Наталья Терликова, Иерусалим

Когда я выпускала газету «Шма», в ростовской синагоге как-то спросила нашего раввина:

– Скажите, рав Эльяшив, можно ли правоверной еврейке в субботу сочинять романы?

Рав Эльяшив Каплун рассмеялся и ответил:

– Сочинять можно, записывать нельзя.

Я запомнила эту фразу, и когда переехала на ПМЖ в Израиль, начала сочинять роман «Приключения ростовчанки в Израиле».

В суете будней я не страдаю томленьем духа, поэтому сочиняю исключительно по субботам.

Слава Творцу, сегодня понедельник – и я решила записать некоторые миниатюры и стихотворения из этого романа.

Посвящается израильской медицине
а конкретно – хирургам клиники «Адаса ар-Цофим»: Канделю, Гринбергу, Ривлину и моему семейному врачу Н. Белинсон.

Наша медицина творит чудеса! И с этим не может поспорить никто. Даже моя мама, которая не верит никому, и тем более врачам. Но пару лет назад стала плохо видеть на один глаз. Я уговорила её пойти к семейному врачу, тот послал её к окулисту, окулист к хирургу-офтальмологу.

В итоге сделали маме уникальную операцию, с применением современных технологий, имплантатов и сверхсекретных стратегических материалов.

То ли хрусталик заменили, ни то рогалик, но новый глаз видит гораздо лучше второго, собственного. Он видит настолько хорошо, что папа уже не знает, куда прятать свои заначки.

Ой, да что там мамин глаз! Ерунда, дело житейское.

Вот соседу нашему, Моисеевичу, как повезло! Дедуля «божий одуванчик», который был «сделан в СССР», и сделан со знаком качества во времена, когда секса в СССР ещё не было.

На старости лет он решил, что пропустил нечто важное в этой жизни. Орган, который применялся им не по назначению – атрофировался и умер за ненадобностью.

Иван Моисеевич не растерялся и пошёл на приём к семейному врачу. Тот, в свою очередь, послал его к урологу, уролог – к хирургу. В итоге сделали Моисеевичу уникальную операцию, с применением новых технологий, секретных стратегических материалов, имплантатов. Через год попал Иван Моисеевич из спокойной, обеспеченной старости в эпицентр бабских интриг. Теперь он уже бегает не только к урологу, но и неврологу, сексопатологу, венерологу. Хлопотно, но приятно…

Подруга моя – солидная женщина, работает бухгалтером в крупной фирме.

Правда, хромала сильно на левую ногу. Однако, пересилив страх, пошла на приём к семейному врачу. Таки да! Теперь танцует в балете «Щелкунчик». Не знаю, правда, в качестве кого. Однако танцует.

А вам в организме ничего не надо исправить?

Если вы до сих пор не улыбнулись, то вам надо срочно бежать к дантисту.

Израиль перешёл на летнее время

 
Где-то что-то происходит.
Кстати, очень нам подходит.
И, дабы не потеряться,
Будем мы с Москвой сверяться.
И с Ростовом, и с Тамбовом,
«Всё по кайфу», – одним словом.
 

Похулиганим?

 
Как-то раннею весной
Познакомилась с мечтой.
Тот мужчина был из сказки,
Понимал всё без подсказки.
Комплименты мне дарил,
На французском говорил.
Пах он дорогим парфюмом,
Пёк рогалики с изюмом.
Но мечта рассеялась, как дым:
Оказался тот мужчина «голубым».
 

Басня про Арад – Ленинград

 
Открылся в городе фонтан,
«Дворянское гнездо» обосновалось там.
Лягушки квакают в «гнезде» Арада:
«Скучаем по болотам Ленинграда».
А кто-то квакнул им в ответ:
«Так в Питере давно болота нет!»
Такая весть ударила, как гром.
Лягушкам вреден чистый водоём.
 
 
Открылся в городе фонтан,
Но воду больше не включают там.
 

Заметки на полях блокнота

Моя мама – Каган, папа – Коган, а у меня типичная русская морда.

***

Я не люблю хлопать дверью и кричать: «Да больше никогда, да больше ни ногой».

Я тихо закрываю дверь и говорю: «До завтра!»

На лестничной клетке: «До послезавтра!»

Чуть дальше от дома: «Вернусь через месяц, год, в следующей жизни».

И таки возвращаюсь.

***

Счастье – это состояние души, а не состояние здоровья или состояние счёта в банке. Некоторые путают эти понятия, поэтому всю жизнь несчастны.

***

Люблю людей, и большой опыт работы в журналистике не разубедил меня в этом.

Однако, собаки всё-таки лучше.

Инна Рогачевская, Петах-Тиква

Прошлое по имени Эльза

Он выхватил лицо из толпы. Мимолётное видение исчезло. Было ли оно на самом деле?

Ему показалось – мир перевернулся. Заснеженный асфальт поднялся ввысь, а белые небеса обрушились под ноги. Cнег падал не сверху вниз, а снизу вверх, поднимаясь столбом к небесам.

По спине стекали холодные капли пота. Он почувствовал, как остановилось дыхание, сердце… и упал лицом в расколотые звёзды.

Пришёл в себя, сидя на заснеженной скамье. Снег медленно покрывал голову и плечи. Тело сотрясалось от дрожи.

Призрак. Он видел призрак той, которой давно нет в живых. Той, которую любил и потерял. Призрак по имени Эльза.

***

– Эльза, как я тебя люблю!

– Не-а, понятия не имею, – задорно смеялась она, обхватывая его могучую шею тонкими руками, прижимаясь тёплыми губами к его губам. – Расскажи мне о своей любви…

Сжимая её в объятиях, утопая в зелени глаз, тихо напевал:

 
Я люблю тебя до слёз —
каждый вздох, как первый раз.
Вместо лжи красивых фраз —
Это облако из роз.
Лепестками белых роз
наше ложе застелю.
Я люблю тебя до слёз,
без ума люблю…¹
 

Её глаза наполнялись слезами счастья. Они бисером скатывались по смуглым щекам. Эльза прижималась к его груди и замирала, вслушиваясь в голос, слова, музыку.

– А если бы мы никогда не встретились, ты был бы счастлив с другой?

– Почему ты спрашиваешь? Разве такое возможно? – он сильней прижимал к себе её лёгкое, податливое тело, целуя в висок, глаза, губы. – Я буду тебя любить всегда…

– Мы сделали всё возможное, – заведующий отделением нейрохирургии смотрел уставшим взглядом.

– Она жива? – его голос оборвался, не хватило дыхания.

– Да, но состояние крайне тяжёлое. Черепно-мозговая травма… Сложная, очень. Может наступить кома и… Она находится в реанимационном блоке. Туда вход воспрещён. Не могу ничего обещать. Сожалею. Остаётся ждать и молиться.

Сколько лет прошло с того дня? Более десяти. Как все годы он жил без неё? Жил. Хотя порой казалось всё бессмысленным – жизнь, метания, воспоминания.

Он встретил Ольгу через пять лет после смерти Эльзы. Она чем-то её напоминала. Тоненькая, худенькая, длинные чёрные волосы, разрез глаз, их глубина, губы. Он смотрел на неё, видя другую – ту, любимую, единственную. Они долго гуляли по ночному городу, говорили, смеялись. С ней было легко и интересно. Он даже забыл о боли, поселившейся в груди. Ему было хорошо.

– Оленька, давай поженимся, – предложил через год.

– Ты сможешь жить со мной, любя другую? – спросила, обволакивая его карим взглядом.

– Откуда тебе известно о другой?

– Мне рассказала твоя мама.

Он отвернулся, сжав челюсти до хруста.

– Я должен был тебе рассказать сам, обо всём… Не смог, прости.

– Я не осуждаю тебя, понимаю. Просто спросила, сможешь ли ты жить со мной?

– Да, смогу. Ты лучшая из женщин, ты друг, настоящий друг.

Она опустила взгляд. По лицу едва уловимой тенью пробежала грусть. Когда она подняла на него глаза, в них была уверенность и улыбка.

Конец ознакомительного фрагмента.