Глава восьмая
Из столовой я возвращалась, мысленно хихикая. Ну а как не смеяться, если поголовно все огневики, которые пришли на завтрак, сидели и усиленно делали вид, будто ничего (то есть вообще-вообще ничего!) не случилось?
Студенты с факультета Воды, которых лично мне опознать было труднее, потому что раньше не приглядывалась, тоже пыжились и пытались держать лицо, но получалось плоховато – многих пробивало на смех. Из чего, кстати, следовал вывод: вылазка Дорса – не секрет.
И да, это было забавно! Настолько забавно, что я в какой-то момент забыла о конспирации и разулыбалась вместе с «синими», но этого, кажется, никто не видел.
Еще одним поводом к улучшению убитого Глуном настроения, стал тот факт, что к моменту моего возвращения, общага будто вымерла. Я понимала, что вероятнее всего, огневики собираются сейчас в общей гостиной, дабы прослушать очередной спич Каста. Но на то, что меня не пригласили, было плевать. Куда важнее, что позволили беспрепятственно добраться до ставшего почти родным убежища.
Взобравшись на самый верх башни, я одолела несколько ступеней узкой чердачной лестницы и отперла дверь. Я улыбалась и была почти счастлива, поэтому никак не ожидала услышать вместо приветствия хмурое:
– И как часто это происходит?
Дорс стоял в нескольких шагах, сложив руки на груди, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
Что такое? Что опять случилось?
– Что случилось? – настороженно повторила я вслух.
А водник тяжело вздохнул и ответил невпопад:
– На дверь свою посмотри.
Я послушно обернулась и охнула.
Дверь изменилась. То есть снаружи она точно была прежней, а здесь, внутри, появились утяжеляющие металлические вставки и по контуру дверного полотна, и по косяку. И две дополнительные щеколды появились: одна сантиметров на тридцать выше, вторая – ниже той, прежней, самой первой.
Я поморгала, потому что подумалось – мерещится. А потом отошла на