Белинский писал: «Вы предаёте его анафеме не за пороки, – в вас их больше, и в вас они чернее и позорнее, – но за ту смелую свободу, за ту желчную откровенность, с которой он говорит о них… В этом человеке есть сила духа и могущество воли, которых в вас нет, в самых пороках его проблескивает что-то великое…. Ему другое назначение, другой путь, чем вам. Его страсти – бури, очищающие сферу духа; его заблуждения, как ни страшны они, острые болезни в молодом теле, укрепляющие его на долгую и здоровую жизнь…»