положение их обладателей.

Очевидно, что все воинские контингенты Сасанидов, размещенные в укрепленных пунктах Дербентского оборонительного комплекса, были подчинены единому командованию, представленному верховным главой военно-административного управления – марзбаном или шахрийаром Дербента. При Хосрове I Ануширване, в период строительства Дербента, марзбаном, очевидно, являлся Нарсе сын Джамаспа. Известны имена еще двух наместников Дербента – это фигурирующие у ат-Табари марзубан ал-Баба (т. е. Дербента) Биндуван, являвшийся братом известного сасанидского полководца Рустама сына Фаррухзада (погибшего в битве с арабами при Кадисийе в 637 г.), и шахрийар Дербента, бывший представителем знатного иранского рода Шахр-Вараз и ведший переговоры с арабами в 642–643 гг.

Командование на местах осуществляли, очевидно, сарханги – этим иранским титулом, применяемым для обозначения «офицера», командира, командующего воинской группой, подразделением, обозначены в приведенном сообщении ал-Гарнати главы 24 рустаков Табасарана. Абу Али Мухаммад Балами (ум. в 974 г.), рассказывая в своей «Истории Табари» о деятельности арабского полководца Сураки ибн Амра на Восточном Кавказе, в «стране ал-Баб» и его переговорах с наместником Дербента в 642–643 гг., сообщает, что Сурака заключил мир не только с наместником города, но и с военачальниками всех опорных укреплений (дербендов) оборонительной линии, которых он обозначат термином сарханг. Как установил А.Р. Шихсаидов, у Балами под термином дербенд «следует понимать отдельные дороги, проходы, отдельные ущелья или даже группу населенных пунктов, связанных с этими ущельями или путями своим расположением». В случаях, имеющих отношение к «стране ал-Баб», под дербендами, во главе которых стояли сарханги, надлежит понимать и укрепленные пункты (форты) Горной стены, расположенные в стратегически важных местах и контролировавшие горные проходы и ущелья, перевальные пути в обход Дербента. Вместе с тем ясно, что в подчинении сархангов находились отдельные участки Дербентской оборонительной линии. Можно думать, что таких участков вдоль Даг-бары было 7 или 14 – соответственно количеству основных проходов (ворот и крепостей), насчитываемых арабскими авторами вдоль Горной стены.

Руины форта Юхари-кала.

О привилегированном положении приграничных областей и населения Восточного Кавказа при последних Сасанидах свидетельствуют переговоры наместника Дербента Шахрбараза с арабами и текст охранной грамоты, выданной арабским полководцем Суракой ибн Амром, приведенные в труде Табари. Первые отряды арабских воинов, предводительствуемые знаменитыми полководцами Салманом ибн Рабиа, Абдурахманом ибн Рабиа, Суракой ибн Амром, Абдаллахом Хабибом ибн Масламой, появляются в Дербенте – Баб ал-абвабе в 642–643 гг.

Ат-Табари и Ибн ал-Асир сообщают, что в этот год наместник-шахрийар Дербента Шахрбараз – представитель знатного и древнего иранского рода – «заключил в арабами мир, но джи-зью (подушная подать с иноверцев. – М.Г.) платить не хотел». Подчеркивая особое военно-стратегическое положение и значение города, он заявлял: «Я нахожусь между двух врагов. Одни из них хазары, другие русы… Кроме жителей этих местностей, нет других, кто (мог бы) воевать в ними. Вместо джизьи мы будем воевать», «наша джизья вам – это помощь вам и выполнение [всего] того, что вы пожелаете; не унижайте нас посредством джизьи, [иначе] вы обессилите нас на пользу врагам вашим». С разрешения халифа Омара Сурака ибн Амр пожаловал Шах-рбаразу, жителям города «и тем, кто вокруг них» грамоту, по которой «он договорился с ними, что они будут участвовать во всех походах и выполнять всякое дело, которое правитель (вали) сочтет благим. Кто согласен на это, тот освобождается от [всех] повинностей (джиза), кроме призыва в войско (хашр), а призыв в войско – это замена их повинностей».

В охранной грамоте предусматривались не только безопасность жизни горожан, сохранность их имущества, но и религиозной общины (араб. милла), то есть свобода вероисповедания. В данном случае речь, очевидно, идет о зороастрийцах и христианах Дербента, которые, как и иудеи, относились к иноверцам – араб. зимми, что означало нахождение под защитой мусульман.

Как видно из текста охранной грамоты, арабами на самом высоком государственном уровне фактически было подтверждено особое положение Дербента и в целом Дербентской оборонительной системы, которое этот важнейший пограничный комплекс занимал при Сасанидах. Необходимо отметить, что ат-Табари для обозначения Дербента использует только название ал-Баб, под которым понимался не только город, но и страна (билад ал-Баб), а Балами прибегает как к арабской форме Баб ал-абваб, так и к персидской – Дербенд, Дербенд Хазаран. По Балами, мирный договор Сурака установил и с сархангом каждого дербенда, т. е. с главами определенных участков оборонительной системы: «все дербенды заключили мир с условием защитить мусульман от всякого дербенда и всякого врага, кто против них, чтобы мусульмане не держали там войска и чтобы впредь никакое войско не проникло в мусульманские земли; каждого из этих сархангов Сурака отправил в отдельный дербенд или город (шахр), который был в горах Дербенда». Балами, дополняя ат-Табари, сообщает, что «[с тех пор] стало правилом не брать ни джи-зьи, ни хараджа [с жителей] всех дербендов с тем, чтобы они удерживали неверных (кафиров) от мусульман, вели с ними своими силами войну».

Письменные источники содержат важные данные об укреплении арабами Дербентского оборонительного комплекса, включая Горную стену, начиная со времени правления халифа Хишама (724–743) в наместничество на Кавказе его брата Масламы, сына халифа Абд ал-Малика (685–705). Работы проводились и в нач. 750-х гг. при наместнике Абу Джафаре, брате халифа Абу-л-Аббаса ас-Саффаха (750–754), который затем сам стал халифом – основателем династии Аббасидов. В его правление (754–775), точнее – в 760-х гг., были проведены огромные работы вдоль Горной стены – сюда было переселено 7 тыс. человек из Шама, Джезиры, Мосула, 30 тыс. человек из других областей халифата, которые были размещены «во вновь построенных городах и крепостях», а также еще 30 тыс. воинов из Хорасана и 12 тыс. из Шама. Йазид ас-Сулами, «амир войска» и арабский наместник, с целью укрепления северных рубежей халифата от «злодеяний и вреда кафиров» по повелению халифа построил вдоль Горной стены «города» и крепости Дуара, Сегна (Сигна), крепость в долине бану Хашим, Сувар, Митаги, Камах, Семнан (Шелкени-кала), Дарвак, Йерси, Медине (Майдан?), Химейди (ал-Хумайдийа), Малый Ухейл и Большой Ухейл (Арджил?), Дарпуш, Йезидийе, Сермекийе, Мукатир и Махрака. Многие из упомянутых пунктов идентифицируются с ныне существующими селениями, расположенными вдоль Горной стены и бывшими важными опорными пунктами арабов. Арабы, утвердившиеся в Южном Дагестане, активно использовали в своем противостоянии с хазарами созданную здесь при шаханшахе Хосрове мощную оборонительную систему. Проведенные на ряде фортов Горной стены раскопки показали их функционирование на протяжении VI–XII веков. Об этом свидетельствуют и немалочисленные арабские надписи почерками куфи и насх, выявленные на укреплениях Даг-бары.