История моих родителей

Я родилась потому что звезды и небо были частью не только Вселенной, но и моей семьи. Отец еще подростком строил телескопы и часами мог смотреть на звезды. Моя мать читала книжки, рисовала, танцевала и никакого внимания не обращала на этого вихрастого худощавого малолетку, хотя сама была старше только на год.

Она мечтала вырваться из маленького городка, от тихой и монотонной жизни, возможности работать на одной из двух фабрик, места где все тебя знают всю жизнь, и ты их знаешь тоже.

Танец был ее билетом в мечту.

Она уже выигрывала и не раз в своем и ни только городе всевозможные конкурсы, ее снимали на телевидение, писали в газетах. Ее хотели взять танцовщицей в знаменитую группу. Она должна была поехать на пробы.

Ее подружка Женя везла ее в своем автомобиле, смеясь рассказывала: Ты бы видела его лицо. Я пыталась его поцеловать, а он испуганно мне треплется про большое созвездие медведицы.

Это все что запомнила моя мать в последние минуты.

Потом она видела свет, тоннель, почувствовала любовь, увидела еще какие— то картинки и проснулась от боли. Болело все от кончиков пальцев до корней волос. В тот день она увидела свое лицо, правую ногу, чуть ли не заштопанную во всех местах и поняла можно попрощаться с мечтой навсегда.

Через пару дней к ней в палату с цветами пришел мой отец, он был в костюме клоуна падал, наступая на свои туфли, говорил смешным голосом, читал детские стишки. Соседки, которые были с мамой в палате смеялись, принимая шарики в виде цветочков, зайчиков и непонятных существ.

Мама грустно смотрела в окно.

Рядом на больничной тумбочке лежали ее любимые «Мастер и Маргарита», «Ромео и Джульетта», «Джейн Эйр».

Клоун, мой отец посмотрел на все это и попросил писклявым детским голосом выпуская из носа мыльные пузыри: «А букварь у тебя есть? А то я совсем читать не умею». Мама почему-то рассмеялась, хотя совсем не хотела и сказала, пытаясь его скопировать: «Нет».

Клоун обиделся: «Передразниваешь?» – достал из ее уха пищалку.

Мама и соседки уже хохотали во весь голос.

После выписки мама узнала про отца, и удивилась, они жили совсем рядом и, если честно она считала его странным.

А он всего лишь любил звезды и помогал людям.

– Ты думала я придурок?

– Нет, – блаженно улыбалась она, когда они уже вместе лежали или на крыше чердака, или сидели на капоте машины и изучали уже вместе свои тела и Вселенной.

– Я подавал тебе сигналы в школе. Ты не обращала на меня никакого внимания.

– Какие сигналы?

– Как-то я засунул тебе лягушку в сумку с намеком что ты принцесса, спас твоего кота, перелезавшего в неположенном месте, подарил тебе букет ромашек на день рождения, назвал звезду в честь тебя.

– Ух, ты! А ты, не мог просто подойти ко мне и познакомиться? – рассмеявшись спросила моя мама.

– Я боялся. Кстати твоя подружка Женя может быть крестной нашего сына.

– Что? Тебе нет еще восемнадцати.

– Какая же это ерунда, милая, – отец поцеловал маму, – время не существует. Есть только мы и наши близкие.

Дальше их истории расходятся. Кто кого уговаривал жениться, выйти замуж, как подбирали имена мне и брату.

Завтра в нашем городе праздник, день равноденствия. И наша мама будет танцевать на сцене спустя много лет. А я буду сидеть на шее отца, внизу будет брат и куча других людей и мы все будем кричать, петь: Йоххууу, ла, ла.

За чертой

Дмитрий ел, смакуя каждый кусочек им приготовленный, мясо казалось самым сочным, салат очень питательным. Здесь не играло радио, не работал телефон и не было вообще никаких источников связи. А он давно от этого устал. В последний раз, когда жена хотела новый телефон, Дима впервые соврал, сказал, что перепутал и купил ей тоненькую золотую цепочку. Жена удивилась и поблагодарила. Потом телефон купила себе сама.

И зачем он сейчас об этом?

Нет бы дочку вспомнить как в первый класс пошла и радовалась, а потом неделю плакала и говорила, что больше не пойдет. Дима пришел тогда к ней и читал сказки, говорил о своих школьных друзьях, об физике и химии, которые ждут его солнышко Аленушку.

Или как они втроем съездили в Палангу, встретили там старых друзей и уже семьями ходили к морю, по музеям. Те ночи вновь вернули им с женой страстность и нежность в их отношения.

Только спустя время, из случайного письма, найденного при уборке Дима узнал, что это путешествие спасло их брак. Жена собиралась уходить к другому.

Опять он об этом.

Перед тем как Дима узнал о своей болезни он раздражался, злился по поводу и без, фирма разваливалась на части, и ничего не хотелось. Жена терпела, дочь прощала и любила. А может он, Дима всегда был таким? Ему всего лишь 38 лет, а что он сделал, как жил?

Ушел из дома в 15, построил свой бизнес с нуля, жене не изменял никогда, дочь любил без памяти.

А в чем был смысл? Что он понял? Были ли счастливы его близкие? Он сам? До операции Дима бредил всеми этими вопросами и не мог найти ответов. Он чувствовал, что не вернется. Значит уйдет так.

Почему-то вспомнил отца, как они встретились через годы и тот удивился, что Дима не спился, и вообще еще жив.

– И что жену свою не бьешь? – рассмеявшись спросил тот.

Дима ничего не сказал тогда, просто вышел из кафе. Больше они не виделись.

Дима вышел из домика, перед ним простиралось море и горы, место показалось знакомым и даже родным. Дима чувствовал если сядет в лодку, то все закончится. И любая боль вместе с воспоминаниями уйдет. Диме показалось, что он слышит голос. И как— будто рядом отец и просит прощения. Дима закрыл глаза и заплакал. Он молился и тоже просил прощения у тех, кого знал и помнил, у всех. И стало легче.

Дима открыл глаза.

Рядом стояли жена Света и дочь Алена, врач и медсестра, и что-то говорили. Операция прошла успешно, Дима будет жить. Во время выписки Дима опять же совершенно случайно узнал, что в тот день когда его оперировали в соседнее отделение привезли его отца. Он попал под машину, умер, когда привезли в больницу.

Лиза, Степка, Света и другие обстоятельства

1 часть

«Моя сестра пропала, когда мне было шестнадцать лет», – Лиза закурила. Она вообще много курила в последнее время. Рядом с ней сидел парнишка худенький, с челкой, одет в джинсы, свитер, курточку и кроссовки. Они обои сидели на капоте ее старенькой машины.

До дня ее пропажи я даже не задумывалась люблю ли я ее, знаю ли о чем она думает и чего хочет.

Я жила в закутке собственного мира, читала, рисовала, сбегала с уроков, и уже попробовала свою первую сигарету. Если честно не понравилось. Так вот когда Дашка исчезла мир такой привычный и обыденный с чаем, шоколадками, мамой и папой рухнул. У родителей отношения поехали окончательно, сначала каждый обвинял другого, потом молчали сутками. Они не развелись и по сей день, но ад если и существует, то рядом с ними.

Я к ним уже и не звоню. В той квартире просто два тела не могущих быть ни вместе, ни раздельно.

А я стала думать про Дашку день и ночь. Потом носила ее тряпки, подружилась с ее знакомыми, парнем, – Лиза вздохнула, – был очень привлекательным и скучным.

Через какое-то время до меня дошло, что я и про себя ничего не знаю, но теперь я еще и фальшивая Даша. Бросила я все эти игры. Взялась за учебу, уехала из города, вышла замуж за хорошего парня без вредных привычек с маленькой квартирой. Я реже вспоминала о ней. Чувствовала каким-то нутром, Дашка не вернется. И уже не задумывалась о причинах ее поступка.

Как-то мы с мужем сидели в гостях и слушали чужие истории. Мы там были впервые, поэтому перед нами слегка рисовались, каждый хотел выглядеть лучше, чем он есть. И какой-то мужчинка средних лет рассказал, как он перестал любить театр. С собой покончила главная актриса.

Какая трагедия, нелепость и прозвучало имя Дарья. Я ничего и никого не слышала. Кто-то подал мне стакан воды, кажется муж. Когда я пришла в себя я попросила фотки если есть, хоть что-нибудь этой Даши.

У меня была истерика. Были и фотки, и видеозаписи, я ж говорю он был ее поклонником. Мы посмотрели один. Дашка вылитая мать, играла пропащую алкоголичку, которая уже ни во что не верить. Она сбежала, но не от себя.

Лиза повернулась к Степке.

– Слушай, а пошли ко мне домой племянник. То есть поехали, муж уже, наверное, пожарил картошки или сварил макарон, и мы покушаем, а?

Степка повернулся к ней и улыбнулся глазами Даши, сестры которую она так и не узнала, и кивнул головой.

2 часть

Даша собирала вещи очень и очень быстро, хотя знала, что никто ее не видит. Все спали, сестренка как всегда вылезла из-под одеяла, и Даша ее укрыла.

Даша четко осознавала, что видит сестру в последний раз и не планировала забрать потом когда-нибудь Лизу, не вернутся сюда, к родителям. Последние не были для нее плохими или жестокими, скорее никакими. Их жизнь была такой – иногда вместе в кино, в гости кому-нибудь, наказание – не купить, не выпустить из дому. Одну одноклассницу дома били за тройки, а ее с Лизой не проверяли, не интересовались домашней работой, школой.

А в ее Дашкиной жизни появился мужчина, намного старше. И другой, улыбался, смеялся каждой ее шутке, говорил комплименты, брал за руку очень бережно, рассказывал про другие страны, города. Даша слушала его не отрываясь. А потом он уехал, и она стала встречаться с Вадимом, он уже давно звал ее замуж.

Когда Даша забеременела, она поняла замуж не хочет, оставаться здесь не может. Плана не было, только мысли, диплом об окончании художественной школы и кое-какие вещи.

Даша быстро нашла работу, комнату в коммуналке с соседками бабушками, которые быстро взяли шефство над ней и малышом. Степка родился худенький, похожий скорее на маленькую Лизу, чем на нее или Вадима. Даша много бегала по городу принимая заказы, она рисовала все что хотели— от афиш до портретов.

Один из портретов понравился руководителю местного театра. Да и она сама тоже.

– У тебя хорошая внешность, и память, приходи к нам на репетицию.

– Зачем? – не поняла Даша, то ли ее соблазняют, то ли работу предлагают.

– Да, ты актриса. Тебе играть нужно. Ты как приходишь ко мне с кистями и красками целый спектакль разыгрываешь, рассказывая про своих соседок и сына. Сколько ему?

– Пять, – уже точно ничего не понимая сказала Даша.

– Пацана уже можно в детсад отдать. Приходи и ты не сможешь уйти, театр – это как дорога в один конец, – и он улыбнулся.

Даша и правда пропала сердцем, душой на первой же репетиции, когда ей дали роль в несколько слов. Не хотелось есть, спать, но она чувствовала себя легкой и счастливой. Сначала театр стал приработком, а потом основным заработком. Степа сидел за кулисами и завороженно смотрел за ней. Даше не завидовали, несмотря ни на что.

Конец ознакомительного фрагмента.