Французский суп приелся нам с 1812 года, – пишет Бестужев, – немецкий буттер-брод под туманом пришелся вовсе не по желудку; в английском ростбифе было чересчур много крови да перцу, даже ячменный хлеб Вальтер Скотта бил оскомину… Русских стихов также никто не стал слушать до тех пор, как все стали их писать, и раздался общий крик: прозы! прозы – воды, простой воды! и действительно, чернильные тучи взошли от поля и от моря; закричали гуси, ощипанные без милосердия, и запищали гусиные перья со всеусердием…