– Даже не знаю, как это назвать, – покачал головой Виктор. – Это опыты на людях. За такой срок невозможно изготовить вакцину. Тем более от неизвестного вируса, штамм которого постоянно мутирует. Конечно, такие схемы возможны при угрозе смертельной опасности в условиях ЧС, но есть ли у нас сам вирус? Я сомневаюсь. Рукотворные химеры действуют там, где их выпускают, а естественные заболевания идут без обходов территории. Ваша изоляционная система жизни в поселении показала, что в мир был запущен био-проект, который не воздействовал на вас по причине изоляции от мира. Вы не потребляли городскую воду, не пользовались услугами, не соприкасались с бытовыми и продуктовыми структурами. И проживаете в лесу, где хвойные породы чистят воздух. Вы словно под куполом.

После паузы размышлений Виктор взглянул на меня и спросил:

– Староверы пользуются услугами врачей?

– Нет, – ответил я. – Община лечится гомеопатией и развитием иммунитета. Мы жили по их уставу.

– Значит, за эти четыре года никто из вас не обращался к врачам?

– Единственный раз, когда мы прибегнули к помощи, это роды Мии.

– Вам делали какие-нибудь пробы, мазки или тесты?

Я пожал плечами:

– Мне не делали. Про Мию не знаю. А что ты имеешь в виду?

Виктор задумчиво смотрел перед собой.

– Нам, проживающим в городе, устраивали различные манипуляции. То дезинфекция воды, то очистка воздуха, то сбор крови на проверку ядов, то тесты под видом ПЦР, но на деле это был сбор персональных данных ДНК. Я уже тогда понял, что идет подмена понятий, что нарушаются наши права, а нас грубо обманывают. А в этом месте мои предположения укрепились. И прогноз меня не радует.

Через неделю объявили, что противоядие готово. А после выдали еще новость: теперь начинается всеобщая вакцинация. Но для начала пригласили добровольцев, ссылаясь на цивилизованность построения режима внутри Серого Города. Конечно, добровольцы потекли рекой, воспоминание о смертях и недавних превращениях людей в бешеных субъектов, вросло в жителей зерном страха, которое обильно разрослось на такой благодатной почве. Но мне совсем не хотелось идти с большинством. Ни сейчас добровольцем, ни потом в обязательном порядке, а таковой последует из логики ситуации. Мне не хотелось вливать в себя «спасительное» лекарство, потому что я сомневался в правдивости того, что происходит. Вместе со мной сомневался Виктор. Все. Остальные в нашем секторе были согласны принять любое лекарство, только бы не заразиться и быстрее вернуться домой.

– Ты не заметил, что в первую и вторую фазы забирали людей в возрасте? – однажды тихо спросил Виктор. – И все они умерли.

Я задумался, соглашаясь с выводом.

– Такое ощущение, что они просто избавились от балласта, – добавил мой новый друг. – Люди после сорока в медицине и в других источниках считаются бесполезными, а пенсионный возраст вообще никчемным.

– Они намеренно выбирают списки жертв? – настороженно предположил я. – Никакого отбора нет, и все это спектакль?

– Думаю, да. Вероятно, у них есть специальная схема, по которой они действуют. И сцена с человеком, что покусал других, может быть таким же спектаклем для определенной цели.

Я закивал:

– Тоже об этом думал. Страх – рычаг управления людьми, и здесь его активно демонстрируют.

Об этом моменте мне рассказывал мой брат Валентин, когда держал меня и еще семерых человек на острове в секретной лаборатории. Мой родственник тоже пользовался этим рычагом влияния на массы и всегда повторял, что в наказании главное знать – кому причинить боль и когда. Но в то время Валентин сам был болен – им управлял верховный древний Самаэль, заняв его тело и поработив душу. Мы с союзом обратников изгнали темных и закрыли переход, но теперь встретились с новой напастью. И кто знает, чем обернется эта ситуация.

Как-то с утра нас собрали на площади и рассказали о текущих процессах. Голова с экрана вещала, что вторая фаза вакцины проходит успешно, что добровольцы показывают лучшие результаты, и все лабораторные данные говорят о победе.

– Там за забором, – продолжала ведущая, – измененный мир. Там все изменилось, и прежде чем мы туда вернемся, мы тоже должны измениться. Разработанная вакцина защитит вас и ваши семьи. С завтрашнего дня лекарство начнут получать все остальные, чтобы в скором времени мы смогли вернуться домой. Мы заботимся о вас.

Я не собирался получать лекарство и не хотел, чтобы его получила Мия. Мне позволено выбирать, вернусь в мир, не принимая этого «дорогого подарка», и продолжу жить. Только в глубине души я понимал, что все это они устроили не просто так, и если задумали какую-то игру, вряд ли мне удастся обойти ее без последствий.

На следующий день нас начали ставить в списки получающих лекарство. И в эту же ночь я отправился в строение «А». Почему ночью? Потому что день у нас был расписан по часам, везде сопровождали наблюдатели и охрана. А после отбоя я был свободен и очень надеялся, что все остальные участники дневной работы – тоже.

До чего дошла жизнь… Я словно вор крадусь в ночной темноте, чтобы увидеть свою семью. Ворую кусочки счастья. Того счастья, которое принадлежит мне по праву. Но кто-то запрещает мне иметь это счастье. И самое нелепое, я даже не знаю – кто.

– Марк… Марк! – шепотом окликнули меня женщины из общины, когда увидели в своем корпусе. В отсутствии Ийбо и своих мужей, они чувствовали себя беспомощно и пытались найти поддержку в моем лице и сейчас окружили меня, заглядывая в глаза. – Мы не хотим уколы, что нам делать? Скажи!

– Нам нужно выражать свою волю, – приглушенно ответил я. – Нужно противостоять, бороться за свои права. Вы ведь всегда боролись с внешним миром, делайте это и теперь. Я тоже не буду вакцинироваться и собираюсь поговорить с кем-то выше, чем наши надзиратели.

– А как же вирус? – тихо спросила незнакомая женщина, которая услышала наш разговор и подошла поближе, перебирая в руках детскую шапочку. – Или вы считаете, что опасности нет?

Развернувшись, я подошел к женщине и покачал головой:

– Мое мнение: это рукотворная ситуация. Вируса, как такового, нет. На это есть выводы и анализ происходящего за последние четыре года. И за несколько дней никто не сможет сделать вакцину от мутаций вируса. Это физически и биологически невозможно. Нам устраивают условия, в которых мы должны повести себя определенным образом. Поверьте, те, кто над нами и кто управляет этой ситуацией, способны показать нам разные вещи. И не все они будут правдой.

После разговора с женщинами, я отправился к семье. Дети уже спали, а Мия задумчиво смотрела перед собой, сидя на краю кровати. Я обнял свое сокровище так крепко, как только мог, в эту же секунду мечтая оказаться в нашем уютном домике на территории общины, где всегда пахло цветами, теплом из печки и свежим ягодным пирогом.

– Ты снова рискуешь, – шепнула Мия, прижав голову к моей груди.

– Я благоразумно рискую. А вообще мне хочется разнести это место и освободить вас и всех людей. Но если бы у меня были способности… Этого разговора бы уже не было.

– Не все можно решить сверхсилами, – отозвалась Мия.

– Любимая, кто бы смог противостоять мне и встать на пути к вам, имея я все то, что имел? Мы не страдали бы сейчас, довольствуясь каплями радости. Это же чудовищная ситуация! Как можно это принимать? – Я погладил любимые светлые локоны, вдохнув родной аромат зеленого яблока. – Послушай, мы можем это изменить. Нам только нужно захотеть. Давай вызовем свои силы и исправим ситуацию. Тогда мы сможем…

– Марк, – Мия остановила меня, подняв голову, – нет. Это активирует силы детей. Ты знаешь, что это повлечет. Они еще маленькие и с таким разрушением не справятся.

– Но разве у нас есть выход? – спросил я, печально глядя в любимые синие глаза. – Как мы будем жить дальше?

– Выход есть всегда, – твердо ответила Мия. – Его только нужно найти.

«Нарушение. Нарушение, – раздался монотонный голос наблюдателя, который завис рядом с нами, мелькая красной полосой «глаза». – Строение «А», корпус 1. Проникновение В-1.01, опасное сближение».

– Чтоб тебя… – выдохнул я, понимая, что наше с Мией свидание закончилось.

– Объект В-1.01 обнаружен, – ответил в рацию появившийся охранник, пристально глядя на меня.

– Сам ты объект… – не выдержал я, понимая, что не задержусь тут больше минуты. – У меня есть право свободного передвижения. Я хочу видеть свою семью, а вы нарушаете все мои права.

– В условиях ЧП у вас нет никаких прав, – бросил охранник и направился ко мне, тряхнув палкой с электрошокером.

– Да что вы за люди такие? – крикнул я. – Вы же своих топите! Вашими руками правящие уничтожают ваших же братьев и сестер!

– Религиозный фанатик, – усмехнулся охранник, раскрывая передо мной наручники. – Полезай в кандалы, раб. Тебе же не привыкать быть рабом.

– Я не религиозный фанатик! Подумайте над тем, что сейчас происходит, проанализируйте! Это фальсификация событий и результатов.

– Ну и дурака вписали в В-1, – тряхнул головой второй охранник, который пришел на вызов и объявление нарушения. – Ты что, совсем тупой? – обратился он ко мне, выпучив глаза.

Видя, что меня сейчас завернут в наручники и либо снова побьют, либо уведут в мой сектор, я предупреждающе выставил руку и заявил:

– Отведите меня к руководящему! Я требую встречи с главным. Сейчас же!

В этот момент наблюдатель моргнул красным глазом и монотонно произнес: «Фиксирую требование».

– Навязался на мою голову, – недовольно буркнул первый охранник, защелкнув на мне наручники. – Пошли, неугомонный. Вперед!

Меня повели на улицу к строению, что располагалось рядом с башней. Я снова шел в сопровождении охранника и наблюдателя, только настроен был решительно. Мне хотелось выяснить хоть что-то, хотелось взглянуть на зачинщика событий и оценить масштаб проблемы.

В здании мы поднялись на этаж выше, это было единственное строение, где можно подняться выше первого этажа, во всех секторах одноэтажные строения позволяли только спуститься в подвальные помещения. Там и располагались наши территории со спальными нарами и столовые.

Оставив меня в коридоре у одной из дверей, охранник скрылся за ней и быстро появился снова, указав мне дубинкой вглубь кабинета. Я шагнул внутрь и остановился, оглядывая помещение, которое отличалось от того, где жили все люди. Просторная светлая комната, два дивана в зоне отдыха, длинный стол в центре и по периметру глиняные вазы с экзотическими растениями. Наблюдатель влетел за мной и завис рядом.

Откуда-то из внутренней комнаты вышел темноволосый мужчина, он прошел к противоположному краю стола и опустился в кресло, устремив на меня вопросительный взгляд.

– У вас есть десять минут, – объявил он.

– Что происходит? – вырвалось у меня. – Что за тюремные условия вы устроили людям?

– Этого требует положение, – спокойно ответил мужчина. – Разве вы не видите масштаб проблемы?

– При чем тут проблема? Вы разделили людей по секторам, разъединили семьи, а когда пытаешься увидеться с родными, вы наказываете физически. Поясните свои действия!

Мой собеседник откинулся на спинку кресла и устало вздохнул.

– Поясняю. В связи с эпидемической обстановкой люди разделены по результатам анализов крови, дети содержатся отдельно по причине особого иммунного ответа на вирус. Мы стараемся предотвратить развитие мутаций внутри закрытой зоны, для этого изучаем причины и варианты действия болезнетворных агентов. В том числе изучаем чистый ген у детей. Ваши проникновения в изолированную зону подвергают риску не только детское отделение, но и все наши исследования. Поэтому мы вынуждены действовать в жестких рамках. Такие как вы, могут обесценить все наши разработки, подвергая риску людей, которые ждут от нас результатов. Как по-вашему мы должны действовать в отношении вас?

Выслушав словно заученный монотонный ответ, я покачал головой:

– Мы тут уже восемь недель. Если бы я был опасен для своей семьи, это бы уже выразилось. Не нужно быть ученым, чтобы это понять.

– Мы проводим исследования, которые требуют изоляции…

– Я требую воссоединения с семьей, – оборвал я. – Мы с женой не подписывали согласие на проведение каких-либо исследований над нашими детьми. Они не больны, я тоже.

– На данном этапе это невозможно, – отчеканил мужчина.

– Что вы задумали? В какую игру вы нас впутали? Я же вижу, что все это фальсификация! Какую цель вы преследуете?

Мой собеседник оставался невозмутимым, тогда как во мне вспыхнула буря эмоций.

– Вам недостаточно смертности? – спросил мужчина. – За стеной все изменилось, и вернуться мы сможем только если сами изменимся. Такие как вы нарушают систему и действуют эгоистично. Подумайте о людях.

– Я вижу, что эта ситуация не настоящая! Выпустите меня за стену, посмотрим на результат.

– Это исключено. Мы заботимся о каждом члене нашего общества.

– Не надо обо мне заботиться! Дайте мне самому решить свою судьбу.

– Каждый из нас подвергает опасности все общество, поэтому вам придется выполнять требования.

– Даже сейчас ваши ответы сквозят фальшью. Я отказываюсь вливать в себя то, что вы называете лекарством. И запрещаю вливать это моей жене. Вам понятно?

– Вы не можете это решать.

– Могу! – закричал я, еле сдерживая себя. – У меня есть право выбора! И у моей семьи тоже!

– В таком случае вы и ваша семья будете являться потенциальным носителем нечистого гена. Это угроза всему обществу.

– Так выпустите нас отсюда, – сквозь зубы процедил я, пытаясь держать себя в руках. – Выпустите и забудьте. Поставьте в ваших списках крестики рядом с фамилиями Равинских.

– Ваша семья останется здесь, это не подлежит обсуждению.

На этом мое самообладание закончилось. Я кинулся через весь стол и схватил мужчину за горло, сам того не ожидая.

– Вы не знаете, с кем связались! Мои условия будут выполнены! Иначе вы очень пожалеете…

«Опасное сближение! Нападение на сотрудника!» – объявил наблюдатель, зависший сбоку.

– Это не в моей компетенции, – прохрипел мужчина, беспомощно схватившись за мои пальцы на своей шее. – Я выполняю устав и правила вышестоящего.

В этот момент забежал охранник, а с ним еще несколько, и мою жертву освободили, дернув меня рывком назад.

– Вышестоящего? – переспросил я, чувствуя палку с электрошокером между лопаток. – Вы здесь не главный?

Мужчина откашлялся, поднимаясь с кресла, и покачал головой:

– Конечно, нет. Он только руководит. Для исполнения существует весь аппарат. Я выслушал ваши претензии, на этом время аудиенции закончено. Возвращайтесь в свой сектор.

– Мне нужен главный! – закричал я, упираясь от потянувших на выход охранников. – Отведите меня к нему! Я хочу говорить с ним!

– Это исключено, – ответил мужчина, глядя, как меня вытаскивают через порог. – Он не ведет беседы. Я передам ему ваши требования, но все ответы вы уже получили от меня.

– Вот ведь дубовая башка у парня, – высказался один из охранников, когда дверь в кабинет захлопнулась, и меня потащили по коридору. – Ты что, бессмертный?

– Мне нужен главный, – отозвался я. – Самый главный. Зачем вы привели меня сюда?

– Стал бы он тебя слушать, – усмехнулся один из охранников. – Наивный мешок с костями.

– Если бы главный был здесь, тебе бы жарко стало после такого, – высказался другой.

– Его здесь нет? – переспросил я. – А где он? Где его можно найти?

– Не надо его искать, дубина. Для тебя это недосягаемая высота.

– Уехал он, – бросил кто-то из тех, кто заломил мне руки и шел позади. – Как вернется, узнает о тебе, не переживай.

– Уехал? – удивился я. – Как уехал?

– По воздуху! – раздраженно ответил кто-то. – На вертолете улетел.

– Куда? Куда там можно ездить?

– На другую карантинную зону, придурок. Главный везде главный.

– Разве отсюда можно уезжать и возвращаться?

– Ему – можно. А тебе совет: захлопни свой сундук с желаниями. Тебя слишком много.

– Ты свой совет себе посоветуй, – огрызнулся я, в это время мы как раз вошли в мой сектор.

– Такие как ты, долго не живут, имей в виду, – равнодушно произнес бородатый, расстегивая на мне наручники. – Пошел в свой отсек!

Я вернулся в помещение с нарами, где меня встретил обеспокоенный Виктор.

– Ты куда пропал? – зашептал он, опасаясь разбудить соседей. – Почти вся ночь прошла. Удалось увидеть семью?

Я рассказал о своем приключении и о мыслях, что посетили меня за это время.

– Они подчинились моему требованию, это стало неожиданностью для меня самого. А еще я узнал, что их главный находится в нашей зоне, только он никого не принимает лично. Но ему придется принять меня, я все для этого сделаю.

– Будь осторожен, Марк. Ты играешь с огнем.

– Знаю, – согласился я. – Но опаснее ложиться под их каток и становиться ничем. Я чувствую, что все, что сейчас происходит, наполнено ложью. Это какая-то страшная игра, которая открывается мне на подкорке подсознания. Я ощущаю ее шестым чувством. И чем больше времени проходит, тем сильнее это ощущение.

Я действительно не понимал, каким образом чувствую ложь, но знал точно, что нужно противостоять. За последнее время во мне обострились чувства и как следствие – появились излишние эмоции. Мое нападение на того мужчину, которого я принял за главного, стало неожиданностью для меня самого. И если бы я был прежним, списал бы этот порыв на действие эмбриона зла, который жил во мне и управлял мною. Но я изменился, и этот порыв напомнил мне состояние из прошлого.