Глава 2

Сквозь открытое окно в палату залетали разные звуки. Едва различимые голоса прачек, развешивающих постиранное белье, скрежет точильного круга. Лай собак с соседней улицы. Еще в палату тугим потоком вливались солнечные лучи, и в них плясали пылинки. Имре с удовольствием бы вообще никогда не закрывал окна и не завешивал шторы, но открытые окна грозили сквозняками, а сквозняки – обострением болезней у некоторых пациентов госпиталя.

Мастер распорядился открывать окна по расписанию, так что Имре ловил свой законный момент отдыха и одновременно любовался пылинками, танцующими в лучах света.

В этой палате, правда, простуда вряд ли кому могла грозить. Она принадлежит хоспису, а значит, у тех, кто здесь находится, и так не было шансов выжить. Все они пациенты мастера Ферга, знаменитого основателя Агерской Лиги лекарей и целителей. В родном доме они уже отдали бы души своим богам.

Сам Имре числился учеником мастера ди Годера, и его мастер был одним из лучших хирургов города. Но, к сожалению, он терпеть не мог, когда его ученики бездельничают, так что бо́льшую часть своего времени Имре работал санитаром у Ферга и других лекарей, чьи пациенты находились в госпитале постоянно.

Имре потянулся и собрался уже вернуться к тряпке и швабре, когда услышал от одной из кроватей странный звук. Словно больной тихо и часто закашлял.

Парень настолько привык к тишине, что от неожиданности выпустил швабру, и она шумно упала на пол. Никакого такого звука просто не могло быть: в этой палате лежат «стертые». В Агере говорят – их поцеловал Князь Мертвецов. Те, кому не посчастливилось попасть под проклятье и у кого в самый ответственный момент не оказалось в руках защитного амулета.

Имре даже дотронулся до своего «защитника» – маленький деревянный амулет-шарик он носил под рубашкой и никогда не снимал.

Звук повторился. Его источником оказался больной, которого привезли всего неделю назад. Из всех пациентов мастера Ферга он более всего, на взгляд Имре, заслуживал жалости. Хотя бы потому, что был почти его ровесником. Лежал целыми днями, глядя в одну точку, и ничего не видел. Только иногда моргал. Если бы не это и не ровное, глубокое дыхание, Имре решил бы, что парень умер…

Сейчас его зрачки бешено вращались, а из горла то и дело вылетал этот странный, похожий на кашель звук. И руки… суставы побелели от напряжения, пальцы дрожали, но не двигались.

Имре бросил швабру, выглянул в коридор. Там обнаружилась лишь одна ученица – товарищ Имре по несчастью. Она протирала рамы украшавших стены картин.

Нет, она тут не поможет… Кабинет Ферга этажом ниже. Надо туда!

Они встретились на лестнице.

– Мастер, в хосписе…

Ферг, не дав ему договорить, кивнул и через ступеньку поспешил на верхний этаж.

Там ничего не поменялось.

– Вот, – зачем-то сказал Имре.

Руки пациента выполняли странные, короткие движения, пальцы шевелились.

– Давно началось?

– Да нет, я сразу. То есть… самое большее две минуты. Может, я не сразу заметил.

– Понятно.

Ферг склонился над больным, нахмурился:

– Понадобятся ремни. И позови санитаров, эта кровать не выглядит надежной, попробуем переложить.

– Да он же тихий.

– Ну-ну. Давай-ка, сходи к Элайзе. Скажи ей, пусть она капли подготовит. Успокоительные.

Имре облизнул губы и отправился исполнять, но у выхода все же обернулся:

– А что с ним? Он тихо лежал, а потом вот так стал… Я его не трогал.

– Не знаю пока. Очень похоже на кататонию, но почему на пустом месте? – Ферг дернул себя за нижнюю губу и философски добавил: – Посмотрим, как будет развиваться.

Больной снова издал несколько кашляющих, захлебывающихся звуков.

– Вот я это и услышал. Сначала тихо было, а потом началось. Я думал, кашляет.

– Не похоже. Ну-ка, скажи что-нибудь на вдохе!

Имре попробовал. Получилось со второго раза. Но первая попытка напугала его самого – он в точности повторил звук, вылетающий из горла больного.

– Он пытается говорить?

– Не знаю. Будем наблюдать, это первый случай.

Имре, видя, что Ферг не настаивает на немедленном исполнении распоряжения, сделал шаг назад, в комнату. Ему было интересно. Он никогда не думал, что старший мастер госпиталя может чего-то не знать.

Больной меж тем немного успокоился, только пальцы продолжали беспорядочно шевелиться.

– Может, ему мешает свет? – предположил ученик.

Ферг опустил штору. Яркий ромб солнечного света на полу у кровати погас, стало полутемно, но на изменение освещения больной не среагировал.

– Как видишь, нет. Только… Ну-ка, подойди ближе…

Больной сфокусировал взгляд на лекаре и внезапно резко, громко зашипел. Даже слюна полетела. Лицо при этом исказилось так, словно его скривило судорогой.

– Будем наблюдать, – повторил Ферг.

– Княжья болезнь…

– Глупости. На начальных стадиях похоже, и не более того. Но должен сказать, у этой болезни, как и у княжьей, сходное происхождение. Здесь первопричиной, насколько я вижу, тоже стала магия. И в связи с этим… будем надеяться, что обойдется без магической эпидемии.

Имре поморщился, потому что не очень верил в подобное. Магоэпидемии раньше случались, да. На юге – или в Галлии, или у греков… и это было много веков назад. А с другой стороны, проклятье Князя Мертвецов вполне подпадает под эту категорию. Просто никто так не называет.

Пока парень рассуждал, Ферг закончил мысль:

– Чтобы устроить серьезное проклятие, нужно быть магом очень высокого ранга или же иметь доступ к чужой магической силе, что, собственно, и произошло в случае с Эрно Шорошем. Сейчас нет никого в Паннонии, кто подошел бы на роль проклинающего. Можно заподозрить также действие амулета или иного магического накопителя, но у нас пока мало сведений, чтобы опровергнуть эту версию или ее подтвердить. А значит, нужно больше данных. Да нет, заговоренные предметы оставляют характерный след в конфигурации постоянного магического поля, мы бы не пропустили. Нет, здесь что-то другое.

Объект их разговора вновь завращал глазами и вдруг весь напрягся, выгибаясь в постели дугой, затем начал хаотично двигать руками и ногами.

– Может покалечиться, – сказал Ферг. – Вот затем и ремни. Придется тебе поторопиться. Не забудь про санитаров и капли!

Имре вернулся очень быстро. В руках он держал надежные кожаные ремни, которыми здесь, в госпитале княжеской руки, пользовались исключительно редко: опытный маг может на время успокоить любого больного, не прибегая к насилию. За Имре топали по лестнице санитары.

– Мастер, там к вам… Элайза сказала, сам князь Берток хочет вас видеть.

Ферг обернулся к Имре:

– Сам с ремнями справишься? Нехорошо заставлять ждать его светлость.

* * *

Князь был молод, может, чуть старше тридцати, высок ростом и хорошо сложен. В ожидании он мерил шагами приемный покой, и выражение его лица не сулило лекарю ничего хорошего.

– Доброе утро, ваша светлость, – поздоровался Ферг, скидывая через голову белую медицинскую хламиду.

– Мне доложили, что ты вернулся неделю назад. Это так?

– Совершенно точно.

– Очень хорошо. В таком случае почему я должен узнавать о твоем возвращении у придворных сплетников и слуг? Почему ты сам не сообщил мне о своем приезде?

– Я отправил письмо с посыльным. Полагаю, этого было достаточно. Насколько мне известно, в Китшоэ никто не болен, и потом, неужели вас больше не устраивает господин Лештон? Насколько мне известно, он компетентный врач.

Князь Берток лишь в нетерпении дернул рукой:

– Лештон – хороший врач. Однако ты меня интересуешь куда больше. Ты маг, Ферг. И ты долгое время был моим личным лекарем. Ты просил у меня год… Но тебя не было почти два. И вместо того чтобы явиться ко мне лично, ты запираешься у себя в хосписе, как будто твои эти… не подождут еще пару дней, когда они ждали два года.

– Рассказывайте.

– Это ты рассказывай. Где ты был все это время? Я князь. Ты – всего лишь один из моих подданных.

– Я учился. И путешествовал. Присядьте, ваша светлость. Если вам действительно нужны мои медицинские знания и навыки в деле врачевания, вы вполне можете на них рассчитывать. Если вы по мне заскучали…

– Знаешь, Ферг, – почти спокойно сказал князь, – а ведь я действительно почти забыл, какой ты невежа.

Ферг чуть поклонился, ожидая продолжения. Но продолжения не последовало. Князь внезапно перешел к делу:

– Зимой в окрестностях Агера нашли одного знатного молодого дворянина. Ваши лекари, из Лиги, единогласно сказали, что это – поцелуй Князя Мертвецов. Вот только на шее у юноши было это…

На стол перед Фергом лег простой амулет – деревянный шарик на серебряной цепочке.

Ферг провел ладонью над амулетом – тот отозвался ровным током знакомой магии.

– Он умер на руках у безутешной вдовы оттого, что твои амулеты перестали защищать от Князя!

– Амулет в порядке.

– Тогда как ты объяснишь то, что произошло? Это ведь не единственный случай.

– Я знаю, ваша светлость. И еще раз готов повторить – с амулетами все в порядке. Непорядок – с самой болезнью. Могу вам сейчас совершенно точно сказать, что наследие князя Эрно к этой новой беде не имеет отношения. Сейчас я занят исключительно тем, что пытаюсь выяснить, что это за магия и где ее источник.

– И, разумеется, безуспешно.

– Прошла всего неделя, князь. В прошлый раз нам понадобилось три с половиной года. Могу точно сказать, что причина болезни – не амулет и, скорей всего, не проклятие. Вероятность последнего, впрочем, до конца еще не отметена.

– Что же я должен сказать людям? Ах да. Я пришел, чтобы официально предложить тебе должность моего личного лекаря. Моего и моей супруги. Лештон уезжает к себе в Моравию, у него там кто-то умер… или родился… не знаю. Возвращайся. Твои комнаты никто не занял.

Ферг помедлил. Потом с нажимом уточнил:

– Все мои комнаты?

Князь поморщился и кивнул. По его мнению, Ферг был той еще занозой, но считаться с ним приходилось. Что ни говори, а он все еще оставался сильнейшим магом Северной Паннонии… а может, и всех окрестных государств. Кроме того, Ферг считался его дальним родственником. По отцовской линии.

* * *

После пышного и яркого Сибу Агер показался Белале аскетичным и отсталым, каким-то слишком уж провинциальным. Слишком узкие улицы, маленькие площади, на которых теснились казенные дома, лавочки и салоны. И центром города являлся не нарядный княжеский дворец, а большая рыночная площадь. Шумный рынок, правда, был обнесен каменной стеной со складами и магазинами приезжих купцов. Самые богатые дома города располагались в стороне от этого людского муравейника и примыкали к княжескому замку, расположенному на вершине холма. Про замок Белала успела узнать, что он называется Китшоэ. Таким было прозвище его первого владельца.

Дом, который князь Берток выделил для семейства трансильванского посла, располагался так, что из окон второго этажа были хорошо видны кованые ворота замка. Это оказался очень хороший каменный дом в восемь комнат, в нем даже нашлось место маленькому танцевальному залу. Восточную стену дома оплетал зеленый плющ, а на башенке, украшавшей высокую крышу, когда-то разводили цветы. От цветника остались кадки, горшочки и лотки с землей. Кое-где из кадок торчали сухие стебли.

Бела первым делом обошла все помещения от кухни до этой самой башенки и осталась довольна. В родовом замке у нее была всего одна маленькая комната, а тут две, и обе с большими окнами, выходящими в сад. Одна комната оказалась спальней. А вот другая…

Эту комнату обставляли и украшали, точно зная, что в ней будет жить молодая незамужняя женщина.

В голове вертелось только одно не очень понятное слово, которым иногда называл ее апартаменты отец: «будуар».

Стены обиты кремовым шелком с розами и чудесными птицами. Огромное зеркало в дубовой раме и столик под ним – очевидно, предназначенный для разных мазей, притирок и румян. Удобное кресло, гардероб из мореного дуба… Шелковые же, собранные декоративными складками занавески.

«Хорошо, – подумала Бела. – Но мне нужна еще одна комната. В этом будуаре магией заниматься будет нельзя».

Возле зеркала обнаружился витой шнурок. Такие в богатых домах Сибу устраивают специально для вызова прислуги. Из любопытства Белала дернула, и через минуту в ее комнату вошла миловидная горничная. Бела решила, что девушка вряд ли сильно ее старше.

– Здравствуйте, госпожа графиня. Меня зовут Зарина, и я в полном вашем расположении. Я уже три года работаю горничной в этом доме и все здесь знаю.

Бела, хихикая про себя, сделала строгое лицо и спросила:

– Вероятно, твою работу оплачивает казна?

Зарина поклонилась.

– В таком случае я добавлю к твоему жалованию еще десять серебряных монет местной чеканки. Но уговор – ты будешь докладывать обо мне своему нанимателю только то, что мы с тобой обговорим заранее. Согласна?

Девушка широко улыбнулась и спросила:

– А что, если я никому ничего не докладываю?

– Ну, в таком случае это будет твой чистый доход. Но если обманешь, я все равно узнаю правду.

– Я отчитываюсь перед начальником замковой охраны. Обычно он мои новости слушает вполуха и тут же забывает.

Белала пригласила служанку войти в комнату. Спросила:

– Когда ты здесь обычно прибираешь?

– При прошлых господах прибирала днем, когда они уезжали в замок или развлекаться. Я буду вам очень благодарна, госпожа графиня, если вы сами скажете, в какой час мне лучше приходить.

– Вечером, – не задумываясь, ответила Бела. – Обычно всякие важные встречи в замке и других местах бывают по вечерам. Комната будет пустовать. А скажи, Зарина, ты родилась здесь, в Агере?

– О да, госпожа. Я очень хорошо знаю город! Вам нужно куда-то съездить? Я провожу.

Бела лишь улыбнулась: как же ярко светятся любопытством глаза служанки! Как же ей хочется поучаствовать в чем-нибудь тайном и, может быть, немного опасном, чтобы потом рассказывать о приключении таинственным шепотом при свечах. Бела ее понимала. Было в этой улыбчивой русоволосой горожанке что-то, что напомнило Белале ее саму.

– Пока нет. Мы только приехали, и я еще не успела обзавестись знакомыми. Но мне хочется поближе узнать город, в котором предстоит жить. Я в Агере впервые…

– Понимаю! Хотите, расскажу, какие здесь есть модные салоны и…

Бела качнула головой:

– Про салоны мне и так расскажут. А вот я слышала, что Агер стоит на древних развалинах… Это правда?

– Правда. Только от них мало что осталось. Камни еще в старые времена использовали для строительства. Но у нас есть музеум. Он недалеко от рынка, и туда пускают за деньги посмотреть разные редкости. Только туда никто не ходит – скучно.

Бела подумала, что, пожалуй, уже можно заняться поручением, полученным в Сибушском храме.

– Вот что, Зарина, присядь-ка. И расскажи мне обо всех местах, которые в городе можно посетить знатной чужестранке, чтобы получше узнать Агер и его жителей.

Служанка с наигранной робостью присела на мягкий пуфик и глубоко задумалась.

Белала сочла возможным подсказать:

– Музеум – это хорошо… но есть же какие-то особые места… овеянные легендами и тайнами. Что-то такое, о чем обычно не рассказывают иноземцам.

Лицо Зарины просветлело: