Родная улица Ивана разительно отличалась от тех, на которых жили когда-то Долговязый и Вовка. Отец долгое время занимал в городской администрации одну из руководящих должностей. Семья не бедствовала и пользовалась привилегиями, которые другим в те времена были недоступны. У Ивана всегда были модная одежда и импортная техника. В год, когда отец заступил на должность (вскоре после рождения сына), он среди других служащих администрации получил участок земли под строительство. Так в их городке возникла улица, застроенная только частными домами, принадлежащими местной элите. Конечно, со временем многое поменялось. К примеру, появились причудливые коттеджи. Выглядели они богато, но проигрывали во вкусе одноэтажным домикам с «элитной» улицы. Да и сама улица оставалась одной из самых ухоженных и красивых в городе: зеленая, чистая, с клумбами и маленьким действующим фонтаном в центре небольшой площади. Здесь всегда было тихо и спокойно. И только птичий щебет нарушал тишину.

Район, в котором жил Вовка, являл собой противоположную картину. Его образовывали однотипные хрущевки. Когда-то это место населяли семьи рабочих местного текстильного комбината, но с тех пор, как комбинат закрыли, район стал небезопасным. Здесь нередко возникали кровопролитные драки, случались ограбления и хулиганства. И так длилось до тех пор, пока территорию комбината не выкупила одна строительная фирма и не перестроила пустующие здания под торговый центр и офисы.

Улица с высотками, на которой когда-то проживал Долговязый, находилась где-то посередине: не элитная, но вполне благополучная. Среднедостаточная. Обычные девятиэтажки и населяли обычные семьи, в основном молодые. Здесь было все нужное для жизни: скверы, парковка, площадки, сетевые магазины, школа и два детских сада.

Несмотря на разность среды, в которой росли мальчишки, у Ивана с Володей находилось много общего. Они были похожи не только внешне, но и характерами. Оба высокие, видные, темноволосые. Оба сообразительные, хваткие, дерзкие. Только способности свои распыляли по-глупому, не прислушиваясь к разуму, а идя на поводу у горячей крови, толкающей их в сомнительные приключения. Отец Ивана не поощрял эту дружбу, но, когда парни вляпались в историю с уличной дракой, грозившую им крупными неприятностями, заступился за обоих. Потом дома Ивана наказали. Никогда он еще не видел отца в таком гневе и ту выволочку помнил до сих пор. Ему тогда только исполнилось шестнадцать, после летних каникул он должен был перейти в выпускной класс. Родители планировали, что сын потом поступит в столичный вуз, который уже был выбран заранее. Только сам Иван к родительским планам относился легкомысленно. Несмотря на не самое примерное поведение, с учебой дела у него обстояли неплохо. Ботаником-зубрилой он никогда не был, но все схватывал на лету. Он быстро соображал, не терялся, даже если ситуация выглядела безнадежной, умел удачно выкрутиться. Вступительные экзамены в вуз Иван надеялся сдать легко и без забот, тем более что за него уже было замолвлено словечко: деканом одного из факультетов был старинный друг отца. Но после той драки, грозившей им с Вовкой крупными проблемами, отец поставил ультиматум: либо сын берется за ум, бросает вечерние похождения и начинает готовиться к поступлению, либо после школы его ждет армия, потому что никто за него хлопотать больше не будет. В армию Иван не хотел. Но и расстаться с прежним легким образом жизни было тоже непросто. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не встреча с Борисом. Как тому удалось увлечь их, разгильдяев, ролевыми играми и книгами? Старший друг в короткие сроки сделал то, что не удалось ни учителям, ни родителям, – правильно расставил акценты в жизни, вымел мусор из голов и помог увидеть нужные ориентиры.

Но первые заметные изменения в себе Иван заметил не тогда, когда принес домой стопку порекомендованных Долговязым исторических романов. И не тогда, когда уступил родителям и согласился заниматься с репетитором. А в тот день, когда неожиданно для самого себя заступился за незнакомую девочку. Еще месяцем раньше он сам, опередив Вовку, сострил бы по поводу необычного имени девушки. Но в тот вечер неожиданно оборвал друга.

«Школа» Долговязого пригодилась и потом, уже после всего случившегося. Иван поступил, как и планировалось, в столичный вуз. Студенческая жизнь без родительского контроля то и дело искушала веселыми загулами, симпатичными девчонками и утонувшими в табачно-алкогольном угаре вечеринками. У Ивана был выбор – весело и ярко проводить время и вылететь из университета, как некоторые его сокурсники, или взяться за ум и начать усиленно строить фундамент своего будущего. Каждый раз, когда он глотал из стакана дешевое спиртное или затягивался сигаретой, он будто наяву слышал голос Долговязого: «Пфу… Это же не клево!» И в итоге быстро завязал и с пустыми вечеринками, и с вредными привычками.

Учиться ему было легко, острый ум пригодился как никогда. На втором курсе Иван начал подрабатывать: вначале на складе грузчиком, потом устроился в строительную бригаду. Денег хватало – переводили родители. Но Иван где-то услышал, что будущий успешный руководитель обязан знать все о работе подчиненных, не гнушаться простым физическим трудом. А он со своими амбициями не просто метил в руководители – собирался построить собственную империю.

Работая в строительной бригаде, Иван встретил еще одного оказавшего на него влияние человека – Архипа. Немолодой бригадир, видя, как студент всем интересуется и прислушивается к советам, стал потихоньку делиться с ним профессиональными секретами: какую плитку выбрать для ванной, как правильно положить паркет, на каком цементе можно сэкономить, а какой и брать не стоит. Иван все слушал, вечерами записывал в тетрадь и готовил плацдарм для будущего бизнеса. Он объезжал столичные микрорайоны с новостройками, дотошно исследовал там обстановку: плотность населения, его среднюю платежеспособность, популярные маршруты, стоимость аренды помещений. Заводил знакомства с бригадирами, выяснял потребности клиентов и их предпочтения. Затем настала очередь крупных складов. Иван набрал контактов поставщиков. Проконсультировался по юридическим вопросам. И разработал свой бизнес-план, с которым приехал к отцу с просьбой помочь ему в получении кредита. Отец план изучил, кое-где внес коррективы, но в целом одобрил. Правда, выдвинул два условия. Во-первых, сын должен окончить университет: бизнес бизнесом, а образование необходимо. Во-вторых, если дело прогорит, гасить кредит будет Иван без помощи родителей.

Следующим шагом стало убедить вернувшегося из армии Вовку переехать в столицу и совместно заняться реализацией задуманной идеи. Друг согласился быстро. Вместе они сняли дешевую квартиру в том районе, который выбрал Иван, арендовали торговую палатку, заказали вывеску «Стройматериалы», купили подержанный грузовичок и начали активно работать. В палатке-магазине разместили образцы предлагаемых товаров. Как только поступал заказ, Иван с Владимиром ехали на склад и привозили требуемое. Район был новым, расстроившимся, квартиры сдавались без ремонта. Ребята работали честно, качественно, быстро. И клиенты, пусть и не сразу, потекли к ним рекой. Когда с таким потоком работы вдвоем справляться стало сложно, взяли в компанию третьего. Затем арендовали склад, на котором хранили товар. А со временем их скромный бизнес и правда превратился, как когда-то мечтал Иван, в крупную сеть магазинов. Поставки стройматериалов были налажены не только из Европы, но и Азии. Магазины открывались уже по стране. Дело процветало. Жить бы им да радоваться. Только вот Вовки не стало.

За воспоминаниями дорога к дому, который Иван накануне в потемках не сразу признал, показалась короткой. На какое-то счастливое мгновение ему подумалось, что волшебный маховик времени стремительно отмотал назад шестнадцать лет и сейчас его встретят Долговязый и Вовка. Сердце заныло, как больной зуб. Оказывается, старая рана, вызванная потерей настоящего друга, никогда не заживает. Макс, Леонид, Андрей так и остались приятелями, с которыми можно выпить пива и потолковать об экономике и футболе, но настоящих друзей у Ивана больше не было.

Он пересек знакомый двор, задержав взгляд на молодой женщине, одетой в блузу с рюшами и широкую юбку, развевающуюся на ветру. Незнакомка топталась возле облезлой лавочки и размахивала, словно волшебница, палочкой, от которой исходил сизый пряный дымок.

– Смердит. Смердит. Смертью смердит, – бормотала себе под нос она, выписывая тлеющей ароматической палочкой, пакет которых торчал из кармана юбки, замысловатые фигуры. Когда Иван поравнялся с чудачкой, она вдруг вскинула на него глаза, в которых плескалось безумие.

– Смердит, смердит! – закричала женщина. Иван поспешно скрылся за дверью.

В подъезде жили призраки. Они атаковали, стоило переступить порог. По старой привычке Иван затаил дыхание и принялся бесшумно подниматься по лестнице, игнорируя вечно ломающийся лифт. Он шел, как всегда, впереди, а за ним, перешептываясь и шикая друг на друга, поднимались призраки Володьки и Пономарева. «Не разбуди Дракониху!» – явно услышал он шепот то ли Вовки, то ли Вити, и с горечью улыбнулся. Вот и дверь, за которой припадала к глазку скандальная баба Поля. Вот сейчас, едва Иван ступит на площадку, дверь распахнется и в проем высунется недовольное морщинистое лицо. «Ты чего тут, а?» – строго вопросит баба Поля. «Мы к Борису», – ответит, как обычно, Иван и нажмет на белую кнопочку возле соседней двери. Он и правда чуть не позвонил в квартиру, в которой когда-то проживал Долговязый. Но, задержавшись на четвертом этаже ровно настолько, чтобы привести расшалившееся под влиянием ностальгии воображение в чувство, поднялся этажом выше.

Ева открыла ему сразу, будто находилась в коридоре. Похоже, она куда-то собралась. На ней было легкое платье с накинутым поверху кардиганом из тонкой шерсти. Девушка распустила густые пепельно-русые волосы и слегка подкрасилась, хоть темные круги под глазами замаскировать ей полностью не удалось. Но эти натуральные тени, как ни странно, даже шли ей: добавляли облику интересной драматичности и таинственной грусти, и подчеркивали чистую, насыщенную, словно сентябрьское небо, синеву глаз. Как забавно, что тогда, в прошлом, Иван не замечал, что у нее такие яркие глаза.

– Пришел узнать, как ты себя чувствуешь, – сказал он после обмена короткими приветствиями. Ева взглянула на него грустными глазами и неопределенно пожала плечами.

– Нормально себя чувствую. Насколько это возможно сейчас, – ответила она с неожиданным холодком. Будто потянуло легким ветерком. Такие незаметные сквозняки и вызывают потом сердечную простуду.

– Я рад, – ответил Иван банальностью и, сунув руки в карманы джинсов, качнулся с пяток на носки и обратно. Конечно, он не ожидал от Евы радушия, но и такая отстраненная холодность тоже удивила. Ему вдруг вспоминалось, что однажды он заговорил с девушкой о чем-то незначительном, не связанном с играми, кажется, спросил, какая музыка ей нравится. Нормальный вопрос приятельнице, с которой не один вечер «сражаешься» плечо к плечу с драконами, орками и прочими тварями. Ева тогда тоже взглянула на него глазами-озерами, в северных водах которых плавали льдины, и отбрила его желание пообщаться какой-то колкостью. Он тогда даже растерялся, хоть был неробкого десятка: чем умудрился ее обидеть? Так и решил, что Ева такая и есть: холодная, с чудинкой, как другая девочка в их компании.

– Давай поговорим? – решился Иван. – Думал над твоей историей. И кое-какие мысли появились.

Она глянула на него уже с надеждой, но ответила совсем другое:

– Две недели. Сегодня – ровно две недели с того дня, как Тина пропала…

– Пойдем куда-нибудь выпьем чаю и поговорим, – предложил он, поняв, что Ева не собирается приглашать. – Помнится, тут рядом была кондитерская, где мы брали пирожные. Там же были столики. Она еще существует?

– Да. Только это уже не кондитерская, а кафе.

– Тем лучше. Идем?

Видно было, что она колеблется, словно принимает какое-то важное для нее решение. Но в итоге Ева расщедрилась на улыбку.

– Спасибо за приглашение. На этот раз угощаю я. Ты платил за такси.

Слава богу, хоть не «выкает» ему. И то прогресс.

– Мне привычней, когда девушку в кафе угощаю я.

– Ладно, – согласилась она после заминки. – Только у меня всего сорок минут. Мне назначил встречу следователь.

– Тогда не будем терять время. И это хорошо, что у тебя потом встреча со следователем.

Ева вышла на площадку и направилась к лифту, но Иван вдруг остановил ее:

– Давай пешком. Как тогда, в старые времена.

Она оглянулась и снова улыбнулась.

– Лифт и сейчас ломается. Но тогда он постоянно не работал. Моя мама была беременна, и взбираться на пятый этаж ей было очень тяжело.

– А сейчас мама где? – спросил Иван из вежливости.

– В Америке. Вышла замуж и там живет.

Ева словно погасла, даже опустила плечи, будто желала стать ниже и незаметней. Иван понял, что невольно задел тему, которой касаться не стоило.

Возле двери Долговязого она задержалась.

– Семен Васильевич вскоре после случившегося продал квартиру и куда-то уехал. Сейчас тут живет одна семья с ребенком. А баба Поля умерла в позапрошлом году, и теперь тут живет ее внук, студент. Учится на программиста. Помог мне, кстати, вскрыть страницу Тины.

Иван на все кивнул. Отчего-то ему показалось важным все, что она сказала. Ева вновь начала спускаться и где-то на втором этаже призналась:

– Я до сих пор скучаю по Борису. Или Долговязому, как вы его звали. Это ты ему такую кличку придумал?

– Я, – усмехнулся Иван. – Случайно вышло. Я тоже, Ева, по нему скучаю. По нему и по Вовке. Его не стало три месяца назад.

– Ох… Не знала. Соболезную! Но как же?..

– Так бывает, Ева. Не все доживают до старости.

– Я ничего не слышала о нем с тех самых пор. Кажется, он тоже уехал в столицу?

– Да. Иногда сюда он приезжал – пока была жива мать, потом просто из ностальгии. Я не понимал зачем, ведь никого тут у него не осталось. Но он говорил, что родные места тянут и рыбалка здесь неплохая, – задумчиво проговорил Иван, а потом резко закончил:

– Но похоронили мы Вовку в столице.

– Как все это печально. И несправедливо, – погрустнела Ева.

Сумасшедшей во дворе не оказалось, только возле лавочки серел тонкий слой пепла, оставшийся от сожженной палочки. Да еще в воздухе витал легкий запах дыма.

В кафе Ева заказала себе только чай. Иван попросил капучино и сдобную плюшку: он так торопился, что не успел позавтракать.

– О чем ты хотел поговорить?

– Не знаю, насколько это может быть связано с пропажей твоей сестры. Но эти кубики на твоем коврике, которые мы обнаружили вчера… Не думала ли ты, что они могут быть намеком на игру?

– Похоже на то.

– Их еще и выложили единицами, а не просто так швырнули. Будто знали, что поймешь значение.

– Критический провал, – повторила Ева, и Иван кивнул:

– Эпическая неудача. Можно трактовать и так. А можно – как намек на игру. Играют ли сейчас подростки в ролевые игры, как мы?

– Хочешь сказать, что моя сестра пропала из-за игры?

– Что, если ее отправили выполнять какое-то задание, но потом все вышло из-под контроля, и на это намекают единицы.

– Как у нас тогда?

– Как у нас тогда, – повторил Иван.

Они оба замолчали, глядя друг на друга и не решаясь нарушить возникшую паузу. Много неразрешенных вопросов таила в себе эта пауза, которая хоть и длилась меньше минуты, но вобрала в себя пятнадцать лет.

– Иван, скажи честно… Ты ведь знаешь, что случилось с тем парнем, Витей Пономаревым? – первой нарушила молчание Ева.

– Нет. Не знаю, – ответил он, глядя девушке в глаза.

– Я боюсь, что с моей Тиной произошло нечто похожее. Что ее вот так же не найдут. Никогда.

Ева закусила нижнюю губу и отвернулась. Иван легонько коснулся через стол ее запястья:

– Не надо, Ева. Не говори так. Я верю, что ее найдут.

Она вздрогнула, будто прикосновение оказалось неприятным. Он поспешно убрал руку.

– Я почти уверена в том, что Тина на старой станции. Вчера ночью я поняла, что могла означать аббревиатура «СтСт». Старая станция. Куда ж еще проще! Да и ник Кассир говорит сам за себя. Не просто так меня туда заманили…

– Расскажи все следователю.

– Это и собираюсь сделать, – кивнула Ева. – А еще куратору поисковой команды Василию. Пусть еще раз хорошо осмотрят станцию: все постройки, посадки, заросли и вагоны. Но у меня складывается впечатление, что Василий уже сам не верит в то, что Тину можно найти живой.

– Не думай так, Ева.

– А как еще? – спросила она и подняла на него глаза, в которых показались слезы. – Может, ты научился не думать о том пропавшем мальчике?.. Вижу, что нет, иначе вряд ли бы сегодня пришел ко мне. А ведь Витя тебе даже не родственник.

– Ева…

Она вытерла глаза, чудом не размазав тушь, и слабо улыбнулась.

– Прости. Не нужно мне было поднимать эту тему. Но слишком яркие ассоциации. И да, ты прав. Я тоже думала про эти кубики. Даже додумалась до того, что меня привезли на станцию, чтобы их подбросить. Вот так сложно.

Она усмехнулась и отпила остывающий чай.

– Кстати, про станцию, – задумчиво проговорил Иван. – Ты закричала так, будто тебя что-то сильно испугало. Что там случилось, Ева? Ты явно не все рассказала.

– Зачем тебе все это, Иван? – нехотя спросила она. – Вряд ли ты решил мне помочь по старому знакомству. Ты меня даже не узнал. И у тебя наверняка тут какие-то свои дела.

– Угу, «свои дела», – с сарказмом обронил он. – Возможно, связанные с той старой историей. Но вначале ты, Ева. Что случилось на станции перед тем, как я тебя нашел?

– Я увидела страшного старика, – неуверенно, будто опасаясь, что он ее высмеет, начала Ева.

Иван выслушал ее внимательно, думая об одном моменте из своего прошлого.

– В это сложно поверить, – добавила она.

– Я верю, – твердо сказал Иван, но не стал добавлять почему. А Ева, приободренная его словами, рассказала и о ночной «гостье».

– Можешь считать, что это последствия удара по голове, но я видела ее так четко, как сейчас тебя.

– Говоришь, девушка была похожа на негатив? И сказала, что ее зовут Анит? Анит – это Тина наоборот, Ева.

– Точно, – растерянно пробормотала она.

– Про «негатив» следователю пока говорить не стоит, он решит, что это тебе привиделось. А вот про старика – нужно, – заявил Иван. Но объяснить ничего не успел, отвлекся на звонок от отца.

Он был уверен, что родители желают знать, придет ли он к завтраку, словно ему снова шестнадцать и ушел он спозаранку вместе с Вовкой ловить карасей. Но после слов отца переменился в лице и коротко ответил:

– Сейчас буду!

Под встревоженным взглядом девушки он достал из бумажника купюру и положил ее на стол.

– Ева, прости. Нужно срочно уйти. Дома проблемы.

– Что-то серьезное?

– М-м, пока не знаю. Вот, – протянул он визитку. – Возьми на всякий случай.