2. Невероятное превращение

Окошко за спиной незнакомки было распахнуто настежь, и от постоянных порывов ветра бумаги на моём письменном столе то и дело взлетали с шуршанием.

– И кто вы? – еле выдавила я, после чего боязливо умолкла. Покалывание в руках снова вернулось и, кажется, стало сильнее, чем на уроке музыки. Я убрала руки за спину, пытаясь собраться с духом.

– Зовут меня Аурелия Певчая, – приветливо улыбаясь, ответила женщина. – Я двоюродная бабушка твоего отца, Артура. Я искала тебя, потому что, как я полагаю, ты часть нашей большой семейной тайны.

Я уставилась на гостью как загипнотизированный кролик, а при упоминании моего отца у меня взволнованно заколотилось сердце. Я ведь его совсем его не знала и до сих пор не знакома ни с одним членом его семьи.

– Моего отца?! – выдохнула я. – Тайна?!

Собственно, я могла, конечно, говорить и полными предложениями, по крайней мере когда на меня не обращены взгляды всего класса. Мне ведь уже десять лет. Но эта ситуация просто выбила меня из колеи. Я предприняла ещё две жалкие попытки вступить в разговор с Аурелией, однако эта милая хрупкая женщина совсем не обращала внимания на мой лепет. Она осторожно сняла медальон со своей шеи и, сделав несколько маленьких шажков в мою сторону, остановилась прямо передо мной. Вокруг её глаз были видны лучистые морщинки.

– Можно? – спросила она и чуть приподняла цепочку. Я не могла ни кивнуть, ни моргнуть. Аурелия коротко улыбнулась и, мгновение поколебавшись, осторожно надела цепочку мне на шею. Я опустила глаза. Блестящий серебряный медальон был просто восхитительным, и сердце у меня забилось как бешеное.

– Ничего не бойся, – тихо сказала женщина. Прежде чем я могла задуматься над её словами, она нажала на небольшую застёжку в форме маленькой серебряной кнопочки на левой стороне овального украшения, и оно открылось. Я успела заметить ярко вспыхнувший драгоценный камень, а потом всё вокруг зашумело, и моя комната, кажется, начала вращаться.

Руки по-прежнему покалывало, но сейчас это ощущалось, как потрескивающий под моей кожей огонь. При этом больно мне не было – скорее даже приятно: будто тысячи бенгальских огней разбрызгивают в разные стороны свои искорки. Я издала сдавленный звук, и покалывание вдруг резко прекратилось, а перед глазами у меня всё прояснилось.

Я подняла руки – только рук у меня сейчас не было, и я с удивлением уставилась на пару серебристо-белых крыльев! Бесчисленные пёрышки на них переливались и шелестели. Такой же шелест я слышала, когда пришла домой. А когда я разглядывала свой живот, тоже весь в перьях, и ноги, от которых исходило слабое розовое свечение, по спине у меня пробежала дрожь. Хотя это были уже не мои ноги в чулках, а птичьи лапки. Но самым невероятным был хвост из очень длинных, почти до пола, блестящих перьев, переливающихся всеми цветами радуги.

– Помогите! – пискнула я. Хотя бы говорить я ещё могу. Я запрокинула голову, чтобы иметь возможность смотреть в лицо этой странной пожилой леди. Аурелия как раз промокала глаза кружевным платочком, по её морщинистым щекам скатилось несколько слезинок.

Что тут вообще происходит?! Что со мной случилось?! Я почувствовала, как во мне поднимается страх, и мои крылья затрепетали. Но прежде чем меня с головой захлестнула паника, женщина наклонилась ко мне и снова нажала на маленькую кнопочку на открытом медальоне, так и болтающемся у меня на груди. Он тут же закрылся. И снова на несколько секунд всё зашумело, завращалось, и покалывание сразу вернулось. На этот раз я крепко зажмурилась.

– Всё закончилось, можешь открыть глаза! – услышала я голос Аурелии. Я почему-то была уверена, что она улыбается. Я робко оглядела себя, но всё было как прежде: из рукавов моего любимого синего худи торчали мои руки, а из потёртых джинсов – человеческие ступни.

Я перевела дыхание и громко воскликнула:

– Что это было?! Что вы со мной сделали?!

Аурелия мягко положила руку мне на плечо:

– Дорогая Кайя, ты унаследовала от своего отца Артура нечто совершенно удивительное!

У меня закружилась голова. Почтовый ворон, незнакомая дама у меня в комнате, руки, превратившиеся в крылья… Просто бред какой-то! Похоже, я схожу с ума. Ну точно! Я моргнула раз, другой, но и после третьего раза гостья не исчезла, и в её глазах по-прежнему блестели слёзы.

– Это так замечательно, Кайя! – восхитилась она. – Я тебе всё расскажу о твоей наследственности как аваноста.

– Что, простите? – Я уже совсем ничего не понимала.

– Ты часть семейства аваностов, – продолжала Аурелия. – Мы полулюди-полуптицы, все наши способности воплощены в одном волшебном создании. Мы существуем уже очень давно, а наша обитель – горы Сильва.

– Что?

Должно быть, я сплю и вижу сон. О чём эта дама толкует? Похоже, я сказала это вслух, потому что Аурелия умолкла, а потом с улыбкой сказала:

– Конечно, ты права, девочка. Я слишком тебя обескуражила, это не очень вежливо. Я непременно посвящу тебя в тайну нашей семьи. Это бесценный подарок, вот увидишь!

И именно в этот момент послышалось громкое хлопанье крыльев со стороны открытого окна. На толстую ветку старого каштана уселась тёмная тень. Аурелия тут же схватила меня за руку, потащила из комнаты в коридор и закрыла за нами дверь. Но я успела узнать ворона у моего окна.

– Кажется, эта странная птица меня преследует, – прошептала я.

– Интересно, – пробормотала маленькая женщина и на мгновение нахмурилась. Но потом снова улыбнулась и заправила мне за ухо прядь волос:

– Вот что, Кайя, ничего не бойся, даже если сейчас тебе всё кажется безумным! Завтра днём тебя заберёт малиновка по имени Робин и доставит ко мне. Мне ты можешь доверять. А там ты и сама узнаешь больше. – И прежде чем я смогла что-то ответить, Аурелия дошла по коридору до входной двери, приоткрыла её и выглянула на лестничную клетку. – Обратно я, пожалуй, пойду пешком, как подобает людям, – она подмигнула мне. Я медленно направилась за ней и осторожно поинтересовалась:

– А ко мне вы через окно проникли? Влетели как ава-как-их-там?

– Аваност! – поправила Аурелия. Как интересно: в этом забавном слове заключено имя моей мамы – Ава. Аурелия сделала шаг ко мне. Осторожно сняв цепочку с моей шеи и надев её на себя, она строго сказала:

– Никому не рассказывай о тайне аваностов, это очень важно, ты поняла?

– Даже маме? – невольно вырвалось у меня, потому что маме я всегда обо всём рассказываю. Ей и Мерле.

– Даже маме! – кивнула Аурелия. – Скоро ты всё поймёшь, обещаю!

Она нежно обняла меня за плечи. Я бы с удовольствием спросила её о моём отце. Я ведь его не знала, а мама отказывается о нём говорить. Он оставил нас ещё до моего рождения, и я понятия не имею, где он сейчас. В особо мрачные моменты я даже задумывалась, а жив ли он вообще. Но не успела я сформулировать свои вопросы, как неожиданная гостья помахала рукой на прощание и повернулась ко мне спиной. Её шаги на лестнице становились всё тише, и наконец наступила полная тишина.

Я закрыла дверь квартиры и некоторое время стояла, пытаясь осмыслить произошедшее.

– Я точно спала, – прошептала я. Подобное бывает только в книжках. Я посмотрела на себя в зеркало, висящее в коридоре: бледная, взъерошенная… И тут я заметила торчащее в волосах серебристо-белое птичье пёрышко. Значит, я не спала!

Мой маленький мир внезапно стал совсем другим.

3. Малиновка укажет путь

Ночью я почти не спала – так меня взволновали все эти происшествия – появление Аурелии и моё превращение в птицу. Поэтому утром в школе мне было так тяжело, что я постоянно зевала. Мысли непрерывно крутились вокруг визита пожилой дамы и того, что она мне рассказала.

– Э-эй, Мерле вызывает Кайю, – позвала меня подруга, когда наша учительница математики госпожа Альбрехт, наконец, вышла из класса после урока. – Ты спишь или задумалась? – Она пихнула меня локтем в бок, и это отвлекло меня от моих размышлений.

– Сплю, – ответила я и попыталась улыбнуться.

Видимо, это было не так уж убедительно, потому что Мерле смотрела на меня нахмурившись. Но тем не менее она встала и объявила:

– Принесу нам два праздничных маффина, которыми по случаю своего дня рождения всех угощает Паулина. Сладкое всегда бодрит, – и в следующую секунду она уже протискивалась сквозь толпу одноклассников, окруживших стол Паулины, на котором стоял небольшой противень с выпечкой.

Когда Мерле снова повернулась ко мне, в каждой руке у неё было по маффину с розовой посыпкой, а сама она лучезарно улыбалась. Я тоже невольно ухмыльнулась. Мерле почти всегда удавалось поднять мне настроение.

Каким-то образом я выдержала весь школьный день и, придя домой, села на нашем маленьком балконе и стала нервно вглядываться в пышную крону старого каштана.

– Надеюсь, эта малиновка скоро прилетит, – сказала я вслух. Глупая это привычка – болтать с самой собой. Из-за неё я уже не раз попадала в неловкие ситуации, в первую очередь в школе. Вполне возможно, что я так часто разговариваю сама с собой потому, что я единственный ребёнок в семье. Или потому, что я часто бываю одна – а с кем в таком случае мне ещё разговаривать? Как бы то ни было, мои мысли мчались по кругу, и в такт им я дёргала себя за забранные в высокий хвост волосы и покачивала ногами, закинутыми на балконные перила.

Это внутреннее смятение не отпускало меня с самого визита пожилой Аурелии. За ужином мама заметила, какие красные у меня щёки, и несколько раз потрогала мой лоб: не горячий ли.

– Ты себя плохо чувствуешь? – спросила она, пристально разглядывая меня своими голубыми глазами. – Ты сегодня какая-то молчаливая.

Но я только покачала головой. Мне ведь нельзя никому рассказывать, что вчера у меня был радужный птичий хвост. А визит госпожи Певчей всё не выходил у меня из головы. Как же хотелось рассказать об этом маме или Мерле! Но я молчала. От её дальнейших расспросов меня спас телефонный звонок.

– Ава Сильбер, слушаю, – сказала она в трубку и тут же, поуютнее устроившись на диване, принялась накручивать на палец светлые пряди своих волос. Звонила её подруга Тина.

Убрав ноги с балконных перил, я наклонилась немного вперёд, чтобы лучше видеть часы на церковной башне неподалёку. Уже четвёртый час. А вдруг никакая малиновка Робин за мной не прилетит? И именно в этот момент я услышала тихое трепетание крыльев над головой и, подняв глаза в бледно-голубое небо, заметила маленькую птичку, которая летела к нашему балкону и через пару мгновений приземлилась рядом со мной на узорчатые перила.

Пташка расправила крылья. Её красно-оранжевое оперение от груди до кончика клюва напоминало плащик. Склонив голову набок, она смотрела на меня своими круглыми чёрными глазками. При этом её хвостик взволнованно покачивался вверх-вниз, вверх-вниз. В руках у меня тут же началось покалывание. Я поспешно засунула пальцы в карманы джинсов, чтобы хоть как-то подавить это странное ощущение.

– Привет! – тихо сказала я птичке.

Малиновка тут же закивала.

– Ты Робин, да? – Спросив это, я почувствовала себя очень глупо, ведь я, разумеется, знаю, что птицы и люди общаются между собой на разных языках. Но я понятия не имела, что мне делать. Птичка тихонько пискнула, в очередной раз наклонила головку и взлетела. Медленно описав небольшой круг над балконом, она взмахнула крыльями и вскоре исчезла из поля моего зрения. Я сразу же перегнулась через перила, и у меня закружилась голова: я не выношу высоты. Но теперь с этим нужно что-то делать. Где же малиновка?

– Подожди! – крикнула я, стараясь не обращать внимания на головокружение. И вот я снова увидела её: пташка сидела на заборчике рядом с нашей входной дверью и смотрела на меня снизу вверх. Это точно Робин! Его, как и обещала, отправила Аурелия, чтобы он был моим проводником. – Я иду! – воскликнула я вниз, выбежала из комнаты и, скользнув в передней в кроссовки, схватила с маленького комодика ключ от квартиры. Дверь с грохотом захлопнулась за моей спиной, и я поспешила вниз по лестнице.

Оказавшись внизу, я распахнула тяжёлую дверь подъезда и быстро огляделась. Малиновка ждала меня. Вот она снова посмотрела на меня своими чёрными глазами-бусинками и, кажется, только что мне подмигнула.

– Долго нам добираться до Аурелии? – спросила я. Надеюсь, никто не видит, что я разговариваю с птицей. Мерле точно засыплет меня вопросами, если заметит. Малиновка, по-прежнему безмолвствуя, перелетела с забора к стойке для велосипедной парковки и, сев на руль моего голубого велосипеда, снова закачала хвостиком, не сводя при этом с меня глаз.

– Мне надо взять велосипед? – уточнила я, медленно подходя к стойке. Птица покачалась на ножках. Я наклонилась, открыла кодовый замок и взяла свой серебристый велосипедный шлем.

Когда я надела защиту и застегнула под подбородком ремешок, Робин восторженно защебетал, расправил крылья и поднялся в воздух. Я вывезла велосипед из стойки и, оседлав его, быстро закрутила педалями, чтобы не потерять из виду пернатого посланника. Я очень хотела узнать обо всём, что касается превращений в птицу, об этих аваностах.

Малиновка вела меня по нашей каштановой аллее, мимо церкви и до главной улицы, после чего свернула направо. Было не так-то просто одновременно следить за птичкой и за дорожным движением. Сейчас путь лежал через незнакомый мне квартал. Большие дома попадались всё реже, а длинные заборы, за которыми прятались милые домики с пышными садами – всё чаще. Робин меж тем набрал скорость, а мне приходилось осторожнее крутить педали. Но поскольку на этих спокойных улочках было не так много машин, я могла уже не бояться отстать от маленького проводника.

– Мы, наверное, уже на окраине города, – пробормотала я, кряхтя от напряжения и уже здорово вспотев под шлемом.

На глаза попалась табличка «Шоссе Азалий». Малиновка опустилась на белый частокол с правой стороны дороги, и я притормозила. Позади Робина возвышался самый великолепный дом, который я когда-либо видела – хотя по телевизору и не такие ещё показывали. Это была белая вилла. Парадная лестница, элегантно изгибаясь, вела к синей, королевского оттенка, двери с золотым дверным молотком в виде птичьей головы. На белых окнах на обоих этажах были голубые ставни.

– Вот это да! – вырвалось у меня. – Это здесь живёт Аурелия?

Разумеется, малиновка и в этот раз ничего мне не ответила.

– Кайя, – услышала я в этот момент звучный голос, и из-за угла дома появилась Аурелия. – Как хорошо, что ты здесь, – придерживая развевающуюся юбку и широко улыбаясь, она заспешила по дорожке к садовым воротам и открыла их. – Добро пожаловать! С моим другом Робином ты, конечно, уже познакомилась.

Я только кивнула, а сказать снова ничего не могла. Но Аурелия снова не обратила внимания на моё смятение и поманила меня за собой к дому. Я повесила шлем на руль и, прислонив велосипед к каменным перилам лестницы, последовала за Аурелией и наконец переступила порог её дома.

Даже большой холл выглядел невероятно роскошно. Высокие стены были оклеены блестящими обоями в кремово-белую и ванильно-жёлтую полоски. На узорчатом ковре стоял маленький жёлтый диванчик на изогнутых ножках, а в мягкой обволакивающей тишине громко тикали тёмные напольные часы.

Аурелия направилась вверх по изогнутой лестнице на следующий этаж. Держась за перила, я с любопытством вертела головой по сторонам. Здесь повсюду висели картины с изображением птиц или стояли их каменные статуи. Добравшись до верхнего этажа, Аурелия свернула налево, и впереди показались ещё пять ступенек, ведущих к небольшому словно парящему в воздухе возвышению, с которого можно было смотреть вниз в холл. Мне стало дурно, когда я осторожно перегнулась через резные перила. Дурацкий страх высоты!

– Ты идёшь? – спросила Аурелия, открыв неприметную маленькую дверцу в обшитой панелями стене за моей спиной.

Я поспешила за хозяйкой дома.

За дверью была очень узкая лестница, круто ведущая вверх. На дощатой стене висела единственная лампочка, тускло освещая тёмный проход. Какой контраст с прекрасными нижними этажами! Что же старушка хотела показать мне здесь? Я слышала её шаги. Я осторожно выглянула в маленький коридорчик в конце лестницы.

И от того, что я там увидела, у меня перехватило дыхание! Передо мной простиралась огромная комната, площадью, наверное, с весь дом. Мы находились прямо под крышей, которая смыкалась, образуя остроконечный фронтон.

– Добро пожаловать в мою империю аваностов! – пригласила меня Аурелия, широко улыбаясь.

Я огляделась. Как можно медленнее, чтобы ничего не упустить и впитать все впечатления.