А дело вот в чём. Этим терминов в русском хоккее почти не пользуются, хотя явление существует и прогрессирует. Чекинг-лайн. Дословно: «нахальная линия». Это звено, обычно последнее, выходит на лёд, чтобы не дать сопернику развернуться. Потолкаться, подраться. Это сила и мощь команды. На западе в его задачу не входит забивать. Но там и хоккей совершенно другой. А Захаров решил соединить всё лучшее, что у него есть, в чекинг-лайн. У него четвёртое звено станет и силовым, и забивающим не меньше остальных. А играть там будут Егор и Игорь.

Состав расположился на полу в тренажёрном зале. И оба парня удивлённо переглянулись. Сейчас каждый понял, что именно на него ложится вся ответственность. Но первое впечатление быстро вытеснилось другой мыслью.

– А партнёры? – Ларионова не совсем устраивала такая расстановка событий. Это объяснялось его обычной корректностью.

– Мы их утвердим по ходу сезона, – Захаров вскинул на него взгляд. – Ставку я делаю на вас двоих, на ваши быстрые ноги и умные руки. Обещаю, что забияк в звене у нас будет хватать. Да, Игорь?

Тот смущённо опустил свои шоколадные глаза и почесал нос. В отличие от Егора он напротив славился горячим темпераментом.

– Но мы с Егором в совершенно разный хоккей играем! – попробовал протестовать. Не против Ларионова, а против разницы.

– Кудинов, ваше дело играть и постараться это делать качественно. А кого и куда ставить, я сам чувствую.

– Это какая-то игра ва-банк, – улыбнулся недоверчиво уголком рта Егор, но серые глаза смотрели серьёзно.

– Это стратегия, – тренер пожал плечами.

– Интересная стратегия, – двинул бровями Кудинов.

– Давайте договоримся так. Как в армии. Приказы не обсуждаются.

– Выполняются, – шмыгнул Игорь, – а потом обсуждаются.

– Извини, я забыл, что ты играл в «армейцах».

Повисла на секунду тишина. Парни вновь переглянулись.

Игорь подумал, что из Егора выйдет толк.

Егор подумал, что толка не будет.

И началась притирка. Страшное дело. Егор, человек мирный, не любящий ссор и скандалов поначалу не сомневался в том, что всё сложится по-хорошему. И они действительно сошлись. Нехорошо лаяться, когда живёшь в одной комнате.

На льду же и в игровом зале обстановка стояла другая. Егор оказывался быстрее, а Игорь за ним не поспевал. Но Игорь, в свою очередь, проявлял приобретённую с годами мудрость, чего не хватало Егору. Эта разобщенность не давала им покоя, они стали воевать. Уже через два дня между ними возникла первая потасовка.

– Куда ты летишь?! Что ты делаешь?!

– Я не виноват, что ты не успеваешь за мной!

Они стояли в разных углах площадки, повернувшись друг к другу. Мимо шныряли одноклубники, и они старались заглушить этот шум голосами.

– Ты не виноват?! – рявкнул. – Да, не виноват! Надо уметь подстраиваться под партнёра!

– То же самое тебе хотел сказать! – парировал Егор. – Булками своими шевели шустрее! – и двинулся назад к напарнику. По пути поддел клюшкой чей-то шлем и доставил на скамейку запасных. Тут же получил черенком по пятой точке от подъехавшего Игоря. С разворота треснул его локтем в грудь – не специально, а скорее по инерции.

– Полегче! – оттолкнул его тот.

Перебранку прервал Захаров. Они поражались его способности наблюдать за всеми сразу. Он видел всё и всех, зная, к кому какие меры применить. И теперь не растерялся, решив установить ограничительные рамки. Отныне именно Егору полагалось подстраиваться под Игоря, а не наоборот. И объяснялось это всё тем же моментом – скоростью. Догнать Кудинова он сможет всегда, страховать его теперь вошло в его обязанность.

– Но я же не могу его ждать! – лицо его приняло отчаянное выражение.

– Сможешь! – отрезал тренер. – Если уходишь в отрыв, действуй сам по обстоятельствам, не жди. А если встречают в зоне, тут твое дело какое?

– Шайбу не потерять, – протёр запотевший визор.

– Ну и всё. Предельно просто. Что непонятного?

– То, что мы не понимаем с ним друг друга! – настаивал Кудинов. – Не можем вместе играть!

– Он хитрить совсем не умеет! – поддакнул Ларионов. – Всё читается легко!

– Егор! Раз легко читается, грех тебе жаловаться на непонимание! Всё! Закрыли этот вопрос! Добиваетесь, чтоб я вас развёл?! Не будет!

– Виктор Анатольевич! – хором.

– Полчаса! – Захаров накинул время и указал им на площадку, взялся за клюшку и перекинул ногу через борт.

– Но… – снова вместе.

– Час? – словно спрашивая их, мило улыбнулся. – Давайте-давайте! – и нетерпеливо стал их подгонять легонько черенком. – Сейчас потренируем оставление. Посмотрим, что получится.

– У нас звена нет, – недовольно напомнил Егор.

– Вдвоём на вратаря пойдёте, – невозмутимо ответил тренер. – И будете это делать до тех пор, пока не начнёт получаться. В ваших интересах научиться до старта чемпионата, иначе будем играть в три звена.

Игорь раздражённо фыркнул и поехал отбирать шайбу. Не предупредив Ларионова, стал разгоняться от ворот, но Егор вовремя сориентировался. Достигнув синей линии, получил снаряд, вошёл в зону, оставил и прорвался к воротам. Подоспевший Кудинов сходу нанёс удар, угодив в щиток вратаря. Находившийся неподалёку Егор приподнял отскочившую шайбу на крюке и перебросил через вытянутую ногу голкипера. Гол.

– Это случайно вышло! – замахал руками Игорь в ответ на укоризненный взгляд тренера.

– А мне кажется, вполне закономерно. Пробуйте дальше.

– Но, Виктор Анатольевич!..

– Что – Виктор Анатольевич?! Не жалуйтесь на непонимание! Я вижу, что у вас всё хорошо выходит, чего вредничаете?! Не отнимайте у меня время, вы команду задерживаете!

Тот издал безысходный полурык-полустон:

– Заберите его в первую «тройку»!..

– Фу, да не ори ты! Достал уже! – Егор швырнул в него перчаткой. – Хватит пререкаться! Давай работать!

Захаров отвернулся от них и улыбнулся сам себе. Успел уже за прошедшие пару лет изучить характеры этих ребят. Оба отличаются потрясающей работоспособностью. Но Кудинов слишком шумный, он никогда не молчит, если ему что-то не нравится. Этакий борец за справедливость. В своих начинаниях обычно идёт до конца. Если на пути у него не встанет ещё более сильный характер, каковым является Егор. Удивило сегодня тренера его поведение: Ларионов изменил себе, вступив с ним в перепалку. Для него не существует в хоккее «не могу» и «не получается». Он просто стёр их своим трудом. Он действительно не умеет всего, но у него манера такая – чистый хитрый хоккей. Один для другого – хорошее дополнение, но чтобы понять это, им нужно время.

Матвей Захаров

Пришёл домой, бросил клюшку под порогом и протопал мимо кухни в ванную.

– Здороваться не учили?! – девчоночий голосок.

– Отвали! – он сосредоточился на своём отражении в зеркале. Иссиня-чёрные глаза, зрачок почти не отличить от радужной оболочки. Брови домиком от природы. Перебитый нос, из-за которого в скором времени предстоит пережить операцию. Буквально два дня до неё осталось. Но его интересовала нижняя часть лица – щёки и подбородок. Принялся ощупывать себя руками, пытаясь что-то обнаружить. Наконец, улыбнулся и мысленно поздравил себя. С сегодняшнего дня будет бриться по-настоящему, не то, что раньше – махнул два раза и готово. – Оль, ты мои джинсы постирала?

– Сам стирай! – отозвалась сестра. – Я тебе не домработница! Иди обедать!

Матвей умылся и утёрся чистым полотенцем. Погасил свет в ванной и отправился в просторную кухню, откуда пахло жареным мясом. Ольга научилась готовить в раннем детстве, когда они остались без мамы, и делала это превосходно.

– Почему ты один сегодня? Где твой товарищ? – сестра, похожая на него один в один, поставила перед ним жаркое и вручила вилку, опускаясь рядом на табуретку.

– Некогда ему, – посмотрел на неё внимательно, а потом воткнул вилку в ароматный свиной кусочек. – 1 сентября папа объявит на тренировке, кого из нас вызовут в первую команду. Наш мужик, – имел в виду своего наставника, – боится, что нашу пару разломают.

– Есть основания так думать? – приятный низкий голос, выдающий хозяйку за умную и в то же время развязную.

– К сожалению, есть, – он замолчал, продолжая работать вилкой. Неожиданно увидел на холодильнике старый фотоальбом и громко стукнул по столу рукой. – Опять смотрела?!

– Не ори! – взяла на тон выше него и вскочила из-за стола, сдёрнула альбом и унеслась в комнату.

– Я сожгу на фиг эти фотки! – рявкнул вслед Матвей.

– Не имеешь права! Это папина память! – раздалось в ответ.

– Вместе с ними вся ваша память сгорит!

– Это же мама! – попыталась воззвать к его разуму Ольга.

– Мама?! – он чуть не опрокинул стол на себя.

– Да что она плохого сделала тебе, что ты её ненавидишь так?! – топнула ножкой, стоя в дверях.

– Что плохого?! Она меня бросила! И отца! И тебя, между прочим! Хоть раз она вспомнила про нас за десять лет, а?! За что её любить?!

– Замолчи! – прожигающий взгляд. – Ты ей должен быть благодарен за то, что она тебя родила и выкормила!

– А потом наигралась и бросила?! – перекрыл её голос своим басом. – Не надо её оправдывать!

– Я не оправдываю! Говорю, как есть!

Матвей пропыхтел что-то в ответ, а потом выдал:

– Не думал говорить ни тебе, ни отцу тем более. Десять лет молчал… Я видел, как она сбегала! При мне записку написала, в конверт сунула и унеслась! Сказала только, что котлеты в холодильнике!

Сестра округлила чёрные глаза. В ответ Матвей ещё громче продолжил:

– Даже в комнату ко мне не заглянула!.. А что я должен был сказать?!

– Ты был дома?

– Тренировку отменили, поэтому я раньше пришёл.

Ольга прерывисто вздохнула и, закрыв глаза, стала опускаться на стул. Матвей замолк, громко сопя. В прихожей хлопнула дверь.

– Всё, успокойся. Пап?

– Привет, – в проёме в одном ботинке показался отец. – Ну, вы и шумите тут, аж в подъезде слышно. Что опять не поделили?

– Да так, она мои штаны отказывается стирать.

– Сам можешь это сделать? Ну и всё. У Оли без твоих штанов дел хватает. Да, дочь? – наконец, прошёл в кухню и потрепал девочку по макушке. – Чего такая грустная?

– Устала, – отмахнулась та и, подскочив, выбежала в коридор.

Захаров-старший удивлённо посмотрел на сына и пожал плечами. Матвей вновь взялся за вилку, но прежнего аппетита у него уже не было. Несколько минут отец затратил на то, чтобы помыть руки и переодеться. Трубку радиотелефона он принёс с собой в кухню. Вскоре приковыляла сестра и тоже без особого аппетита стала ковыряться вилкой в тарелке.

– Чем занималась сегодня? – папа примостился во главе стола и щёлкнул её по носу.

– Тетрадки купила к учебному году. Обед готовила. Пап, ты пойдёшь со мной на 1 сентября?

– Ой, солнышко, не могу. 1 сентября я старшему году объявлю, кого берём к себе.

– Неужели это кто-то другой не может сделать?! – она бросила вилку. – Ты никогда не можешь!..

– Ну, тихо-тихо. Попробую, конечно, вырваться…

– Вон, пускай Матвей объявит! – и подпёрла щеку ладошкой, – А-а! Ну да, ты тоже не можешь! У тебя операция послезавтра! – отщипнула крошку от его куска хлеба.

Матвей легонько стукнул её по руке:

– Не трогай!..

– А-а, вот в чём дело! – дошло до Ольги. – Это из-за операции ваш тренер боится, что вас с Вадиком разлучат, да?

– Кстати, пап? – сын выгнул брови. – Скажешь мне?

– Нет, это секрет, потом всё узнаешь, вместе со всеми, – отказывался говорить отец.

– Вместе со всеми не получится, – состроил симпатичную мордашку и дважды быстро хлопнул ресницами. – Ага?

– Угу! – иронично кивнул тот. – Ешь молча!

– Когда я ем, я глух и нем! – вспомнила Оля.

– А после вкусного обеда вытри руки об соседа! – он провёл левой лапой по сестрёнкиной майке.

– Ну, пока, я знаю, ты их иногда о скатерть вытираешь!

Отец улыбнулся. Одинаковые с виду, внутри они разные. Они лишь последние года два живут более или менее мирно. Ругаются страшно, обзывают друг друга, но хотя бы перестали драться. Пока они росли, замучился покупать им куклы и машинки, которые детки ломали друг другу в отместку за какую-нибудь шалость. Теперь проблемы выросли: Ольге подавай дискотеки и кафе, Матвей её одну не отпускает, так и ходят вдвоём, а он, Захаров-старший, ночами не спит, дожидаясь сорванцов. В сентябре им исполнится восемнадцать. Оля поступила в университет, Матвей учиться не захотел и, если ничего не сделать, его заберут в армию. Хотя, наверно, после операции будет отсрочка.

Матвей прищурил один глаз, соображая, как бы похитрее подкатить к папе, чтоб вызнать у него информашку о том, кого берут в команду. Сверстники уже несколько дней пристают к нему с расспросами и почему-то уверены, что Матвея обязательно заберут в основу. Сам не раз слышал за спиной: «Конечно, у него там папа!» Неприятно. Хотя ему действительно есть смысл надеяться – не зря же они с Вадимом первая пара защитников. Много лет они уже играют вместе, лучше их, конечно, не разлучать – их тренер в этом не раз убедился. Что предпримет отец?

– Папа… Пап, ну, скажи! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!!! – и потёрся головой о его плечо, как кот.

– Матвей, перестань! Чего как маленький? – отец отстранился и взял в руки телефон, стал набирать цифры.

– А кому звонишь? – полюбопытствовал парень.

– Доктору твоему. Завтра после тренировки сразу в больницу ляжешь. И никаких отговорок, ясно? Здоровье прежде всего.

Матвей громко вздохнул, но покорно склонил голову. Отца не сломить. Если уж сказал, то сделает. Очень не любит, когда его не слушают, особенно если это собственные дети.

Но вопрос так и продолжал вертеться на языке, не давая покоя. Возьмут его, Матвея, или не возьмут? Придётся ждать 1 сентября. Как минимум на неделю освободят его от тренировок в хоккейной школе, и это существенно осложняет ситуацию. А хочется…

Пока папа говорил по телефону, парень вымыл свою тарелку – каждый убирает за собой – и стал наливать всем чай. За стол они всегда садились всей семьей – маленькая традиция, заведённая когда-то отцом. Часто в их доме бывали гости. Особенно любил захаживать Вадим. Придёт, сядет и смотрит на Ольгу с открытым ртом. А та ему глазки строит.

– Уберись, пожалуйста, в своей комнате. Я тебя уже неделю прошу. Неужели самому приятно в грязи жить, а?

– Уберусь, – фыркнул. – Ты у нас совсем плохая стала, от рук отбилась. Обленилась…

– Да? Я, между прочим, учусь и танцами занимаюсь. У меня времени мало. Хватит на мне ездить!

– Вы можете хотя бы за столом посидеть спокойно? – вмешался отец. – Мне на работе вот этой грызни хватает, еще вы ругаетесь. Я устал. Матвей, не задирайся…

Тот дёрнул щекой, словно это нервный тик, отхлебнул напиток из кружки и стал выбираться из-за стола. Да ну их, пусть вдвоём сидят. Ополоснул посудину и, напевая песенку, двинулся в свою комнату. Захватил с собой перемотанные лентой клюшки, чтоб семейство не ругалось, и сунул их за дверь… Да, пожалуй Ольга права, надо ликвидировать это безобразие. Шкаф распахнут, одежда на полках перевёрнута. Диски и кассеты валяются по углам. Сорвать с обоев эти дурацкие постеры со смазливыми девчонками в коротких юбках. Надоели… И принялся за дело. Увидел, как сунула нос в проём Оля, показал ей язык, и девочка живо испарилась. Матвею нравилось её донимать и обижать, но попробовал бы это сделать кто-то другой. Ох, не сносить ему головы!

Старые вырезки. Хранятся в отдельной коробочке под кроватью. Она уже покрылась пылью. Олимпиады, чемпионаты мира, НХЛ… Как это всё далеко и нереально. Он всего лишь воспитанник хоккейной школы, чья первая команда выступает в Младшей лиге. И хотя есть у «ХК Уралец» неплохие возможности и, самое главное, шансы на выход в лигу Старшую, всё равно кажется, что попасть в лучший состав страны, каким является сборная, рядовому парню никак не получится.

Вздохнул. Для начала надо вообще хоть куда-нибудь попасть. Жить сегодняшним днём – такая у Матвея установка. А завтра будь что будет. Задвинул коробку назад. Соль на рану. Почему они не живут где-нибудь в большом городе, чья команда играет в Российской лиге? Тогда был бы стимул, а так – кажется, что он просто теряет время. По ночам смотрит в окно и мечтает, как наденет свитер любимого заокеанского клуба… Папа обычно предупреждает: «Смотри, не замечтайся!» Это, конечно, хорошо, когда играешь ради цели, но нельзя забывать о том, что играть надо и ради игры тоже. Иначе добьёшься, в конце концов, вожделенного, а потом разочаруешься. Или ещё хуже – поймёшь, – что ничего ценного-то в памяти не осталось.

– Пап! Ну, скажи хотя бы сколько человек ты вызовешь? – Матвей увидел в дверях отца, уронил на пол книжку и снова хитро состроил невинную физиономию.

– Много, сынок! – ответил тот, прислоняясь плечом к косяку. – Что с Ольгой? Она себя ведёт как-то подозрительно… И не хитри, у тебя глаза хоть и чёрные, а всё равно по ним всё читается.

– Да, – отмахнулся. – Опять смотрела мамочкины фотографии…

– Ясно. Из-за этого поругались, – опустил голову. – Оля, иди сюда, пожалуйста.

Та не заставила себя долго ждать и вскоре материализовалась в дверях.

– Сели оба! – скомандовал папа, указывая пальцем на кровать. Сам взял стул, скинув с него Матвеевы шмотки, и сел перед ними. – Ну, в чём дело опять? Оль… – тронул дочку за нос.

– Ни в чём, – блестящими глазами глянула в окно.

– Хватит. Я вам на эту тему налагаю запрет. Вы уже достаточно взрослые, чтобы каждый по-своему оценивать её поступок. Я знаю, что мнения у вас разные, но не надо друг на друга прессинговать. Договорились? Матвей…

– А чё – Матвей?! – возмутился парень.

– Ничё! – тихонько толкнул его в лоб. – Сам знаешь…

Матвей родился раньше Оли на двадцать минут и с детства считал себя главнее. Сестрёнка, впрочем, подобного первенства не отрицала и во всяких начинаниях его поддерживала, но если он начинал давить, то тут же разгорались скандалы.

– Ладно, – скрючил мину мальчишка. – И вообще – она начала…

– Да неважно, кто начал! – повысил голос. – Просто забудьте про неё, для нас этот человек не существует.

– Пап, для тебя, может быть, и не существует, а нам она – мама! – отчаянный Олин взгляд.

– Какая она тебе после этого мама?! – кое-как сдержанно прошипел брат. Хотел еще что-то сказать, но примолк.

– Тихо! – папа взял дочку за руку. Оля все эти годы тоскует по матери, ей не хватает женского тепла. Хотя он, как мог, старался не обделять детей вниманием. Но всё равно чего-то не додал. Пример тому – сын, выросший таким агрессивным ёршиком. По делу и без дела распускает кулаки. Ему и нос-то сломали в какой-то драке на дискотеке года два назад. На операции Захаров-старший настоял – потому что сын начал задыхаться. – Всё, успокоились и забыли, – пересел поближе к Оле и обнял её за плечи. – Прожили без неё десять лет, а теперь и нечего о ней вспоминать. Хорошо? Оль?

– Я так не могу, – хлюпнула носиком.

– Смоги! Мы же с папой можем! – огрызнулся Матвей.

– Тс-с! – папа приложил палец ко рту, а потом чмокнул дочку в висок. – Не шуми. Лучше готовься морально к событиям, которые тебе предстоит пережить.

Тот фыркнул и, чтобы отвлечься от неприятных мыслей, принялся рьяно за уборку.

«Олимпия», 3 сентября 1999 года, №33

«ХК Уралец» пополняет ряды призывниками»

Чуть больше недели назад хоккейная команда нашего города начала подготовку к новому сезону.

По итогам прошлого чемпионата «ХК Уралец», сделав колоссальный рывок, наконец, выбрался из трясины аутсайдеров, где беспомощно барахтался последние несколько лет. Заняв четвёртую позицию в протоколе турнирной таблицы, клуб не собирается останавливаться на достигнутом и на этот раз ставит себе задачей-максимум выход в Старшую лигу.