Маг
_{Мила Григ}
^{@ludmilohka_grig}

«Афанасий – белый маг и ясновидящий в пятом поколении, вернёт запившего мужа, вправит мозги загулявшей жене, увидит невидимое и услышит неслышимое. Ваша судьба – в его руках», – гласило объявление в местной газете.

Афанасий – слесарь-сантехник третьего разряда, сидел на кухне три на три метра, упираясь ногами в холодильник. Он с гордостью читал своё объявление, поглаживая кельтский символ на груди, приобретенный по случаю в подземном переходе.

– Ну теперь-то вы все узнаете, кто такой Афанасий. А то ишь, Афонька-долбоящер, пойди сюда, сделай то, принеси это, – говорил он, прихлебывая жидкий кофе.

Он всегда знал, что менять смесители и чинить унитазы – это совсем не его призвание. И всякий раз, когда смотрел очередной выпуск «Битвы экстрасенсов», поражался тупости участников.

– Да кто ж так в транс входит? Детский сад, трусы на лямках, ей-богу. И не там ты её ищешь, у любовника она второй месяц прячется, а этот олень сопли жуёт, – кипятился Афанасий, открывая вторую банку пива.

Курсы белых магов и ясновидящих Афанасий окончил на отлично. Шутка ли, найти труп почившего в бозе хомячка с первого раза. Вся группа аплодировала стоя, а наставник, утирая скупую мужскую слезу, предрекал ему великое будущее.

Получив диплом и грамоту в золочёной оправе, Афанасий написал заявление на отпуск по семейным обстоятельствам и решил попробовать свои силы в эзотерике. В первый же день после выхода объявления ему позвонили.

– Афанасий?

– Да, маг и ясновидящий Афанасий слушает.

– Слушай внимательно, Афанасий. Вещь одну надо найти. Сможешь?

– Для меня это как два пальца об асфальт. А какая вещь?

– Много вопросов задаешь, Афанасий. Найдёшь то, что нам нужно, получишь бабки, не найдёшь – получишь по сопатке. Такой расклад устраивает?

Афанасий на мгновение задумался: первый клиент, первые деньги, это так волнительно.

– Да, я согласен.

– Ну вот и ладушки. Я тебя жду на Тополиной, около заброшенного завода.

Он надел новую рубашку черного цвета, как у наставника, предрекавшего великое будущее, взял чётки, поправил кельтский символ на груди и, бросив контрольный взгляд в зеркало, вышел на своё первое дело.

– Маг, ты пунктуален, – играя ключами, ухмыльнулся мужчина.

– У меня мало времени, день расписан по минутам, – напуская строгий вид, ответил Афанасий.

– Ну так и у меня времени в обрез, – захохотал мужчина.

– Тогда приступим.

– Меня Череп зовут, если что. Шутки со мной заканчиваются плачевно.

Череп повел Афанасия вглубь завода. Территория была заброшенной, но до полного запустения ещё не дошло. Афанасий шёл, подмечая глазом сантехника замысловатые лабиринты труб. Череп резко остановился.

– Мы на месте, – сказал он, пристально глядя на Афанасия.

– Итак, что мы ищем? – по деловому спросил Афанасий.

– В этом цеху два года назад был спрятан общак. Пахана замочили, причём самым внезапным образом. Короче, маг, надо найти деньги. Найдёшь – твоё счастье, нет – пеняй на себя.

«Бетонные плиты, цементный пол, потолок хрен знает какой высоты. Куда тут, что можно спрятать? Есть, конечно, вентиляция, но она высоко, без помощи не справиться от слова совсем. Думай, Афоня, думай, маг недоделанный, а то никто не узнает, где могилка твоя», – думал Афанасий, перебирая четки.

– Маг, ты это, давай пошевеливайся, не стой столбом, – волновался Череп.

– Прошу не мешать мне, я вхожу в транс, – медленно произнося слова, ответил Афанасий.

«Трубы. Завод заброшен, вода отключена. Спрятать деньги можно в трубы», – пришла ему в голову светлая мысль. Афанасий напряг всю силу своей мозговой деятельности, шумно вдохнул и также шумно выдохнул. Сделал магические движения, чем слегка напугал Черепа, и с вытянутыми перед собой руками пошёл в сторону труб.

Он ходил, водя по трубам руками и прислушивался к своим ощущениям, не торкнет ли его, как тогда, когда искал дохлого хомячка. Афанасий почувствовал в руках жжение в том месте, где труба делала поворот в девяносто градусов. «Вот оно, торкнуло», – обрадовался он и замогильным голосом произнес:

– Здесь то, что ты ищешь.

Череп почесал затылок, постучал по трубе ключами.

– Ну, волшебник, ну смотри, если там пусто, то…

Череп сходил к машине и принес болгарку, монтировку и чемодан с инструментами. Афанасий стоял в стороне, с блаженным видов перебирая чётки. Череп пилил, стучал, крутил, тихо матерясь и смахивая рукавом пот. Наконец, труба была распилена. Афанасий перестал перебирать чётки, затаив дыхание следя за движениями Черепа.

– Твою мать, вот дерьмо собачье, – выругался Череп, отбросив что-то в сторону. Это оказалась крыса, вернее её высушенный труп.

– Есть! – закричал Череп, вытаскивая большой свёрток. Он улыбался улыбкой счастливого ребёнка, получившего вожделенную игрушку. – Ну маг, ну ведьмин сын, молодец! Череп слов на ветер не бросает. Держи свой гонорар, – сказал он, протягивая Афанасию конверт.

Афанасий, не заглядывая в конверт, поблагодарил Черепа и с гордо поднятой головой направился к выходу.

– Ты это, не обижайся, если что, я ж не со зла. А братве я про тебя расскажу, у нас много чего найти надо.

После этого Афанасий открыл в себе способность находить тела усопших, всё равно каких: людей, собачек, кошечек, ведь торкало его исключительно на трупные испарения. А будет с теми трупами чего ценного или нет – это уж на удачу.

Малыш
_{Анастасия Древаль}
^@nastipass

Доктор Лецтер заглянул в записи своего еженедельника. Ему предстояло принять последнего на сегодня пациента – господина Хофнуна. А пока он с интересом изучал очередное исследование: «Об уменьшении сперматозоидов у западных мужчин за последние 40 лет в два раза». Его коллега профессор Крис Баррат все более пессимистичен в своих прогнозах. Вот уже и конкретные даты им объявлены. 2060 год – время, когда западные мужчины практически не смогут продолжить свой род.

«К сожалению, у вас не может быть детей,» – в мужскую клинику «Репродукции человека», где работал доктор Лецтер, обращались пациенты именно с таким диагнозом. По сути, страшнее этой фразы для мужчины не может быть. Даже собственная смерть пугает не так, если в этот момент вокруг твоего изголовья толпятся дети и внуки.

Да-да, сейчас принято считать, что не в детях счастье, что нужно состояться в профессии, чего-то достичь, вырасти над собой. Все только и делают кругом, что растут, но мир почему-то от этого становится только злее.

За годы исследований вопроса мужского бесплодия доктор Лецтер видел и слышал разные истории. Но всё сводилось к одному: не важно, какой у тебя достаток, красив ли ты, какая у тебя профессия и успешен ли ты в ней, ничего из этого не важно, если у тебя нет детей. И истинное счастье для тех, кто приходил к доктору на прием, заключалось в простой возможности после рабочего дня смотреть как дети дурачатся с едой или отказываются от супа, слушать, как они говорят новые слова, и вдыхать их аромат, ведь запах детей ни с чем не спутать. Как сказал однажды его профессор в университете: «Дети пахнут счастьем».

– Доктор, здравствуйте, наконец-то я к вам добрался! – на пороге возник мужчина средних лет. Одежда и аксессуары дорогие, приподнятый подбородок и осанка успешного человека, но в интонации сквозит некий надлом. За годы практики Лецтеру доводилось видеть мужчин с разной степенью отчаяния. Другие сюда не обращаются. Это в начале, когда люди только слышат о своей проблеме, их пугают все вмешательства и процедуры, а потом, спустя энное количество безуспешных попыток, они готовы на всё: отдать здоровье, силы, деньги – вообще все ради заветной цели – рождение ребенка.

Вот и сейчас он проводил осмотр человека, который уже несколько лет боролся за право продлить свой род.

– Мазок, согласен, это болезненная процедура, я смотрел ваши анализы, назначал новые, а вот эти уже устарели, и их нужно пересдать, да, их действительно многовато, но процедура установлена не мной, – обычные фразы, обычный прием.

Мужчинам в нашем мире не принято жаловаться. О такой деликатной проблеме не принято говорить. Засмеют. Вот и приходится врачам-репродуктологам быть ещё немного психологами: разговорить и дать надежду. А надежда творит чудеса. Удалось разговорить и этого пациента:

– Поймите, доктор, ведь с рождением ребенка человек приобретает подлинное бессмертие. Я умру, а мои клетки, возможно, мои волосы, – рассмеявшись, Хофнун провел рукой по золотым кудрям, – мои мысли, мои привычки будут жить дальше.

Прием подошёл к концу, но пациент все не уходил. Впервые за долгое время он мог спокойно выговориться, обсудить свои страхи и не бояться, что его осудят или, что хуже для многих мужчин, пожалеют.

Зазвонил телефон, но в приемной уже никого не было, и звонок переключился на кабинет. Это была жена доктора Лецтера, она волновалась, что уже поздно и жаловалась на их малыша:

– О, ты бы видел, что он натворил! Я отвернулась, и твои записи со стола были раскиданы по всей спальне. Постоянно слежу за ним, но он все равно успевает что-нибудь схватить. Приезжай и поговори с ним.

– Хорошо, дорогая, так и сделаем, я сейчас отпущу пациента и приеду, – доктор не смог сдержать улыбку.

– Я вас задерживаю. Вам пора домой. Слова таких, как я, вам знакомы, но не понятны, – вздохнул Ховнун. – Понять меня может только человек с такой же бедой. Знаете, у меня был период: я детей видеть не мог. Выходишь из дома, а они на площадке играют. Заходишь в магазин, а они там. У всех друзей уже по двое или трое родилось, так я к ним даже домой зайти не мог. Такая обида на весь мир во мне жила. Почему я? Я никогда не курил, практически не пью, слежу за здоровьем. Вы были в бедных районах, видели сколько там детей? Я не убивал, не крал, я могу столько дать своему ребенку, а его всё нет… Сейчас немного полегче стало после всех эти неудачных попыток. Я услышал про вас, сказали, что вы творите чудеса. Кто-то скажет, но ведь можно усыновить, взять опеку над чужим. Да, можно, но ты никогда не сможешь посмотреть на маленького человечка и увидеть в нем себя. Походку, улыбку или привычку смешно морщить нос, – и как будто в подтверждение своих слов он поморщился.

– Не буду скрывать, у вас действительно сложный диагноз, но наша клиника сталкивалась с подобными случаями. Идите домой, мы совсем скоро с вами свяжемся. – доктор надеялся, что эти слова немного приободрят пациента.

Однако тот молчал и вдруг совсем тихим голосом спросил: