Один взгляд

Я болел долго и муторно. Я ходил по докторам и лежал в стационаре. Ставили то фарингит, то бронхит. То снижение иммунитета, то анемию. Лечили попеременно одно и другое. Иногда сразу несколько болезней.

Так долго я никогда не болел. Я то худел, то немного набирал вес. Вид мой был истощенный. Проходило время, и я немного хорошел и думал, что вот уже все – я выздоровел, как меня снова лихорадило. Вечерами я сидел в шерстяных носках, теплой кофте с одеялом на плечах. Я пил чай с малиной, чай с липой и чай с лимоном. Голову сильно ломило.

Меня обследовали на предмет онкологии. Мне повезло и ничего не нашли. Сестра сказала, что может, не дообследовали. Но я больше не хотел сдавать анализов. Я был рад, что у меня не гепатит и не ВИЧ, и не туберкулез. Неопределенность в каком-то смысле успокаивала.

Но мне тяжело было еще и работать. Я и так перешел на дом. Но стал менее концентрированным. Или заболевал вспышкой и не мог закончить начатый проект. Потом я приноровился и стал брать малую очень хорошо знакомую для себя работу. Оплата тоже была в разы меньше моей прежней зарплаты, но по-другому бы совсем не получилось.

Мы продали гараж на мое лечение, потому что ежемесячные средства нужны были для обычного проживания. Я чувствовал себя нездоровым. Мне стали казаться нездоровыми и мои отец и мать. Также сестра, которая только харахорилась, а работать не больно у нее получалось. Она постоянно ходила проверялась по-женски, обследовала сердце и кишечник.

Мы всей семьей были вовлечены в общую диагностику и мое лечение. Но результатов это не приносило.

Однажды я стоял в аптеке за лекарствами. Была небольшая очередь из пяти человек. Все стояли со списками. Что-то покупали. Или отказывались, узнав цену. Я тоже стоял и тоже со списком. На этот раз от пульмонолога. Меня кто-то окликнул, спросив, последний ли я. Это был женский голос. Я повернулся и увидел взгляд.

Он был какой-то ясный. Такой четкий и динамичный, как будто я сразу оказался в другой реальности. Я сказал, что стою. Еще один человек продвинулся. Я почему-то вышел из очереди и пошел к выходу. Выкинул список в урну. Причем все это было как-то бессознательно, как будто я не понимал еще толком, что и для чего я делаю.

Я шел по улице и чувствовал себя выздоровевшим. Окончательно здоровым и сильным, насыщенным, как будто застоявшаяся кровь стала течь быстрее и ровнее. Я думал о том, сколько времени, сил и средств я потратил на многочисленные лечения. Один только взгляд незнакомого человека меня освежил и исцелил.

28.12.2017

Перекантоваться

Я находился в отпуске уже четвертый день. Отпускные получил и отметил свой отдых с одним из приятелей. Приятель ушел в запой. Жена его смотрела на меня зычно за то, что я знал, что он запойный, но все-таки ввел его в эту недельную яму. Самое интересное, что это мой приятель предложил мне выпить за мой отпуск. А я согласился его угостить. Я молчал.

Моя жена отругала меня дважды. За то, что отметил на приличную сумму и за то, что жена приятеля и на нее смотрела волком, немым укором обвиняя наше семейство в своей беде. Мне уже неуютно было в своем отпуске. И совершенно нечего делать. Один раз выехали всем семейством в парк, покатались по водоему на лодочках, погуляли, поели каких-то новых блюд. Все закончилось любимыми шашлыками. Жена была счастлива сидеть в теплый летний вечер вместе всей семьей. Радовалась, что готовить приходится не ей.

На пятый день отпуска я уже не знал, что делать. Любые занятия требовали материальных затрат. Мои отпускные потратили в первые три дня. Пришел друг, который работал в другом городе в охране. Ездил вахтой по две недели. Иногда по месяцу. Последний раз находился там полтора месяца. То ли недоедал, то ли еще отчего, стал кашлять. По секрету мне сказал, что у него туберкулез. Пообещал, что будет принимать лекарства, выписанные доктором, анонимно принявшим его и прописавшим лечение. Место работы, к которому он привык, терять не хотел. Попросил меня заменить его на пару недель.

Я не привык находиться без работы. И отпуск в четыре дня стал для меня скитанием без дела. Впереди были двадцать шесть дней. Так я решил перекантоваться в охране. Документы сделали одним днем, через день я ехал в большой город поработать. Домашние отпустили.

Я никогда не уезжал надолго. Две недели показались вечностью и мне и моим домашним. Я не привык жить вдали. Я не привык думать о еде и есть, думая о том, правильный ли человек ее готовил. Я не привык спать на чужом месте и вспоминал свою кровать, большую, удобную, застеленную красивым бельем. Я ждал момента, когда смогу вернуться, как друг попросил меня остаться еще на недельку. То, что просил друг, то, что выплачивали средства ежедневно, то, что время позволяло еще поработать. Все это заставило меня остаться.

Умер приятель, не выходя из запоя. Его жена справляла похороны и распускала слухи о том, что я его споил. Подговорила своих родственников. Те взаимодействовали с людьми с моей работы. Моя жена позвонила в слезах и сказала, что меня уволили уже три дня назад. Я позвонил приятелям с работы. Они подтвердили эти слухи.

Я приехал с этой вахты, как будто совсем в другой мир. Я приехал в нашу квартиру. Такую знакомую и такую далекую. Сходил на работу, где мне отдали трудовую. Сходил на могилу к приятелю. С фотографии смотрел красивый улыбающийся цветущий мужчина, которому не было сорока. Мне было как-то не по себе. Тягостно и грустно. Я не знал, что мне дальше делать.

Домой ко мне пришел друг и сказал, что препараты от туберкулеза ослабляют его. Что он все время хочет спать, его постоянно подташнивает. Он сказал, что работать в любом случае пока не поедет. И если я захочу, то могу ездить вместо него.

Так легко и быстро разрешился мой вопрос. Я стал ездить вахтой. Чаще всего по месяцу работал и две недели находился дома. Мне было сложно. Стирать самому носки и другое белье. Сидеть постоянно на одном и том же месте, прося предъявить документы и записывать данные паспортов. Сложно было кусковать. Питаться бутербродами. Вспоминать о том, что давно не было горячего и жидкого в тот момент, когда возникали сложности со стулом. Еще я скучал по своей семье. И мысль о том, что я здесь на какое-то время, лишь перекантоваться, давала мне надежду и силы. Я ложился спать и укачивал самого себя, чтобы заснуть и выспаться. Чтобы на работе не быть вялым. Чтобы иметь свежую голову и не заклекнуть в этом далеком от моих корней месте.

Я думал о том, как умер мой приятель. И о том, что от плохого питания мой друг подхватил туберкулез. Я думал о том, что же ожидает меня. И есть ли шансы избежать несчастий.

Шел год, другой. Умерла моя тетка. Племянник женился. Еще несколько событий я пропустил, оттого что не был рядом. Я думал о том, что слишком затянулось мое временное перекантоваться. Что я дико скучаю по своим. Что жизнь и так коротка, чтобы прожить вместе. А мы разъехались по каким-то причинам.

В очередной раз я приехал домой. Стал читать газеты о работе. Стал дергать родных и знакомых. Я не хотел уезжать. Совсем не хотел. И на мое счастье нашлась открытая вакансия. Вовсе не по моей профессии. И вовсе не по охранной деятельности. А по ремонту техники. Чему-то обучали на месте. Я так обрадовался. Быстро съездил и устроился.

Я устроился, зная, что надолго устроился. Может, даже, навсегда.

9.01.2018

Востребованность

Когда мой сын умер, я окончательно потеряла смысл жизни. Скончался оттого, что остановилось сердце. И некого было судить. Можно было, конечно, обвинять жену, которая ушла с ребенком от него. Но все знали, что он сам ее выгнал. Можно было обвинять отца, который отвернулся от сына. Все также знали, что сын наезжал на отца и даже его побил за то, что тот когда-то предпочел другую женщину и оставил нас.

Похороны прошли. Приходили родственники. Молодежь меня удивила. Пришло много его бывших одногрупников, друзей и подруг. Пришли люди, которые тоже не ожидали от него такой внезапной смерти. Он был среднего роста. И крепкого телосложения. Всегда находил себе работу на хороших должностях. Сумел преобразовать маленькую комнатку в общежитии, которая досталась ему от деда. Комнатка превратилась в квартиру в хорошем районе. Ремонт он делал сам. Все было чисто и аккуратно.

Я крякнула после его смерти. Надломилась и не находила себе места. Ни у себя дома, ни на работе, с которой меня попросили. Никто не любил трагедийных и проблемных людей. А у меня текли слезы градом. Сестра привела меня к психиатру, который назначил антидепрессанты. Предложила временно пожить со мной. Я согласилась. Более или менее нормализовался сон.

Но мысли блуждали в голове. Я не находила смысла своей жизни. Все казалось глупым и нечестным.

Первым лучиком солнца стала моя внучка. Сноха переломила свою гордость и забыла про все обиды, доставшиеся ей от моего сына. Она пришла в гости с внучкой и подарками. Конфетами, шоколадками и рисунками. Мы сидели вместе в комнате на диване. А потом вчетвером, вместе с сестрой пили чай с конфетами и пирогами.

Я стала оживать. Чаще видеться со своими родными. Достала свой старый диплом парикмахера. Пошла подучилась еще немного на курсах. Нашла рядом с домом парикмахерскую и устроилась туда. Коллектив там был нормальный. Народу ходило немного. Зарплата тоже соответственно была небольшой. Но мы и не за заработками пришли. И даже маленьких денег хватало на жизнь.

Я старалась выполнять свою работу добротно и качественно. Люди, которые приходили, хвалили. Некоторые приезжали с других районов и тоже были довольны. Я чувствовала востребованность у людей. Не искусственно сделанную, а естественную и искреннюю. Работа спорилась. С внучкой виделись. Сестра приезжала. Я тоже ездила в гости к ней.

10.01.2018

Профукал

В сорок лет я понял, что профукал. Профукал свою жизнь. И пропустил многие возможности мимо себя. Как это произошло, я сам не понял. Может, потому что я особо не задумывался. Или потому, что проходило все важное рядом или касательно. Или задевая меня, но ненадолго.

Я не доучился. Я учился, учился и ушел с третьего курса работать. Потом поступил совсем на другой факультет и снова не закончил.

Я работал и в определенный момент стал хорошо зарабатывать. Потом друг мой дернул меня. Сказал, что малыми крохами ничего не заработаешь. Нужно вложить деньги в одну из бирж. Там держать и быстро преумножать. Я послушал его, ведь хотелось зарабатывать больше и быстрее. Я вложил практически все средства. И очень радовался, получая информацию о том, что материальное благополучие мое растет.

В один из дней биржа прекратила свое существование. И мы с другом даже не знали, к кому обратиться. Все было полулегально. Все было настолько запутанно. И не возвращаемо. Кого-то из сотрудников посадили. Мы вначале этому обрадовались. Тому, что возможно найдут и вернут. А потом один человек из органов сказал, что основателям проще хорошо заработать и отсидеть года три – лет пять. Мы поникли. Нам было очень жалко наших средств, которые мы зарабатывали годами. Я тогда уже понял, что профукал многое.

В личной жизни я тоже упустил. Все хорошее, чистое и светлое. Девушки попадались классные, красивые и симпатичные, образованные и оптимистичные. Как-то я их если и цеплял, то быстро терял. Я не хотел ухаживать. Я не хотел менять свои планы ради них. Я не хотел тратиться, потому что вначале вкладывал средства в биржу. А после грандиозной потери я был сильно расстроен. Почти все девушки были в лучшем материальном положении, чем я. И мне совсем не хотелось ничего дарить.

Я профукал личные отношения. Я ни разу не был женат. У меня не было детей, хотя почти все мои сверстники имели по одному-двоих детей. Мальчишек или девченок.

Я все профукал. Во всех сферах социальной жизни. Я думал о том, что я – лох. И только мысль о том, что я жив и постоянно где-то работаю, радовала меня.

10.01.2018

Повешусь

Я заистерил после того, как от меня ушла жена с ребенком. Или вначале я стал истерить, а потом они ушли к ее матери, забрав вещи. Я не помнил подробностей. Мать повела меня к психиатру. Ей сказали, что я – психопат. Назначили таблетки. Я немного успокаивался, не проявлял уже таких сильных и взрывных эмоций. Стал вялым, но депрессивным. В один из дней я сказал матери, что повешусь.

Мать моя потеряла одного сына – моего старшего брата. Брат связался с какой-то компанией, начал употреблять наркотики и быстро ушел в мир иной. Мать моя плакала оттого, что не хотела меня терять. Мне все не нравилось. Я был грустным и печальным, а временами раздражительным и злым. Мать просила меня не делать глупостей. А я все равно говорил, что повешусь. Как будто зациклился на этой мысли. Для меня не существовали предатели: жена и дочь.

Я как-то привязал веревку на батарею, но приехал дядька – дальний родственник. Мне пришлось повременить. Дядька был заядлым оптимистом. Его жена умерла лет десять назад. Сын его был женат и воспитывал детей. Дядька находил себе добрых роскошных женщин – подружек и проводил с ними время. Он всегда гоготал и сотрясал нашу квартиру. Мама через час – полтора уставала. Дядька замечал это, просил мой парфюм. Делал пару брызгов и убегал по своим делам. Мама смотрела на меня и говорила, что его жена умерла. Ее нет на свете. Он же не вешается. Откуда же у меня и моего брата такие внутренние программы и установки. Я совсем не задумывался над ее словами. Думал о том, что она меня не понимает. Думал о том, что повешусь на днях. Я засыпал с этой мыслью и просыпался с ней. Я сросся с ней. И никак не получалось воплотить в жизнь свою смерть.

К матери пришла в гости ее давняя подружка. Она работала в магазине продавцов. Регулярно, раз в семь-восемь лет меняла дислокацию и новый магазин. Сейчас она с восхищением рассказывала про магазин обуви. Они сидели на кухне и пили чай. А я сидел в зале на диване. Пытался смотреть телевизор, но она говорила громко. Я подумал о том, что все равно не даст нормально посмотреть. Выключил телевизор и сел в кресло, думая о том, что больше часа она обычно у нас не засиживается.