Воспоминания действительно согревали его, он переносился в те времена и словно получал крылья: незабываемые впечатления и чувство свободы. Маленький мальчик познал красоту мира, увидел всё именно глазами ребёнка: чистыми и не застланными тягостью и серостью взрослой жизни.

– И когда я достаточно «нагулялся» и понял, что так дальше продолжать нельзя, собрал родителей на серьёзный разговор: правда, они долго отказывались, прикрывались занятостью и важными несуществующими делами. Видимо догадывались о моём плане. Я убедительно высказал своё решение вернуться домой и закончить школу, твёрдо отстоял своё желание и оказался здесь. Не под раковиной конечно, а в этой квартире, что родители снимали, пока были молодыми. Сейчас она принадлежит им: выкупили, когда согласились отпустить меня. Они слишком заботятся обо мне… – благодарная улыбка коснулась губ. Ким затянул шланг и довольный проделанной работой выбрался из-под раковины. – Неужели я совершенно не похож на взрослого парня? Так хорошо сохранился, что меня за школьника принимают? – довольно хохотнул Ким.

– Думаю, ты скорее не дозрел, – фыркнула Уджу, отворачиваясь от парня. «Внешность крайне обманчива, он и впрямь выглядит как школьник, если конечно не ведёт серьёзные диалоги».

– Ну точно бука, – наигранно упрекнул Ким. – Ты ведь видела снимки на тумбочке, на одной из них – мы с братьями, а другая – общая семейная фотография, – продолжил Тэхён. Его не спрашивали, он сам решил раскрыться, показать своё доверие. Кан покосилась на парня, но виду, что заинтересована не подала: продолжила молча убираться. Ким взялся за тряпку и начал протирать поверхности. – Намджун и Сокджин, они, кстати, близкие друзья с Хосоком, через них мы и познакомились, – Уджу живее отреагировала на знакомое имя: дернула головой и практически посмотрела на Кима, чем и вызывала у него очередную улыбку. «Забавная. Хо, она реально заинтересована тобой». – Если говорить о братьях, то они заядлые трудоголики: работа основа их жизни. Иногда я задавался вопросом: «А спят ли они?», и если бы однажды не увидел, как они умеют отдыхать, до сих пор бы мучил себя догадками и предположениями. Если эта троица собирается вместе – понятие спокойствия и тишины теряет своё существование, – Тэхён засмеялся, вспоминая хаос после вечеринки, бесконечное ворчание и громкое обещание трёх взрослых мужчин больше так не выпивать. – Эх… но сейчас они действительно сильно заняты, пропадают в своих душных офисах под завалами бумаг. Не думаю, что смогу так же как и они, отдавать всего себя работе. Родители точно удивятся моей с ними разнице, – оттенок грусти промелькнул в голосе Кима, казалось, он не хотел разочаровывать семью и от того беспокоился. Он понимал, что посвящение себя семейному делу – не его мечта.

Кан осторожно развернулась к парню, что задумчиво натирал стол. «У него есть свои переживания и трудности. Говорят, людям проще помогать решать чужие проблемы, нежели свои. Смогу ли и я помочь кому-то?» – Уджу взглянула на свои руки, крепче сжала пластмассовую ручку швабры и вернула уверенный взгляд к Тэхёну.

– Они поймут, – коротко произнесла Уджу. Ким тут же обернулся, встречая решительный, немного смешной, по его мнению, женский взгляд. «Дикая кошка, которая не подпускает к себе, решила защитить?» Киму пришлось постараться, чтобы не засмеяться от комичности ситуации.

– Конечно, – широко улыбнулся Тэхён, поддерживая слова серьёзной девушки. – Они же мои родители, – гордо заявил он. На этих словах Кан отвернулась. От глаз Тэхёна не укрылось её мрачное выражение лица, которое вскоре снова стало равнодушным. – Слушай, Уджу, – осторожно начал Ким, – твои родители… они живы? – Ким старался быть деликатным, опасался, что потревожит раны девушки. Брови Уджу сошлись на переносице, а губы поджались, становясь одной прямой линией. «Тема о семье очень неприятна ей», – быстро сделал вывод Ким. Он предпочёл больше ничего не спрашивать, дабы не усложнить положение.

– Никогда не приходи ко мне домой, – грубо произнесла Уджу, не поворачивая головы к Тэхёну. «Они не должны узнать о тебе. Мои личные демоны не коснуться тебя, я не допущу этого». Пообещать себе на словах лёгко, но что делать с оцепенением и дрожью, когда руки старших больно сжимают, когда их злые глаза прожигают, а острые языки ранят. Даже сейчас, вспоминая о доме, руки слабеют и по телу волной гуляет неприятный холод.

Уджу закончила с уборкой пола и, взяв ведро с грязной водой, направилась к ванной комнате. Ким виновато следил за передвижением девушки, не в силах разобраться, что же конкретно происходит в семье Кан.

В отсутствие девушки Тэхён немного ускорился и быстро разобрался со всеми, пострадавшими от потопа, поверхностями. Так что к возвращению Кан, кухня блестела чистотой, а довольный парень напевал какую-то мелодию под нос и рассыпал по глубоким стеклянным мискам вкусности: чипсы, конфеты, печенье и крекеры, а также готовил в микроволновой печи попкорн, что частыми хлопками взрывался в специальном пакете.

– Бери эти миски и неси за стол, – скомандовал Тэхён и, разворачиваясь, чтобы забрать готовый попкорн, зачем-то подмигнул девушке. Кан передёрнуло, она отступила и с неким подозрением уставилась на ненормального парня. – Ну ты чего, забирай их скорее, сейчас моё любимое комедийное шоу начнётся, – поторопил он Уджу и пододвинул две полные миски к противоположному краю.

– Ты сам всё это съешь? – скептически вскинула бровь Уджу, всё же решаясь подойти ближе. «В человека разве может столько всего поместиться?» Ким хохотнул, а недоверие Кан только увеличилось.

– Конечно нет, мы съедим это вместе, – широкая улыбка растянула губы, демонстрируя ряд белоснежных зубов. – Поторапливайся, иначе не успеем к началу.

Кан неоднозначно вздохнула, взяла посуду и осторожно, чтобы ничего не просыпать, двинулась к дивану. Ким радостно продолжил подготовку остальных вредных, но любимых закусок. За пять минут стол перед достаточно большим телевизором был заставлен разными мисками. Напитки, то есть бутылки, стояли возле ножек стола по обе стороны, и лишь два высоких прозрачных стакана находились на столе, еле умещаясь меж еды.

Уджу предпочла держаться на расстоянии, и Ким с пониманием отнёсся к этой маленькой особенности: не придвигался, не нарушал дистанции и не лез в личное пространство. Но не забывал спрашивать мнение у Уджу о том или ином поступке ведущего или же участника шоу, в перерывах интересовался, какой момент понравился, а какой не привлёк внимания. Конечно яркого и живого ответа от Кан не стоило ожидать. Она в большинстве случаев отвечала лаконично и даже немного безразлично. Да и выглядела Уджу слегка напряжённо, будто она сдерживалась и скрывала истинные эмоции: только уголки губ начнут движение вверх, как она отводит взгляд от телевизора и как специально напоминает себе, что-то грустное и болезненное.

«Столько строгости к себе. Тебе бы расслабиться и дать волю эмоциям», – Ким незаметно вздохнул, наблюдая за Кан боковым зрением, и отправил в рот овальную чипсину, что приятным хрустом надломилась внутри. «Вкусно!» – довольно промычал Тэхён.

– Я сегодня вернусь домой, – смотря на экран телевизора, безэмоционально сказала Уджу. В этот момент голоса из динамиков словно стали тише для Тэхёна. Он остановил продвижение руки с чипсами и заторможено повернулся к Уджу: хорошее настроение куда-то исчезло, появилось необъяснимое волнение и напряженность во всем теле. Кан приняла окончательное решение, смирилась с предстоящей болью, которая ждёт её по возвращении, и как ни странно Тэхён видел это. Душа девушки, её слабый огонёк, что боится показаться, спрятался ещё глубже.

– Ты ещё не окрепла… диван полностью в твоём распоряжении… ты меня совершенно не стесняешь, – немного панически, подолгу делая паузы, Тэхён стал искать повод задержать девушку, оставить рядом с собой. Всё внутри него кричало, что её нельзя отпускать. Противное чувство сдавливало грудь, сковывало движения, и ещё этот запрет на прикосновения только усложнял, нагнетал: ты видишь руку, она близко, но не можешь за неё ухватиться.

– Нет, я уйду, как только закончиться шоу, – холодно добавила Уджу. Она стала ещё дальше, чем была при первой встрече: её пустой, полный равнодушия взгляд, которым она посмотрела на Тэхёна, чтобы остановить его попытки, сработал как нельзя лучше.

«Получается, она осталась вчера только из-за слабости в теле, а сейчас, готова так лёгко уйти. Что тогда с нашим уговором? Ты ведь сама приняла мою руку», – Ким осознал, что сегодня не сможет переубедить Уджу. Она уйдёт, какие бы доводы он не приводил, чтобы не говорил – не услышит, проигнорирует, как всегда это делала.

– Завтра, в школе, – «Если я останусь в состоянии прийти», – не будь слишком шумным, – чуть оживлённее произнесла Кан, переводя поникший взгляд обратно к экрану. «Прости, что так груба, когда ты так добр».

Глава 9 – "Прятки".

Уджу ушла. Стоило ведущим попрощаться со зрителями, как она молча поднялась с места, переоделась в потрёпанную школьную форму, забрала сумку и покинула квартиру Тэхёна. Наблюдать за сборами девушки было крайне неприятно, Ким чувствовал себя незнакомцем, человеком из зрительного зала, которому никак нельзя выходить на сцену. Он попытался сблизиться, шагнул к Уджу, но она одарила крайне недружелюбным взглядом.

«– Не нужно меня провожать. Не ходи за мной, в противном случае нашему договору придёт конец.

– Угрожаешь?

– Считай, как тебе будет угодно. Я предупредила».

Уджу ушла, дверь закрылась, а Ким остался стоять на месте: ноги не слушались, словно приросли к полу. Мысли вихрем метались, в голове настоящий беспорядок, а чувство беспокойства не покидает, терзает естество, разъедает тело, что впору выть. В тот момент, перед Уджу, Ким чувствовал себя беспомощным и бесполезным.

– Всё ведь было хорошо… Так почему…?

Кан медленно брела по оживлённой улице. Солнце практически скрылось за горизонтом и на небе всё заметнее становились маленькие яркие точки – звёзды. Но для девушки они не представляли интереса, она уже давно не наслаждалась их красотой, скорее она считала их предвестниками боли, ведь она всегда возвращалась после работы поздно ночью, когда чёрное небо усыпано ими. Для Уджу лучшим временем был день, когда солнце находится высоко над головой.

Шаг становится короче, пальцы сильнее сжимают ремешок сумки, а глаза цепляются за знакомый дом. Она практически дошла. Глухой стук сердца – страх стал в разы сильнее. Хочется вернуться, постучаться к Киму, извиниться и остаться ещё на одну ночь, которую он так любезно предлагал.

«Нельзя!» – строго ругает себя Кан за слабость. Всего один день в тишине и спокойствии смягчил её, позволил напуганной душе выглянуть и вдохнуть свежий воздух. Она благодарна за помощь, но всё ещё не может просить о большем, она просто не привыкла полагаться на других, не может рассказать больше, потому что боится навредить и потерять человека, обратившего на неё внимание. Ким ведь не требовал ничего взамен, он находился рядом и выручал из хороших побуждений, без лицемерия, и это делало его значимым человеком для Кан.

Высокая дверь тихо приоткрывается и также тихо закрывается, стоит девушке переступить порог дома. Она сбито дышит, постоянно оглядывается по сторонам, реагирует на малейший шорох. Родители, судя по голосам, находятся в кабинете на первом этаже. Уджу крадётся на носочках к лестнице, перешагивает за раз две ступени, замирает и жмурится, когда половица скрипит. Никто не выходит, голоса всё также далеко. Уджу продолжает идти к своей комнате, заветная дверь совсем рядом. Секунда – и она оказывается в полумраке спальни, через окно попадает слабый свет месяца.

– Вот ты и попалась, шлюшка, – злорадно, наслаждаясь своей победой, шипит парень за спиной Уджу.

– Ёнсок, – вздрагивает Кан, мгновенно разворачиваясь к брату лицом. Хищная улыбка, напоминает злобный оскал гиены, в глазах презрение и жажда мести. Уджу напугано отступает, не отрывает взгляда от младшего брата, что, зная своё превосходство, оттолкнулся от стены и не спеша подошёл вплотную.

– Бежать некуда, Уджу, – злобно кривит губы парень. Кан отрицательно мотает головой, поджимает губы, чтобы не издать и звука, ведь если её услышат, будет только хуже. Ёнсок притворится жертвой, а Кан жестоко накажут. Она беззащитна перед братом, слаба физически.

Ёнсок хватает сестру за волосы на затылке, оттягивает и скалится сильнее, получая удовольствие от страданий девушки: она зажмуривается, не желая видеть нахальное лицо брата, готовится окунуться в «ад», сжимает руки в кулаках, пытаясь хоть как-то унять дрожь. Второй рукой парень буквально впивается в нежные бока, сильно сдавливает, из-за чего Кан приходится прикусить внутреннюю часть губы. Ёнсок перебирается ниже, скользит по бедру под юбку. Кан жалобно мычит, слабо дёргается, кривит лицо, мысленно молит о спасении, ведь кричать и звать на помощь нет смысла.

«Не хочу! Только не снова».

– Слышал, тебе удалось сбежать от парней. Что, нашла себе спасителя? – шепчет над ухом Ёнсок. Уджу вздрагивает, слова брата отрезвляют, ее словно током прошибает.

«Так и знала, что они расскажут всё Ёнсоку. Тэхён теперь в опасности? Они не отстанут от него. Я опять стану причиной боли…»