Профессор со всей силы оттолкнул сущность и выплеснул в нее святую воду. Тень зашипела, как раскаленное железо, опущенное в ледяную воду, и растаяла в воздухе. Остальные фигуры отступили, давая ему пройти.

Александр Михайлович бросился к телефону и попытался дозвониться до Кравцовой, но абонент был недоступен. Тогда он собрал все необходимое для ритуала и вышел из дому. По тексту, экстренный ритуал изгнания должен был проводиться в месте первоначального контакта с сущностями.

Ночной город встретил его пустыми улицами и мертвенным светом фонарей. Дождь прекратился, но воздух остался влажным и холодным. Адрес, который оставила Елена Сергеевна, вел в старый район с дореволюционными зданиями.

Дом Кравцовых представлял собой трехэтажный особняк в стиле модерн. Окна первого этажа светились, но во всех остальных царила тьма. Александр Михайлович подошел к входной двери и обнаружил, что она приоткрыта.

В прихожей он сразу почувствовал тот же запах разложения, но здесь он был значительно сильнее. К нему примешивались другие ароматы – ладан, засохшие травы и что-то металлическое, напоминающее запах крови.

– Елена Сергеевна! – позвал он, но ответа не последовало.

Профессор прошел в гостиную и увидел картину, которая заставила его остановиться как вкопанного. Посреди комнаты на полу лежала Елена Сергеевна в неестественной позе – руки и ноги были вывернуты под невозможными углами, но на лице застыло спокойное, почти блаженное выражение.

Рядом с ней стояли три высокие черные свечи, образуя треугольник. Между ними на полу мелом был начерчен сложный символ, состоящий из пентаграммы, вписанной в круг, и множества более мелких знаков по периметру.

Но самое страшное он увидел, подняв взгляд. На стене висел портрет пожилой женщины в черном платье – очевидно, бабушки Елены Сергеевны. Глаза на портрете двигались, следя за каждым движением профессора.

Из дальней комнаты донеслось пение – молодой женский голос исполнял мелодию, которой Александр Михайлович никогда раньше не слышал. Звуки были красивыми, но наполненными какой-то нечеловеческой тоской.

Он направился на звук и обнаружил Анну в том, что когда-то было ее спальней. Девушка стояла в центре комнаты с закрытыми глазами, медленно раскачиваясь в такт мелодии. Ее ноги действительно не касались пола – она парила на высоте около тридцати сантиметров.

Стены комнаты были полностью покрыты символами, нарисованными мелом. Александр Михайлович узнал некоторые из них – печати Соломона, каббалистические знаки, алхимические формулы. Но большинство символов были ему незнакомы, хотя они вызывали странное чувство узнавания, словно он видел их в забытых снах.

В углу комнаты стоял алтарь – обычный письменный стол, на котором были разложены предметы ритуала. Черные свечи, чаши с неизвестными жидкостями, высушенные растения, металлические пластины с гравировками. И в центре всего этого лежала еще одна книга, значительно более древняя, чем та, что изучал профессор.

Анна прекратила пение и медленно повернулась к нему. Ее глаза были полностью белыми, без зрачков и радужной оболочки. Когда она заговорила, голос звучал, как будто из глубокого колодца:

– Наконец-то ты пришел, хранитель знаний. Мы давно ждали встречи с тобой.

– Кто вы? – спросил профессор, стараясь сохранить спокойствие. – Что вы сделали с этой девушкой?

– Мы – те, кто существовал до света, до времени, до разделения миров. Девушка позвала нас своими страхами и желаниями. Она хотела увидеть свою прабабушку, которая умерла, когда ей было пять лет.

Анна сделала шаг вперед, и профессор заметил, что ее тень на стене двигается независимо от тела – она была значительно больше и имела искаженные, нечеловеческие пропорции.

– Мой прапрапрадед, Иоганн Вейер, писал о таких случаях, – сказал Александр Михайлович, вспомнив своих предков, изучавших демонологию еще в XVI веке. – Вы используете горе и одиночество людей, чтобы проникнуть в наш мир.

– Умный человек, – засмеялась Анна голосом, который эхом отражался в комнате. – Да, мы питаемся человеческими эмоциями. Но ты ошибаешься в одном – мы не проникаем в ваш мир. Мы всегда здесь. Просто большинство людей не умеют нас видеть.

Профессор достал из сумки свечи и начал расставлять их в определенном порядке. Согласно тексту «Clavis Tenebrarum», ритуал изгнания требовал создания защитного круга из семи свечей, зажженных в определенной последовательности.

– Неужели думаешь, что твои жалкие ритуалы смогут нам повредить? – Анна наклонила голову, и ее шея изогнулась под невозможным углом. – Мы существуем уже миллионы лет. Мы видели рождение и смерть звезд.

– Возможно, – согласился профессор, зажигая первую свечу. – Но у вас есть одна слабость. Вы зависите от человеческого сознания. Без нашего страха, без нашей веры в ваше существование вы – ничто.

Он зажег вторую свечу, произнося слова на латыни. Анна зашипела и отступила назад, но ее белые глаза по-прежнему следили за каждым движением профессора.

– Ты не понимаешь, во что вмешиваешься, – прозвучал другой голос. Александр Михайлович обернулся и увидел в дверном проеме фигуру пожилой женщины в черном платье – ту самую, портрет которой висел в гостиной.

– Эмма Карловна Кравцова, – произнес он, узнав лицо по фотографии. – Но вы умерли две недели назад.

– Смерть – это лишь переход в другое состояние существования, – ответила женщина, входя в комнату. Ее ноги также не касались пола. – Я служила Теням всю жизнь, и они позволили мне остаться.

Профессор зажег третью свечу. Комната наполнилась едва заметным гудением, как будто где-то далеко работал мощный генератор. Воздух стал густым, вязким, дышать становилось трудно.

– Почему вы втянули в это невинную девушку? – спросил он.

– Невинную? – засмеялась призрачная фигура Эммы Карловны. – Анна сама открыла дверь. Она читала мои книги, пыталась связаться со мной через спиритический сеанс. Тени лишь воспользовались приглашением.

Четвертая свеча вспыхнула, и Анна вскрикнула, как от боли. Ее тело начало конвульсивно дрожать, а с губ потекла темная жидкость.

– Прекрати! – крикнула Эмма Карловна. – Ты убьешь ее!

– Это единственный способ освободить ее душу, – ответил профессор, зажигая пятую свечу.

Но тут произошло нечто неожиданное. В комнату ворвались десятки Теневых сущностей – они проникали сквозь стены, словно жидкость. Некоторые имели смутно человеческие очертания, другие представляли собой бесформенные сгустки тьмы с горящими красными точками вместо глаз.

Температура в комнате упала так резко, что дыхание профессора стало видимым. Пламя свечей затрепетало под невидимым ветром, угрожая погаснуть.

– Мы предлагаем тебе сделку, – прозвучал голос, исходивший сразу от всех сущностей. – Останься с нами добровольно. Мы дадим тебе знания, которые ты искал всю жизнь. Покажем тайны мироздания, скрытые от человечества.

Александр Михайлович почувствовал искушение. Всю жизнь он изучал оккультные тексты, пытаясь найти ответы на фундаментальные вопросы о природе реальности. И вот перед ним открывалась возможность получить эти знания из первых рук.

– А взамен? – спросил он, не прекращая подготовку ритуала.

– Твою душу и души этих женщин.

Профессор зажег шестую свечу, и круг почти замкнулся. Сущности зашипели и начали отступать к стенам, но их было теперь так много, что комната казалась наполненной живой тьмой.

– Знания, добытые такой ценой, не имеют ценности, – сказал он, доставая серебряный крест. – Истина не может быть построена на страданиях невинных.

– Невинных? – загрохотал объединенный голос Теней. – Ты не знаешь правды об этой семье! Эмма Кравцова не была жертвой – она была нашей служительницей уже полвека!

Призрачная фигура старой женщины приблизилась к профессору, и ее лицо исказилось злобой.

– В 1973 году я потеряла сына в автокатастрофе, – прошептала она. – Врачи сказали, что детей у меня больше не будет. Я была готова на всё, чтобы вернуть его или хотя бы увидеть.

– И вы нашли «Clavis Tenebrarum», – догадался Александр Михайлович.

– Я нашла гораздо больше. Древние знания передавались в нашей семье из поколения в поколение. Моя прабабушка была одной из последних ведьм Российской империи.

Анна вдруг заговорила другим голосом – молодым, мужским:

– Мама, почему ты не отпускаешь меня? Я хочу покоя…

Эмма Карловна повернулась к внучке, и ее лицо смягчилось.

– Петя? Петенька, это действительно ты?

– Мама, этот мир не для мертвых. Ты открыла дорогу тем, кто никогда не был человеком. Они используют наши образы, чтобы обмануть живых.

Профессор понял, что происходит. В момент смерти сына Эмма Кравцова была так охвачена горем, что стала легкой добычей для Теневых сущностей. Они показали ей призрак сына, но на самом деле это была одна из них, принявшая его облик.

– «Imitatores Mortis» – Подражатели Смерти, – прошептал он, вспомнив описание из книги. – Они специализируются на имитации умерших, чтобы завлекать в ловушку скорбящих.

Седьмая свеча вспыхнула, и защитный круг замкнулся. Сущности взвыли в унисон – звук был настолько пронзительным, что стекла в окнах треснули. Анна рухнула на пол, и ее глаза снова стали нормальными.

Но ритуал был еще не завершен. Профессор открыл книгу на странице с заключительным заклинанием изгнания и начал читать на латыни:

– In nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti, imperio vos, spiritus tenebrarum, ut recedatis!

Тени начали растворяться, но Эмма Карловна все еще стояла в центре комнаты.

– Я не могу уйти, – прошептала она. – Они связали мою душу с этим местом навечно.

– Нет такой связи, которую нельзя разорвать, – ответил профессор и достал флакон со святой водой. – Но для этого вы должны искренне раскаяться в том, что обрекли на страдания свою семью.

Призрачная фигура старой женщины задрожала.

– Я… я просто хотела вернуть сына. Я не понимала, что впускаю в мир таких тварей.

– Покайтесь, – повторил Александр Михайлович. – И отпустите, наконец, сына. Мертвые должны покоиться с миром.

Эмма Карловна посмотрела на лежащую без сознания Анну, затем на портреты умерших родственников на стенах.

– Прости меня, Петенька, – прошептала она. – Прости, что не позволила тебе уйти. Иди с миром, сынок.

В воздухе что-то изменилось. Тяжесть, которую профессор чувствовал с момента входа в дом, начала рассеиваться. Последние Тени растворились с протяжными стонами, а фигура Эммы Карловны стала прозрачной.

– Спасибо, – сказала она и исчезла.

Анна открыла глаза и села, дрожа от холода.

– Что… что происходило? Я помню только, как читала бабушкину книгу, а потом…

– Потом ваша душа попала под влияние очень древних и опасных сущностей, – объяснил профессор, помогая девушке подняться. – Но теперь всё кончено.

Они спустились в гостиную, где Елена Сергеевна приходила в себя. Ее конечности больше не были вывернуты неестественным образом, хотя она жаловалась на сильную боль во всем теле.

– Мама! – Анна бросилась к ней. – Ты жива!

– Что случилось со мной? Я помню только, что пыталась тебя остановить, а потом… темнота.

Профессор объяснил им суть происшедшего, тщательно избегая самых пугающих подробностей. Он рассказал о том, что Эмма Карловна в горе открыла портал для сущностей из параллельного измерения, и эти существа постепенно влияли на всю семью.

– Но теперь связь разорвана, – заверил он. – Сущности изгнаны, а душа вашей бабушки обрела покой.

Анна посмотрела на символы, всё ещё покрывавшие стены её комнаты.

– Я действительно рисовала всё это?

– Не совсем вы. Скажем так, кто-то использовал ваши руки, как инструмент.

Александр Михайлович собрал обе книги – и ту, что принесла Елена Сергеевна, и более древнюю, найденную на алтаре. Такие тексты нужно было хранить в безопасном месте, где они не могли бы причинить вред случайным читателям.