Найл, не раздумывая, бросился к стене, держа направление на ближайший ствол. К вершине этого дерева добежало пятеро воинов – но тут выяснилось, что все происходит не совсем так, как они ожидали: северяне остановились среди густых ветвей, начали подпрыгивать, глядя вниз. Вершина возвышалась метрах в десяти над землей и упорно не желала опускаться. Воины переглянулись, и повернули обратно. Внезапно последний из них поскользнулся, завалился на сторону и застрял в ветвях. Второй оглянулся, протянул руку.

Посланник оценил расстояние, замахнулся и метнул копье. Острие ударило северянина в грудь, но доспеха пробить не смогло. Воин отпустил своего товарища, перехватил оружие и с силой швырнул обратно в Найла – тот еле успел увернуться. Тут же над ухом раздался резкий выдох. Бросок Нефтис оказался более удачным – копье насквозь прошило северянину бедро. Раненый взмахнул руками, теряя равновесие, ухнулся вниз и, вопя от боли, повис на легшем поперек стволов древке.

Нефтис вскинула щит – Найл тут же ощутил удар в плечо и увидел, как в щите и в руке женщины образовалась маленькая светлая дырочка. Отверстие тут же залило кровью, а телохранительница вскрикнула от боли. Щит опустился. Стоящий на стволе арбалетчик уже заваливался в толстую паутинную стену, изумленно выпучив глаза. Похоже, попал под парализующий удар. Найл оглянулся и замахал руками на набегающую массу братьев по плоти – серых смертоносцев и сверкающих доспехами людей:

– Назад! Немедленно назад!

Атакующая живая лавина стала притормаживать, но остановиться сразу не смогла.

Послышался зловещий шелест.

Правитель зажмурился, сжавшись в ожидании чужой боли, и спустя мгновение стрелы ударили в живую плоть. Двухтысячная масса пауков в долю секунды из могучей армии превратилась в страдающую единой мукой безвольную плоть.

Найл выдернул меч и развернулся к стене, готовясь к новой схватке.

Повисший на копье северянин уже затих, не подавая признаков жизни – только залившая тело кровь еще продолжала капать на землю. Возле него уже крутилось несколько крупных черных мух. Второй воин продолжал крутиться в ветвях: толстый изогнутый сук вошел ему под панцирь у затылка и вышел позади плеча, не давая бедолаге ни спрыгнуть вниз, ни выбраться обратно на ствол.

Прошла минута, другая. Очередная атака не началась, залпов из арбалетов тоже больше не повторялось. Посланник оглянулся и начал медленно пятиться. Раненая Нефтис шла следом, стараясь прикрыть его своим телом от возможных выстрелов.

Пауки уже смогли справиться с болью – раненые «зашорили» сознание, обрывая мысленный контакт, здоровые стряхивали с себя чужие эмоции и торопливо отступали на безопасное от стрел расстояние.

Когда стену и людей разделила полоса в две сотни метров, Найл с облегчением перевел дыхание и сел на усыпанный хвоей пенек.

– Вы целы, мой господин? – забеспокоилась Нефтис.

– Да, – кивнул Найл. – А как твоя рука?

– Не знаю…

Левое предплечье было неестественно выгнуто, но кисть продолжала крепко сжимать ремень щита.

– Ну-ка, разожми пальцы… – правитель осторожно стянул у нее с руки щит, потом осторожно ощупал место неестественного изгиба. Кажется, одна кость сломана.

Нефтис вытерпела всю процедуру, крепко стиснув зубы, а потом не к месту поинтересовалась:

– Скажите, мой господин, а зачем они на деревья полезли?

– Через стену перебраться хотели, – Найл жестом подозвал к себе одного из смертоносцев, – по стволу перебежать. Ты потерпишь пару дней, Нефтис? А то я сейчас не могу – вдруг опять атака начнется?..

– Не беспокойтесь, мой господин… – она болезненно прикусила губу, потом опять спросила: – Так почему тогда не перебежали?

– Позволь мне, Посланник, – откуда-то сбоку появилась Кавина. Она деловито отодвинула правителя в сторону, приняла из брюшка смертоносца немного паутины себе на ладонь и ловко замазала кровоточащую рану.

– Не рассчитали, – ответил-таки Найл на последний вопрос телохранительницы. Заметь, счет паукам в их войске идет на десятки, а нас здесь тысячи. Они просто не ожидали что стена паутины окажется такой ширины. Надеялись или оборвать паутину тяжелым стволом, или перебежать по нему, а потом опрокинуть, как качели. А не получилось ни того, ни другого. Придется им теперь выбирать или деревья потолще, или подпиливать их ближе к стене, что бы вершина точно по эту сторону на землю опустилась.

– И что нам тогда делать?

– Отдыхать, – усмехнулся Найл. – Ты сегодня и так сделала все, что могла.

– Я никуда вас не отпущу, мой господин, – категорически заявила телохранительница и повернулась к Кавине: – Прилепи как-нибудь руку к панцирю, чтобы не мешала.

– А пока никуда не ухожу, – приостановил активность стражницы Найл, поднялся на свой пенек и стал внимательно разглядывать землю перед стеной.

Как ни странно, но почти никто из смертоносцев, которых прикрывали подданные Магини, не пострадал. Они продолжали оставаться на своих местах, а озерные жители, никогда не отличавшиеся излишней отвагой, продолжали закрывать их щитами. На стене лежало пять стволов. Возле крайнего – того самого, у которого сражался сам правитель – мелко трепыхалась стена. Очевидно, упавший в тенета арбалетчик еще продолжал сражаться за свою жизнь. Кроме того, мертвое тело висело на продетом сквозь бедро копье, а еще один неудачник продолжал крутиться на суку. Под вторым стволом лежало два тела северян, под третьим и четвертым не осталось никого, а у последнего распластались два озерных жителя, северянин, да колыхания стены выдавали существование еще как минимум двух жертв. Получалось, отряд шерифа из трех сотен человек потерял около десятка воинов. Армия Найла лишилась пяти союзников и одного смертоносца. Шальные стрелы легко ранили еще девять братьев по плоти, семерых пауков и двух людей. Похоже, стычка не дала пока никаких преимуществ ни одной из сторон.

– Посланник, – прозвучал в сознании правителя призыв Дравига. – Мне кажется, боевые пауки северян хотят установить с нами контакт.

– Ответь им, – сразу заинтересовался Найл.

– Они предлагают тебе переговорить с шерифом, – спустя несколько мгновений сообщил старый смертоносец.

– Давай, – согласился Посланник, и почти сразу явственно услышал немного хрипловатый, усталый голос: – Меня зовут шериф Поруз, я наместник Приозерья именем князя Граничного, Санского и Тошского, человека, повелителя Серебряного Озера, Северного Хайбада, Чистых Земель и Южных Песков. Кто вы, чужеземцы, посмевшие посягнуть на владения моего господина?

– Мое имя Найл, – ответил правитель, – еще меня называют Посланником Богини и Смертоносцем-Повелителем. Должен сказать, Южные Пески и Серебряное Озеро, которые ты по недоразумению вставил в титул своего князя, являются моей родиной.

– Я готов принять твои извинения, человек Найл, – игнорировал шериф последнюю реплику правителя, – и если ты немедленно сдашься на милость князя Граничного, то я готов гарантировать жизнь тебе и твоим воинам.

– Хорошо, я подумаю, – кивнул Найл и оборвал мысленный контакт.

«Итак, обе армии почти не понесли потерь, – задумался он, усаживаясь обратно на пень. Что же заставило шерифа вступить в переговоры?»

– Извини, Посланник, – на этот раз Дравиг не ограничился мысленным вызовом, а самолично приблизился к правителю. Шериф хочет знать, как долго ты собираешься думать?

– Ответь, что недолго, – кивнул Найл. – Недели две, максимум три.

– Прости, Посланник, – с некоторым опасением уточнил смертоносец, – ты действительно собираешься сдаться в плен?

– Ну, – рассмеялся Найл, – если после двух недель без пищи и воды кто-то из армии шерифа еще сможет повторить это предложение, то я действительно готов подумать.

Можно сколько угодно считать, будто пауки начисто лишены чувства юмора, однако Дравиг заметно оживился и, ведя мысленные переговоры, даже время от времени начинал шевелить хелицерами.

– Извини, Посланник, – опять обратился он к правителю. Шериф предлагает не проливать лишней крови, а решить исход боя в схватке один на один. Если ты побеждаешь, он прикажет воинам отпустить всех нас назад в пустыню, а если проиграешь, то все мы станем его пленниками.

– Ответь, что сражаться один на один со столь знатным господином слишком большая честь для меня, – ухмыльнулся Найл. – Я готов покорно довериться судьбе, и подождать по эту сторону стены, чем кончится наше противостояние. Ждать хоть целый месяц…

– А теперь он предлагает не тянуть время, а поступить, как подобает настоящим воинам: выйти в чистое поле и сразиться сила на силу…

– Ну да, – кивнул Посланник, – сперва они дадут прицельный залп из арбалетов, а потом, когда смертоносцы свалятся от болевого шока, втопчут нас всех кованными сандалиями…

Правитель на миг запнулся, и радостно вскочил:

– Я понял! Я все понял! У них просто-напросто нет больше стрел! Они не могли носить с собой бесконечное количество! Сперва они всю ночь пускали стрелы наугад, отгоняя смертоносцев, потом, прикрывая штурм стены, опять стреляли наугад. Штурм не удался, а арбалетных болтов осталось по одному-два на стрелка. Хватит, чтобы дать залп в чистом поле, но никак не хватит, чтобы отогнать нас от стены перед новым штурмом! Вот и все!

Найл резко выдохнул, и сел обратно:

– Отвечай ему, Дравиг. Скажи, пусть точит стрелы. Пусть точит много стрел, ибо близится время повелителей ночи, время мрака и страхов. И тот, кому не хватит стрел на эту долгую ночь, проснется уже не в этом мире, а в далеком Счастливом Крае, в котором никто и никогда не станет делить земли на свои и чужие. Скажи ему, Дравиг, что сейчас не время говорить о чести воина, потому что воины бывают только живыми, а ночь длинна…

На этот раз пауза затянулась надолго. Прошло не меньше часа, прежде чем седой смертоносец передал от шерифа новое сообщение:

– Он спрашивает, захватил ли ты княжну Ямиссу, дочь князя Граничного?

– Да, – кивнул Найл.

– Он говорит, что готов сдаться на твою милость, если ты отпустишь всех остальных воинов с оружием в земли князя.

– Передай ему, Дравиг, – устало вздохнул Посланник, – пусть тот, кто желает остаться жить, снимает с себя все оружие и доспехи, и выходит к нам по крайнему стволу. Остальные могут ждать ночи.

И опять ответа пришлось ждать около часа.

– Шериф спрашивает, Посланник, даешь ли ты клятву в том, что всем воинам будет сохранена жизнь, а членам их семей честь и свобода?

– Что означает «честь и свобода»?

– Они просят, чтобы их жен и детей не продавали в рабство и не отдавали никому в услужение.

– Хорошо, – кивнул Найл. – Я обещаю жизнь воинам, а членам их семей честь и свободу.

– Они сдаются тебе, Посланник, – подвел итог переговоров паук. Сейчас они разденутся и будут выходить по одному.

– Тогда расставь смертоносцев по окружности возле крайнего ствола и пусть пауки будут готовы немедленно нанести парализующий удар. Правитель озабоченно покачал головой. Что-то больно легко они отдались на нашу милость. Это при их-то кровавых нравах…

Поначалу Найл подозревал за шерифом некую хитрую ловушку, тайный план, с помощью которого северяне попытаются если не победить, то по крайней мере вырваться на волю и скрыться. Он стоял рядом со спущенной с крайнего дерева паутиной и тщательно прощупывал сознание каждого выходящего воина, которому пауки немедленно склеивали руки за спиной. Вскоре правитель понял, что никакого тайного плана нет.

Все пленники оказались опытными бойцами, прекрасно понимающими безнадежность своего положения – остаться без стрел против огромного количества восьмилапых врагов. Конечно, они могли с честью погибнуть – но при этом на милость победителя оставались их семьи, их дети, жены, матери. По обычаям северных народов их вполне могли продать куда-то в чужие земли, превратить в бессловесный скот или просто зарезать за ненадобностью. Договорившись о сдаче в плен, воины не столько спасали свои жизни, сколько обеспечивали безопасность своим близким.

Разумеется, побежденных могли и обмануть – но в подобных обстоятельствах вырванная у более сильного врага клятва приносила больше пользы, нежели бессмысленная смерть.

Немного успокоившись, Посланник оставил свой пост у белой стены и направился к Нефтис.

– Вот видишь, никуда я от тебя не ушел, – улыбнулся он, и указал на пораненную руку: – Не везет тебе со мной. В метро бедро разбила, в Серых горах ногу сломала, в Приозерье руку перебила. Не хочешь поселиться в тихом спокойном месте?

– Только вместе с вами, мой господин, – парировала телохранительница.

– Тогда ложись, – приказал правитель.

К счастью, Кавина не успела прилепить раненную руку к панцирю. Нефтис опустилась на мягкую лесную подстилку, отвела поврежденную конечность в сторону и отвернулась. Найл встал рядом на колени, положил ладони на еще чистую повязку и закрыл глаза, успокаивая дыхание. Спустя пятнадцать минут он устало откинулся на спину, и тяжело перевел дыхание.

– Все, можешь снимать. И найди, пожалуйста, мне чего-нибудь поесть.

– У меня остался кусок вареного мяса, – предложила внимательно наблюдавшая за процессом излечения Кавина. – Скажи, Посланник, а как ты это делаешь?

Стражница отодрала край наложенной на руку паутины и чулком стянула ее с руки. На месте недавней раны розовела глянцевая молодая кожа. Нефтис несколько раз сжала и разжала пальцы, и грустно причмокнула:

– Жалко, шрама не останется.

– Почему жалко? – удивился правитель.

– На память, – пожала плечами женщина.

– Посланник, – опять обратила на себя внимание Кавина. – Как ты это делаешь? Научи меня. Научить? – Найл удивленно приподнял брови.

– Да, – кивнула Кавина. – Помнишь, как ты в Комплексе Мага целый месяц раненых лечил? Здесь тоже пострадавших много. Исцелять вдвоем бы было намного легче и быстрее.

– Не знаю, – зачесал голову Найл. – Мне как-то в голову не приходило, что можно кого-то этому научить. Попробуем. Давай мясо.

Излечение раненых или больных происходило быстро, но отнимало огромное количество сил, и Найл испытывал зверский голод. Пожалуй, ему приходилось потреблять столько же пищи, сколько съел бы раненый за все то время, пока выздоравливал сам.

Расправившись с вареным мясом, Посланник вместе с Кавиной отправился в импровизированный лазарет, организованный братьями на небольшой полянке, окруженной раскидистым орешником.

Как с облегчением понял Найл, тяжело раненых не оказалось вовсе. Упавшие на излете стрелы хотя и пробили хитиновые покровы пауков, но войти глубоко в тело не смогли. Толстые древки арбалетных болтов торчали из спин, лап, из брюшек смертоносцев, причиняя боль, но сами пострадавшие не проявляли беспокойства и терпеливо грелись на солнышке. Среди них, привалившись спина к спине, сидели две девушки, одной из которых стрела вошла в мясистую часть бедра и, похоже, уперлась в кость; у другой древко торчало рядом с шеей, ухитрившись впиться точно в вырез панциря.

– Начнем с пауков, – сказал правитель, – с ними проще.

Тела смертоносцев заключены в жесткий наружный скелет, из которого выступают хелицеры, восемь подвижных лап и мягкое брюшко. Внутренние органы раз и навсегда закреплены на своих местах. Застрявшие внутри стрелы, причинив вред однажды, в дальнейшем не причиняли никакого беспокойства. Найл обычно их даже не выдергивал, чтобы не причинять лишнего вреда. С людьми все иначе. Их тела гибки, мышцы, кости, внутренние органы постоянно перемещаются относительно друг друга, и любой посторонний предмет постоянно причиняет боль. Из человеческого тела стрелы или наконечники копий приходится выдергивать или вырезать, причиняя лишние муки пострадавшему.

– Вот, смотри, – Посланник указал на спину ближнего паука, из самого центра которой выглядывала деревяшка размером с большой палец руки. Рана медленно сочилась синеватой слизью. Я вылечу этого, а ты возьмись за соседнего.

Соседний смертоносец тоже имел рану в спине, только ближе к голове.

– Подойди к нему как можно ближе, – Найл протиснулся между лап к самому телу паука, – положи руки на рану. Теперь закрой глаза. Дыши. Правильно дышать – это самое главное. С каждым вдохом в нас приходит новая, чистая энергия. С каждым выдохом ее часть нас покидает. Почувствуй, как она входит в тебя, как сматывается чуть ниже груди в сверкающий серебряный клубок. Вдох – и еще немного нити намоталось в твоем животе. Выдох – клубок немного размотался. Вдох – он стал чуть-чуть побольше. Выдох – поменьше. Ты должна ощутить движение нити, только тогда ты сможешь подчинить ее себе, направить туда, куда пожелаешь. Заставь ее выходить не через ноздри, а через руки, позволь ей стекать через них, как прохладному ручейку. Пусть она тихонько струится в рану, заполняет ее, оживляет эту часть тела… Вот! Посланник вскинул руки. Древко стрелы прочно вросло в ворсистый хитиновый панцирь, и только влажный след от слизи доказывал, что совсем недавно здесь была открытая рана.

– Торчащий кончик можно потом срезать. А можно оставить, как есть. Ну как?

– Не получилось, – вздохнула Кавина.

– Интересно, куда Нефтис пропала? – оглянулся Найл. – Есть хочется…

У следующего восьмилапого стрела торчала из верхнего сустава ноги. Здесь она могла ему помешать.

– Зашорь сознание, – приказал правитель, взялся за стрелу и сильным рывков выдернул ее. Смертоносец болезненно дернул лапой. Уже все, все позади…

Закончив исцеление паука, Найл просто-напросто заснул от усталости прямо на траве, куда присел чуть-чуть отдохнуть. В себя его привел запах жаркого. Солнце уже почти касалось горных вершин на западе, подкрашивая в розовый цвет бока набежавших на небо облаков.

Кавина упрямо продолжала колдовать над раненым пауком – смертоносец покорно ждал результата. Посреди полянки пылал костер, рядом с ним сидела на корточках Нефтис и жарила над огнем крупную муху.

– Сейчас будет готово, мой господин, – предупредила она, заметив движение правителя. Совсем немного. Северяне все вышли, Дравиг их вдоль стены посадил. Наши девушки ушли за теми смертоносцами, что вчера погибли. Обещали скоро вернуться.

Подкрепив свои силы мушиной грудкой, Найл довольно быстро избавил от мелких ран двух пауков, потом вернулся и доел не успевшее остыть, слегка подгоревшее над огнем брюшко, когда вдруг послышался истошный вопль Кавины:

– Получилось!!!

– Что? – едва не подавился Найл и кинулся к ней.

– Получилось! Я залечила ему рану! – указала девушка на вросшую в спину паука стрелу. Я смогла!

– Молодец. Давай тогда попробуем вылечить двух последних. Угу, – Кавина мгновенно приобрела серьезность и даже прикусила губу. Сейчас попробуем.

На этот раз произвести исцеление она смогла почти так же быстро как и правитель, вот только восторга на этот раз девушка не выражала, тяжело дыша и покачиваясь от усталости.

– Пару часов отдохнем, – предложил Найл, хорошо понимая ее состояние. К тому же, лечить людей легче в темноте.

Они разделили пополам еще одну крупную черную муху, неторопливо поели, прилегли под охраной Нефтис на мягкий слой сухой листвы и выцветших сосновых иголок, и мгновенно утонули в глубоком сне. Найлу показалось, что прошло всего лишь несколько мгновений, как Кавина начала толкать его в бок:

– Посланник, Посланник, уже стемнело. Ребята костры единения разжигают. Мы не успеем.

– Успеем, – правитель стряхнул дремоту и решительно поднялся на ноги. Пойдем.

Раненые девушки, увидев что пришла и их очередь, облегченно зашевелились, морщась от боли.

– Посмотри на них, Кавина. Что ты видишь?

– Ну, Тритию вижу. И Каллу.

– Не туда смотришь, – вздохнул правитель. Понимаешь, тело человека, как и тело смертоносца, тоже заключено в панцирь. Только у паука этот панцирь хитиновый, а у нас – энергетический.

– То есть, у восьмилапых этого энергетического панциря нет вообще?

– Да.

– А почему?

– Ты никогда не замечала, Кавина, – покачал головой Найл, – что пауки потребляют примерно в пятьдесят раз меньше пищи, чем люди? Разумеется, когда мы находимся в походе и тратим одинаковое количество сил, то и еды нам нужно примерно одинаково. Но когда мы отдыхаем на стоянке, то двуногим воинам нужно есть каждый день, а восьмилапые могут безболезненно голодать почти целый год. Разница как раз в том, что люди постоянно поддерживают у себя этот самый энергетический щит, а смертоносцы обходятся без него. Теперь давай не отвлекаться, а заниматься учением.

– А зачем нужен этот энергетический панцирь?