Но если бы мы оба не молчали…

* * *

 
Но если бы мы оба не молчали,
Быть может, не был мир бы так печален:
За непроглядной снежной пеленой
Спасительной звезды не загасили…
И не стоял бы демон над Россией,
А в горле – ком страданий соляной.
 

Нас прошлое к забвенью не отпустит…

* * *

 
Нас прошлое к забвенью не отпустит,
Скользит бесшумно легкое весло
По облаку невыносимой грусти…
Меня в другое время унесло
 
 
И возвращаюсь мыслями все реже
К тому, кто скрыт в подземном тайнике.
Но в сердце жив бессмертный луч надежды,
Что помнишь ты и любишь вдалеке.
 

Был только ты. Теперь нас двое…

* * *

 
Был только ты. Теперь нас двое.
Чужим сознаньем не владей!
Через тебя струятся волны
И голоса других людей.
 
 
Порой ищу исток, но тщетно,
Среди танцующих зеркал,
В погибшем мире правят черти
Отчаянья безумный бал.
 
 
Кричу, тяну в пространство руку,
Услышь меня, поверь – я здесь!
А не найдешь – с разлета рухну,
И не узнаешь, кто ты есть.
 
 
Сверяем время друг по другу,
Издалека ты мне открыт,
И я пробьюсь сквозь полночь, вьюгу
И мертвый холод пирамид.
 

Я пройду через жизнь насквозь…

* * *

 
Я пройду через жизнь насквозь,
За всех тех, с кем не довелось
Быть знакомой – до волоска.
И в изгнанье тебе близка.
Ты не ангел, не лицедей,
Есть порода иных людей.
До того, как запел кристалл,
Ты уже грохотал, сверкал!
На Земле не сыскать древней —
Мы во власти своих корней.
Мириады бессмертных строк
Ты в столетьях озвучить смог.
За тебя я держу ответ,
Никого здесь роднее нет.
Потому-то тебя тащу,
Плащаницу раскрыв, пращу
Перекинув как узкий мост.
Между нами единый мозг
И безмерной любви моря…
…Всю себя – как огонь – даря!
 

Проносятся годы, стираются краски…

* * *

 
Проносятся годы, стираются краски,
Тускнеют друзей ослепительных лица,
Уходят правители, падают маски,
Служение длится.
 
 
Старинные двери не скрипнут в передней,
Кого не смогла разлюбить, – отпустила…
Меняются роли. Калека последний —
Мой первый и сильный.
 

Найти себя, познать в другом…

* * *

 
Найти себя, познать в другом —
Неимоверная работа!
Клокочут голоса кругом,
И в зеркале мелькает кто-то.
 
 
Звучит искусственная речь,
Сознанием машина правит.
Затерты даты прежних встреч,
Все облики – в бесцветном сплаве.
 
 
Ты сможешь выйти из котла
Живым, раскрыв любовь и разум.
Я за тобой сюда пришла
И не вернусь, пока ты связан.
 

Если ты провалился в беспамятство…

* * *

 
Если ты провалился в беспамятство,
Я должна с отчаяньем справиться,
Поднимать тебя – днями, ступенями —
От безумного адского пения.
Пламя я для земли, а не пленница,
Надо мной – вселенная пенится.
Оба мы небесного племени,
И спасти любовь хватит времени.
 

Укрывают, смыкаясь, сумерки…

* * *

 
Укрывают, смыкаясь, сумерки.
Суть твоя – сплав страстей и судорог,
Я не знаю, живой, безумный ли,
До утра задремал ли судного…
 
 
Тень крыла между строк останется,
На забвение поздно зариться,
Одного вспоминать – до старости,
Искупить и озвучить заново.
 

Над нами – только Божья воля…

* * *

 
Над нами – только Божья воля,
В ее дыханье человек
И ангел с властью огневою,
Громады гор, истоки рек.
 
 
Она меняет ход событий,
Ведет неумолимый счет
Ошибок, добрых дел, открытий,
Горит спасительной свечой.
 
 
И нет случайных наказаний,
Молитвы мира – все к Тому,
Кто смотрит нашими глазами
Сам на себя сквозь боль и тьму.
 

Ты заглянул к нам из иного мира…

* * *

 
Ты заглянул к нам из иного мира
В распахнутые окна измерений,
И этот взгляд, как молния, рапира,
Пронизывает током изменений.
 
 
А я стою на берегу песчаном,
У кромки наползающей морены,
И помню прежний облик не случайно,
Переживаю власть твою смиренно.
 
 
Жизнь оказалась тяжелей и дольше,
Звенит душа подковой в дальней кузне.
Вдруг тишина. Сияющая лошадь
Заплакала. И в небе – море грусти.
 

Как же все перепутано…

* * *

 
Как же все перепутано
В мире – и перемолото!
Роковыми маршрутами
Пролегла моя молодость.
 
 
И ветра окаянные
Сердцу стали – попутчики,
Голоса безымянные
Дарят песнями лучшими.
 
 
Не ищу оправдания,
Сколько страсти наверчено!
Завершились скитания
На свидании с вечностью.
 
 
Звезды встали весенние
Над прохладными реками…
Ты в моем воскресении
Отразился, как в зеркале.
 

Нет, времени мне удалого не жаль…

* * *

 
Нет, времени мне удалого не жаль,
Пусть искры его разлетятся по ветру!
Случайный подарок бездушному веку —
Двух пламенных судеб молитвенный жар.
 
 
И тот, кто сегодня за чувство судим,
Очнется в садах ослепительной власти.
Наместник истлеет, завистник угаснет…
Родится любовь в незнакомой груди.
 

Со мною ты предельно оголен…

* * *

 
Со мною ты предельно оголен,
Заряды мыслей достигают цели.
Скажи мне правду: ты давно влюблен
И от сомнений скрытых – на пределе.
 
 
Вмешательством души не излечу:
За тягостным страдания покровом
Ты постигаешь все изломы чувств,
Преодоленье длительно, сурово.
 
 
Поодаль я, незримая, стою,
Сопровождаю сердцем перемены.
В заветный час откроешь дверь мою,
Посланник возродившейся вселенной.
 

Утратить суть, жизнь начинать с нуля…

* * *

 
Утратить суть, жизнь начинать с нуля,
Таков конец несбывшихся историй.
Строй корабли, пусть будет дух достоин
Знать разницу, – где небо, где земля.
 
 
Носясь над бездной океанской тьмы,
Смятенным сердцем не стремись обратно,
Там прошлое погибло безвозвратно,
И уцелели чудом только мы.
 
 
Смиренно будем волны бередить,
Свет возвращать, судьбу творить из пепла…
Но если бы во мне любовь не пела,
Что бы с тобой случилось впереди?..
 

В долгом рабстве души, в гулком царстве теней…

* * *

 
В долгом рабстве души, в гулком царстве теней,
Друг за друга с тобой мы с рожденья в ответе
И в сознанье одном – до скончания дней,
Пока нас не унес жгучий солнечный ветер.
 
 
В прошлом власть пирамид и холодных зеркал,
Фараонов, царей, прорицателей, судей.
Я сегодня хочу, чтоб ты видел и знал
Бесконечную цепь наших связанных судеб.
 
 
Возвращаясь в миры, где страдания нет,
Нужно только успеть порученье исполнить:
Проводить для людей восхождения свет
И молиться, любить… И провидеть, и помнить!
 

Хлеб изгнанья

Опять дорога змеится…

* * *

 
Опять дорога змеится,
Туман нисходит вечерний,
Уносит дальше возница…
Судьба – лишь смена кочевий.
 
 
Горька цикута скитаний:
С холмов родной Палестины —
В костры испанских рыданий,
Тьму африканской равнины.
 
 
Летит на юг и на север,
Как будто жаждет забвенья,
Чужое горькое семя,
Чтоб прорасти – в поколенья,
 
 
Любить, гореть и метаться,
Не обретая покоя,
В креольском огненном танце,
Соленой ласке прибоя.
 
 
Случайны встречи, жилища,
Звучат несладко наречья.
Чего столетьями ищем?..
Изгнанья путь бесконечен.
 
 
И в каждом новом рожденье
Горящим солнцем гонимы.
И день, и ночь – сновиденье:
Восходим к Иерусалиму!
 

Над безмолвной землей израильской…

* * *

 
Над безмолвной землей израильской
Звезды сыплются, хороводятся:
То ли души дружины ангельской,
То ли искры иного воинства.
 
 
Небеса разошлись над Негевом,
В безграничности сопричастия.
Ловит время незримым неводом
Всех, кто в камни не превращается.
 
 
Эта ночь – как судьбы знамение,
Перемены приходят главные.
За молчание и терпение —
Обнимают родные, равные.
 

Он чинит время в старом Амстердаме…

* * *

 
Он чинит время в старом Амстердаме,
Вращаются века, созвездья, стрелки.
Блуждают лица в потемневшей раме,
Кругом повторы, двойники, подделки.
 
 
Волнуется вода, дрожит в каналах,
Плывут по ней то облака, то льдины.
Ему всегда чужой эпохи мало,
И окликом в ушах звучит ладино.
 
 
Опять бредут в пыли дорожной предки,
От ужаса, беды непоправимой.
Им в ноздри бьет изгнанья запах едкий,
Кочевья, одиночества и дыма.
 
 
А для потомков жребий уготован
Забвения, предательства, скитаний,
Скорбей и ласки родины суровой,
Которая надолго домом станет.
 
 
Колдует он над хрупким циферблатом,
Горит в костре заката мастерская.
А память все зовет, влечет обратно
И никогда его не отпускает.
 
 
Он чинит время в старом Амстердаме,
Рождаются, уходят с миром люди.
Поют и плачут о далеком Храме,
И молятся, не ведая, что будет.
 

Под сводами Иерусалима…

* * *

 
Под сводами Иерусалима
Я вечно молода, любима,
А годы пусть проходят мимо,
Не разделяя пеленой
Былое меж тобой и мной,
Как мир небесный и земной:
– И с памятью жизнь – совместима!
 

Есть одно стремленье: скорей бежать…

* * *

 
Есть одно стремленье: скорей бежать
От предчувствий боли, страданий, смут,
Слишком рана в сердце еще свежа,
Слишком опыт прошлой потери крут.
 
 
Берегу надежду: обняв теплом,
Всех моих сомнений растопишь груз,
И на тихий шепот «Шабат шалом!»
Я отвечу, что остаюсь…
 

Слишком дерзок, безумен и рьян…

* * *

 
Слишком дерзок, безумен и рьян,
Он в равнинное русло не верит! —
С горной кручи летит Иордан,
Для того чтоб сорваться в Кинерет.
 
 
По ущельям опасны прыжки,
Искры брызг, водопады, пороги.
Коридоры базальта – узки,
Ледяные касанья – ожоги.
 
 
А затем тишина и покой,
Из озерных глубин величаво
Выплывает – священной рекой,
Позабывшей лихое начало.
 
 
Облаками мелькают валы
На поверхности сине-зеленой,
В череде отражений былых —
Многократно воспетые склоны.