Глава 7

– Вы к кому? – вежливо осведомилась молодая женщина в сером костюме.

Тесно прилегающий пиджак, короткая юбка, туфли на высоких каблуках. Судя по описанию бухгалтерши, это была Марина, секретарша покойного Тетерина.

Никаких признаков траура по поводу потери шефа она не демонстрировала. В офисе царила мирная деловая обстановка. Помещение сияло чистотой, на подоконниках цвели фиалки, в углу зеленела большая пальма. Сама секретарша сдержанно улыбалась.

– Я вас слушаю, – вымолвила она.

С места в карьер спрашивать про Тетерина было бы ошибкой. Астра сделала вид, что робеет, и принялась рассматривать рекламные панно на стенах. Марина терпела. Она обладала недюжинной выдержкой.

– Вы по какому поводу? – через пару минут напомнила она о себе.

Посетительница скромно опустила глаза и покраснела.

– Мы с мужем собираемся купить кафе… вот, подбираем оборудование для кухни…

– Показать вам каталог?

– Если можно… Надеюсь, цены у вас приемлемые?

– Сейчас на нашей фирме действует гибкая система скидок…

Марина вызвала парня по имени Гарик, и тот увлек «заказчицу» в коридор, к двери с надписью «Менеджеры». Астра нарочно замешкалась, незаметно оглядываясь. В коридор выходило несколько дверей. Вероятно, одна из них вела в зал для торжественных мероприятий и вечеринок. Она не успела сообразить, какая именно.

Гарик усадил ее за стол, подал каталог и предложил чаю. Астра «смущенно» кивнула. Посыпались заученные вопросы.

– Какое у вас кафе? Для взрослых, для молодежи, для детей?

– Для детей…

– Дизайн уже готов?

– Не совсем…

– Это усложняет нашу задачу, – покачал патлатой головой Гарик. – Ну, ничего… Выбирайте, что вам больше по вкусу!

Он развернул каталог на нужной странице и пододвинул к посетительнице. На его руке поблескивали часы, стоившие больше, чем годовая зарплата менеджера. Астра отважилась на прощупывание почвы:

– А кто мне все обсчитает? У вас есть бухгалтер?

– Есть… но в данный момент она в отпуске.

– Какая жалость! Понимаете, наши средства ограничены, и мы с мужем хотели бы знать, во сколько обойдется заказ…

– Нет проблем. Я сам подсчитаю, – бодро заявил Гарик. – Сначала выберите все необходимое.

Астра послушно уставилась на яркие картинки, которыми пестрел каталог. Она не продумала заранее, как будет действовать. Ее интересовала атмосфера фирмы, настроение сотрудников, даже интерьер имел значение. Пока здесь ничего не производило гнетущего впечатления.

– Ой! А мне вообще-то посоветовали обратиться к Леоноре Истоминой! – выпалила она. – Можно ее позвать?

Гарик дернулся и выдавил кривую улыбочку:

– Истомина у нас не работает.

– Ка-а-ак? Разве это не «Маркон»?

– «Маркон»… только фирма Истоминой называется по-другому. «Маркус»! Вас ввело в заблуждение похожее название. Они продают такое же оборудование, но гораздо дороже.

– Да? Что вы говорите? А мне сказали…

– У нас разная ценовая политика! – пустился в объяснения менеджер.

Он бил на дешевизну их товара, сулил Астре значительные выгоды. Она же прислушивалась к возне в коридоре. То ли любопытная секретарша прильнула к двери, что ли кто-то еще…

Дверь вдруг распахнулась, и на пороге в негодовании застыла уборщица.

– Опять зал закрыт на ключ! – заверещала она. – Гарик! Когда я там уберусь? Мне уходить пора! Дети позвонили, просят внука забрать из садика. Самое позднее через час я должна уходить. А зал закрыт!

– Потом уберете, Зина Петровна… – отмахнулся он. – Не видите, я с клиенткой разговариваю?

– Там уже пылищи, наверное, с палец толщиной накопилось, – продолжала гундосить уборщица. – И проветрить надо!

– Идите, Зина Петровна! Не мешайте!

– Дайте мне ключ, и я уйду.

– Нет у меня ключа. Искал, не нашел.

– Как же теперь быть-то?

– Потом разберемся! – отрезал менеджер. – Потом!

Она неожиданно смирилась и кивнула:

– Ладно, Гарик, я тогда пойду… за внуком. А вы ключ поищите. Нехорошо без ключа-то! В зал не попадешь, грязь накапливается… с кого за беспорядок спросят? Зина Петровна будет отдуваться! Я, Гарик, уже не в том возрасте, чтобы замечания от начальства выслушивать.

– Валите все на меня. Я ключ потерял, мне и ответ держать.

– Ладно… – огорченно повторила уборщица. – Так вы меня отпускаете?

– Сказал же, идите с богом.

Зина Петровна скрылась за дверью, в коридоре раздались ее торопливые шаги. Гарик набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул, успокаиваясь. На его впалых щеках чернела модная, аккуратно выбритая местами щетина.

– Простите. Технический персонал у нас невоспитанный.

– Ничего, – улыбнулась Астра. – Бывает… Я, пожалуй, пойду.

– Почему? – опешил парень. – Вы же еще не выбрали товар!

– Я забыла снять размеры.

– Ну, хоть приблизительно…

– В следующий раз.

Он уже понял, что заказчица «срывается с крючка», и делал отчаянные попытки заинтересовать ее скидками. Но Астра не слушала. Она думала, как бы ей успеть выйти на улицу, перехватить по дороге уборщицу и завести с той знакомство.

Отделавшись от разочарованного Гарика, она на ходу попрощалась с секретаршей и выскочила из офиса. Зина Петровна, по ее расчетам, должны была появиться с минуты на минуту…

* * *

Матвей вышел из диетического ресторана в скверном расположении духа. Трудно было определить, что сильнее испортило ему настроение – безвкусная пища или щекотливая просьба Ларисы. Возможно, им вообще не стоило встречаться. Она поцеловала его на прощание, на мгновение тесно прижавшись к нему в полумраке гардеробной. Старик-гардеробщик, подававший ей легкое манто из меха шиншиллы, деликатно отвел глаза.

Матвей ощутил горячий внутренний всплеск – не то проснувшегося желания, не то вины перед Астрой. Ужасно глупо!

– Я по-дружески, – усмехнулась Лариса, отстраняясь. – Не пугайся!

Для дружеского поцелуя прикосновение ее губ было слишком страстным, слишком горячим.

«Должен ли я помогать ей? – спрашивал он себя. – Тем более, впутывать в это Астру? У ее мужа появилась любовница… Эка невидаль! Лариса сама меняет бойфрендов, как перчатки… Чего же она ждала от Калмыкова? Безответной верности?»

Матвей отвез Ларису в салон красоты. Они ехали в полном молчании.

– У меня нет ни одного искреннего друга, – сказала она, когда «Пассат» притормозил у салона. – Кроме тебя. Я поздно поняла, насколько ты мне дорог.

– Как же твои молодые мужчины?

– Им нужны от меня только деньги и секс. Я все еще хороша в постели.

– Получается, Калмыков субсидирует молодых плейбоев, которые ублажают твою чувственность? И ты удивляешься, что он решил развлечься на стороне?

– Там что-то другое… Его серьезно взяли в оборот, понимаешь? Кахлмыков испытывает оргазм от еды, а не от женского тела! Поверь мне. Я живу с ним не первый год.

– Но…

– Хватит талдычить про «второе дыхание», – разозлилась она. – Скажи еще про «беса в ребро»! Это к Калмыкову не относится.

– Он у тебя особенный?

– Знаешь, да! Мы оба особенные. Каждый по-своему.

Она разъяренно хлопнула дверцей и зашагала к салону. В ее походке, в напряженном наклоне головы ощущался немой упрек. Вот, мол, какой ты подлец, Карелин! Отказываешь в помощи женщине, которая когда-то дарила тебе нежность и наслаждение… Ты такой же неблагодарный самец, как все мужчины!

Его проняло. Он и без того был на взводе. Возможно, на него повлияли ночные кошмары, возможно, обида на Астру. Она занималась чем угодно, только не их отношениями. Ей наплевать, что творится у него в душе! Она с головой погружается в чужие проблемы. Разгадывает чужие загадки! Рискует его и своей жизнью из-за каких-то чертовых тайн! Она – азартный игрок, готовый поставить на кон все ради сомнительного триумфа…

– В чем же состоит ее выигрыш? – пробормотал Матвей, выезжая с тихой улочки на проспект и встраиваясь в поток машин. – Все мы – участники заранее предопределенного процесса, тщетно следящие за безумным вращением рулетки. Но шарик уже занял свое положение! Все уже так или иначе свершилось…

Оказавшись в пробке на Кутузовском, он получил время для размышлений. Заторы на дороге не всегда тебя задерживают. Порой они позволяют человеку остановиться и словно бы выпасть из суеты, оглянуться вокруг, осмыслить, куда он мчится. И стоит ли ему продолжать путь?..

Матвей вдруг вспомнил, что отец одного из его подопечных – близкий приятель Калмыкова. Именно по просьбе Ларисы подросток попал в группу Карелина и начал посещать военно-спортивный клуб. Отец парня недавно звонил, рассыпался в благодарностях. Что, если поговорить с ним?

Он прямо из машины попробовал связаться с господином Аврамовым. Тот почти сразу ответил:

– Рад слышать вас, Матвей. Вы по поводу моего балбеса?

– Нет…

– Слава богу! Я уж думал, опять сорвался мой недоросль!

– С ним все в порядке. Я по другому вопросу…

– Хорошо. Долг платежом красен, – грохотал в трубке Аврамов. – Чем могу служить?

– Надо бы встретиться…

– Понял. Давайте через пару часов в бильярдной «Черный конь».

Глава 8

Москва. Август 1917 года

Ольшевскому пришлось поломать голову, прежде чем он привел содержание «писем из шкатулки», – как он окрестил свое приобретение, – в соответствие с современным стилем изложения. Все языки с течением времени претерпевают определенные изменения. Английский – не исключение.

Он не сразу смог сделать точный перевод эпистолярных откровений неизвестной дамы, которая подписывалась «Swarthy». – Что сие означало? Имя? Фамилию? Прозвище? Лексику писем можно было отнести приблизительно к семнадцатому веку, посему далеко не все слова и обороты оказались понятными. Но сию трудность быстро удалось преодолеть. Чем глубже пытливый ум исследователя проникал в смысл этих необычный посланий, тем сильнее они интриговали. На поверхностный взгляд можно было бы подумать, что некая дама сообщает своему благодетелю – то ли наставнику, то ли родственнику, то ли опекуну – о жизни в чужой стране, о новых для нее обычаях и правилах, о душевных порывах и сердечных переживаниях. Однако за всеми перечисленными обыденностями жизни крылась некая сокровенная суть, которую Swarthy, Сьюзи, старательно вуалировала. Казалось, она нарочно облекает свои послания в такую форму, дабы придать им вид банальной переписки. А на самом деле за строчками, рисующими быт и нравы той среды, куда забросила автора писем судьба, прятался подтекст. Тем более серьезный, чем тщательней он маскировался. Подразумевалось, что адресат должен был уловить сей подтекст как именно ту информацию, которую истинно желала донести до него неизвестная Сьюзи…

– Впрочем, я могу ошибаться, – бормотал ученый, потягиваясь и разминая затекшие члены. – У меня с детства бойкое воображение, от коего родители мои и товарищи по играм имели множество неприятностей и впадали в заблуждения.

У Ольшевского сложилось мнение, будто переписка велась между мужчиной и женщиной, которых связывали отнюдь не родственные и не любовные отношения. Однако же они, несомненно, являлись единомышленниками и людьми, духовно близкими между собою. Собственно, писала дама… а дошли ли ее послания по адресу? Кстати, адреса сего указано не было. Можно догадаться, что отправлять письма намеревались с нарочным, сначала сухопутным, а потом морским путем в Англию. Нарочный сей должен был знать, кому доставить корреспонденцию. Но вот доставил ли он ее? Вопрос!

Ежели не доставил, то что ему помешало? Ежели доставил, то по какой причине послания вернулись в Москву? Впрочем, потомки адресата могли приехать в Россию и привезти с собой семейный архив. Вариантов много…

Письма были сложены в хронологическим порядке и пронумерованы… видимо, уже в более позднее время. Не похоже, чтобы нумерация принадлежала руке старушки, продавшей Ольшевскому сундучок с письмами. Скорее, она получила их уже в том виде, какими они предстали перед покупателем.

Опыт работы с архивными документами, старинными рукописями и манускриптами позволили Ольшевскому сделать вышеозначенные заключения. Как ученый-филолог, он дивился красоте стиля этих затейливых посланий из прошлого. Как человек – удивлялся перечисляемым подробностям и взгляду приезжей особы на житие российское, предшествующее славным преобразованиям Петра Великого. Как мужчина – испытал вдруг необъяснимую жгучую потребность увидеть воочию даму, оставившую после себя сии строки… а пуще того, разгадать тайну, которая будто бы проступала между слов, однако не давалась уразумению…

Ольшевский завел специальную тетрадку, куда переписал на современный манер «письма из шкатулки». Разговоры доктора про грабителей, от которых он прежде отмахивался, теперь показались ему достойными внимания. Он нашел укромное местечко в кладовой, где вместо съестных припасов хранил книги, и спрятал туда деревянный сундучок, окованный по углам почерневшим металлом, вместе с его содержимым. Уходя, он прятал под матрац и тетрадку, что совершенно уж не вязалось с его убеждениями, будто бы к нему не залезут, ибо красть у него нечего, кроме бумаг и книжных томов, коими воры мало интересуются…

Тетрадка стала олицетворять для него развлечение совершенно особого рода. Читая и перечитывая сии свидетельства из прошлого, Ольшевский погружался в мир чужих страстей и тайных стремлений, постичь которые стало для него делом чести…

Первое письмо было довольно длинным:

«Мой дорогой! Уж и не чаяла добраться живой до стольного града царей московских. Не раз и не два прощалась я с белым светом и горевала о том, что не сумею оправдать ваше доверие и возложенные на меня надежды. Жизнь здешняя оказалась куда проще и опаснее, чем мы могли предполагать. Впрочем, и простота сия, и опасности заключаются в странных нравах жителей этой северной страны, холодной и пустынной, где можно долго-долго ехать, не встретив ни путника, ни селения, ни самих признаков человеческого обитания. Ужасающая нищета соседствует в Московии с невиданной роскошью, а чрезмерная богобоязненность – с самыми дичайшими суевериями. Никогда не знаешь наверняка, что на уме у кучера, у хозяина постоялого двора… у торговца в захудалой лавчонке… тем более, у служилых людей – бояр и дворян, окольничих, стольников, стряпчих, думных дьяков и прочих придворных, кои окружают особу государя. Мгновение назад наивные и доверчивые, они вдруг становятся подозрительными и лицемерными, способными на любое злодейство. Как с ними вести себя, неведомо.