Глава вторая. Близнецы

Наверное, эта безумная мысль все равно не пришла бы Зинаиде в голову. Если бы в этой голове уже не сидело не менее безумное понимание, пусть до конца еще не сформулированное даже для себя, но оказавшееся единственно логичным: ее собственное тело… больше не ее.

– Баба Зина? –  не веря себе, на пробу спросила она.

Девчушка смерила ее взглядом и скривилась.

– А ты еще хто?

– Я… вы правда баба Зина?!

– И шо?  Я 83 года как Зина!

В устах девчонки вряд ли старше пятнадцати это звучало дико и невероятно, но…

Так. Есть вероятность, что все это безумный бред. Тогда это значит, что Зинаида сейчас лежит где-то в больничной палате и пускает пузыри. Или… она украдкой ущипнула себя за руку –  больно. Кстати заурчало и в животе. Каша, между прочим, тоже была вполне реальной –  в меру горячая и на удивление довольно вкусная, хотя каши она никогда не любила.

Ладно. Бред или не бред, сейчас она может или принять окружающую реальность, или… да никаких “или”. В конце концов, если она очнется в палате с мягкими стенами, о ее поведении в собственном бреду никто не узнает. Если это все-таки не предсмертный бред. А здесь и сейчас будем решать проблемы по мере их поступления. Принимая реальность окружающего мира, познаваемого эмпирическим путем.

– Баба Зина, –  осторожно начала она, –  посмотрите на свои руки.

Женщина в чепце тем временем оторопело переводила глаза с одной из них на другую.

А девчонка, которая каким-то невероятным образом была бабкой Зинкой, невольно кинула взгляд на свои руки –  и завопила.

– Это… это шош… это как! Это чего!

Еще бы. Для нее-то, наверное, разница куда заметнее –  с первого взгляда, можно и не присматриваться особенно.

– Зина, –  Зинаида старалась говорить спокойным, умиротворяющим тоном, –  То есть баба Зина, я Зинаида. Ваша соседка. Учительница. Помните, вы ко мне зашли? Меня ударило током, а потом… Знаю, что выгляжу сейчас по-другому. Как и вы. Я тоже не понимаю, что случилось. Я тоже растеряна. Но вот эта женщина точно пришла сюда, чтобы накормить нас обеих. И она не понимает по-русски. Я думаю, сейчас рациональнее всего съесть то, что она принесла –  тогда она угомонится –  и можно будет попробовать знаками договориться с ней. Хотя бы чтобы привела кого-то, знающего русский.

Не переставая говорить, Зинаида поднялась с кровати, взяла вторую тарелку с кашей и ложку и, шаркая ногами –  тело плохо слушалось –  понесла ее к подруге по несчастью. Та продолжала хлопать глазами и ловить ртом воздух.

А вот женщина в переднике отреагировала бурно: отмерев наконец, она с невнятным восклицанием бросилась к двери и выскочила из комнаты, хлопнув дверью –  слышно было, как она несется куда-то и что-то вопит на своем языке. Слышно было только начало фразы –  уже знакомое “тиссе ида”.

– Ну вот, –  Зинаида покачала головой, –  кажется, мы лишились единственного источника информации… Но, может, она хотя бы позовет кого-то.

– Шо… шо… –  взгляд девчонки, которая вовсе не была девчонкой, заполошно метался от захлопнувшейся двери к Зинаиде, –  как это?! Шо это?!

– Баб Зин, только успокойтесь. Я правда тоже ничего… –  Зинаида, почувствовав, что коленки подгибаются, тяжело опустилась на кровать рядом с собеседницей. Отдельным усилием наклонившись, поставила тарелку на пол. Руки дрожали. Хорошо, хоть не расплескала. Оказалось, пройти через комнату и донести тарелку –  серьезный труд. Тело было слабым, вялым, неуклюжим, непослушным. Будто долго-долго просидела в одной позе, и затекли все до единой мышцы. Нет. Будто долго-долго лежала, не двигаясь.

– Тисс, мерканте! –  дверь резко распахнулась, и в нее практически ввалились давешняя женщина и незнакомый мужчина лет 30 на вид, одетый по моде века эдак девятнадцатого. Следом, после короткой заминки, вошло еще одно действующее лицо: тоненькая женщина, показавшаяся чем-то знакомой. Моргнув, Зинаида осознала: молодая женщина просто была очень похожа на девочку-бабку Зинку. Одета она была еще более занятно: в длинную голубую юбку с оборками и блузу с широкими рукавами, поверх которой был надет кожаный корсет.

Что ж, может, хоть с ними удастся как-то объясниться. Зинаида с трудом поднялась навстречу и сделала шаг к двери.

– Ида! –  женщина в голубом порывисто бросилась к ней, обняла и принялась что-то лопотать –  разумеется, ни слова понять было невозможно. Зинаида осторожно отстранилась, покачав головой –  и тут же пошатнулась.

Женщина немедленно всполошилась, подхватила ее под руку, а с другой стороны уже подскочил мужчина, который обхватил Зинаиду за талию и практически дотащил ее до той кровати, на которой она очнулась.

Они некоторое время еще восторженно восклицали, наперебой говорили что-то –  но Зинаида могла только беспомощно пожимать плечами, качать головой и разводить руками. Похоже, надежды на объяснения не оправдались. Впрочем, это не мешало пришедшим смотреть на каждый ее жест и слушать каждую ее реплику на русском с таким видом, будто она –  снизошедшая к ним богиня или святая, которая творит чудеса прямо на их глазах. Оба счастливо улыбались, а женщина в голубом даже утирала слезы –  понять бы еще, что их так радовало.

В конце концов все трое ушли, оставив наконец Зинаиду наедине с молчавшей все это время и таращившейся во все глаза так неожиданно помолодевшей бабкой Зинкой.

Ну вот… теперь по крайней мере можно попытаться подумать и проанализировать происходящее. Для начала… нужно зеркало!

Зинаида осмотрелась и тотчас обнаружила искомое –  на стене над низеньким комодом.

Для того, чтобы дойти до него, потребовалось серьезное усилие –  шла по стеночке, придерживаясь рукой. Но оно того стоило.

Одно дело –  видеть свои руки. Или знакомого человека с чужим лицом. Но совсем другое –  смотреть на незнакомку в зеркало и понимать, что вот это –  ты. Можно моргать, поднимать и опускать руку, корчить рожи –  отражение повторит все и останется прежним. Чужим.

Узкое, очень юное лицо –  девочка-подросток или совсем молодая девушка. Тонкокостная фигура с небольшой, едва наметившейся грудью. Светлая матовая кожа без следа загара. Темно-каштановые слегка вьющиеся волосы по пояс. Яркие на их фоне глаза, серовато-зеленые, травянистые –  такого оттенка бывает трава в конце лета, когда ее цвет уже не слепяще-жизнерадостный, а спокойный, чуть выгоревший. Симпатичная девочка, но это не главное. А главное…

– Мы близнецы, –  медленно сказала она, оборачиваясь к подруге по несчастью. Почему-то именно эта информация добила Зинаиду окончательно. Изменить внешность –  это бывает, в конце концов, ну –  мало ли какие технологии на свете есть. Пластические операции и все прочее. Но вот стать не только юной девочкой, но и сестрой-близняшкой своей пожилой соседки –  это оказалось действительно чересчур.

Всех отличий между ними –  широкие металлические браслеты на руках у бабки Зинки. У Зинаиды таких не было.

– Шо? –  предсказуемо хлопнула глазами бабка Зинка. Кстати, похоже, все же надо называть ее как-то иначе теперь. Ммм… Детка Зинка? Зинаида хихикнула, а затем не выдержала –  и расхохоталась. Со всхлипами, стонами, так, что из глаз брызнули слезы, а сама она сползла наконец на пол. Она хохотала, сгибаясь пополам, закатываясь и откидывая голову назад, ловила ртом воздух и чувствовала, как по щекам катятся слезы. И даже не удивилась, когда в какой-то момент оказалось, что ее голова лежит на коленях ее… сестры. Теперь, видимо, так. Бабка Зинка сидела теперь на полу рядом с ней, обняв ее одной рукой, и гладила другой по волосам.

– И поплачь, девонька, оно правильно… –  приговаривала она.

Это что же… это у нее истерика? Полноценная истерика. У нее, Зинаиды Алексеевны Летовой, которая никогда не повышала голос даже на самых оголтелых семиклассников, которую в школе считали настоящей снежной королевой, лишенной каких-либо чувств, а бывший муж как-то в сердцах обозвал “ледышкой”. Которая ревела навзрыд, размазывая по щекам слезы, только наедине с собой, только тогда, когда… впрочем, об этом сейчас вспоминать точно не время. Кажется, и на старуху бывает проруха. Хотя кто это здесь старуха теперь?

В последний раз хихикнув над этой мыслью и тут же всхлипнув, Зинаида решительно подняла голову и, опираясь на руку, села рядом с бабкой Зинкой.

– Хорошо. Мы там, где мы есть, и на данный момент изменить что-либо не можем. Поэтому стоит ли что-то менять –  вопрос пока все равно неактуальный, –  ей всегда помогало, чтобы прийти в себя в любой ситуации –  вот так рассудительно разложить по полочкам всю имеющуюся информацию, все проанализировать и сделать выводы с математической точностью. Всегда и все можно проанализировать. Даже собственную истерику. –  Итак… для начала: баб Зин, мы теперь ровесницы и даже, кажется, сестры. Вы не возражаете, если я буду обращаться к вам на “ты”? Так будет лучше, чтобы вызывать меньше вопросов у окружающих.

То, что окружающим плевать, как они называют друг друга, поскольку никто вокруг не понимает по-русски, она пока решила игнорировать. Этот пункт на повестке дня не первый. Впрочем, бабка Зинка об этом и вовсе, похоже, не задумывалась.

– Та хоть горшком назови. Тока в печь не ставь, –  она пожала плечами. –  Ты мне вот шо скажи: это шо это меня, замолодил хто-то? Операция такая или шо?

– Ох… это вряд ли… то есть вряд ли специально кто-то… “молодил”. Мы… мы, кажется, попаданки.

– Хто?

– Это… это из книг, то есть в книгах их так называют…

Как объяснить истовой христианке 80 с гаком лет, кто такие попаданцы из фэнтези? Собственно, Зинаида и сама не была фанаткой этого  жанра. Но несколько книг с яркими обложками –  уже после приезда в станицу –  признаться, прочла, хоть и не стала бы никому в этом признаваться. Или даже не несколько… неожиданно затянуло. Для себя, привычно анализируя все происходящее, в том числе собственные желания, она сделала простой вывод: мы часто ищем в книгах и кино того, чего не хватает нам в жизни. Кому-то –  романтики, любви и сильных чувств, кому-то –  приключений, кому-то –  собственной значимости, а кому-то –  просто полноты жизни. Или еще проще –  счастья. Диво ли, как популярны книги, где есть чудеса, любовь и обязательный хэппи-энд? И диво ли, что ей, сознательно раскрасившей свою жизнь в понятный и простой серый цвет, так хотелось хоть на несколько часов побыть кем-то другим –  живущим среди ярких красок?

Лекция о теории переселения душ и о параллельных мирах была заведомо провальной идеей. Уже на второй фразе слушательница задала свой коронный вопрос “Шо?”. Вздохнув, Зинаида решила быть проще. Представим, что нас неожиданно поставили на замену в младших классах.

– Баб Зин… а что ты последнее помнишь… ну, когда ты ко мне зашла?

Та нахмурилась, задумалась на секунду и перекрестилась. А потом еще раз.

– Так это… мертвая ты лежала. На полу, значить. Я ж думала, сморило от жары, подошла, а ты и не дышишь. Ну я кинулась скорую вызывать, мужиков звать, а… а потом сердце закололо, так годы жеж, оно часто у меня, да так сильно… а потом все. Глаза открываю –  корова эта жопой-то кровать толкнула, а напротив ты глазьями лупаешь.

Зинаида прикрыла глаза. Все-таки –  током. Насмерть, значит.