Глава 4

– Невозможно! Вы же говорили, что в тайнике был только альбом. – Волнение Даниэля чувствовалось даже по телефону.

– Я нашла второе дно. Там цифровой замок. Кажется, он охраняет что-то ценное. – Я специально погромче пощелкала замком для чемодана.

Чик-чик-щелк. Чик-чик-щелк.

– Ничего себе! Не могли бы вы как-то выковырять его оттуда? Это коробка? Сейф?

Клюнул! Правильно, Даниэль, начинай мечтать о наживе, как я о неделе моды.

– Я пыталась, но он намертво связан с полом. Эх. – Я закряхтела, словно мне было безумно тяжело.

Не знаю, как у меня с актерскими навыками, но, кажется, вполне неплохо.

– Я скажу несколько комбинаций! Да, именно так. Попробуйте. Если не подойдет, я подумаю еще. Это должны быть даты рождений, их не так много. Сколько, говорите, там цифр?

Судя по звуку из трубки, у мужчины все стало валиться с рук. Кажется, он даже споткнулся.

– Вынуждена отказаться. Я не могу взять на себя такую ответственность. Потом скажете, что я что-то украла или пропала фамильная драгоценность. Нет-нет-нет. Приезжайте и взгляните на все сами.

Дальше наступила минутная тишина, полная душевных метаний.

Ну же, давай, соглашайся!

– Хорошо, – наконец выпалил он. – Приеду через пару часов.

Я повесила трубку и довольно оглядела дом.

– Веду я твоего хозяина. Веду.

И выполнила обещание! Через час наследник нерешительно открыл калитку, зашуршал щебенкой садовой дорожки.

Входная дверь дружелюбно открылась сама собой, и я метнулась к ней, делая вид, что это я горю от нетерпения видеть Даниэля, а не дом.

Кстати, с таинственной собственностью мы вполне мирно сосуществовали до прихода хозяина. Я убедила себя, что дом не хочет причинить мне зла. Главным волшебным пинком, отбивающим чувство самосохранения, была поездка на неделю моды. Ради нее, казалось, я могла даже поболтать с домовым и выпить чай на брудершафт с русалкой. Потом похожу к психологу, он убедит меня во вреде переработок, стресса и важности восьмичасового сна.

– Где оно? – Даниэль перенес ногу через порог, и ручка входной двери вырвалась из моих рук.

Со всего размаху дверь врезалась мужчине прямо в лоб так, что тот отлетел на пару шагов назад.

– Вы что делаете? – Даниэль тер лоб, под кожей наливалась большая шишка.

– Простите! Сквозняк.

Ну а что еще сказать?

Хозяин дома заскрипел зубами, гневно взглянул на меня и зашел в дом.

– Где сейф? – Он оглядывал пол с гримасой презрения и страха.

– Сейф? А-а-а, этот маленький тайник! Он там, в холле.

Путь шел мимо туалетной двери, и не успела я рта раскрыть, как та открылась и придала Даниэлю ускорение так, что он пропахал пол носом.

– Вы! – Хозяин обернулся, увидел, что я до сих пор у входной двери и смотрю на него круглыми глазами.

Взгляд мужчины забегал по дому. Я буквально чувствовала, как он приходит в ужас, понимая, что я не имею к пинкам никакого отношения.

Не зря он боялся этого дома. Почему же коттедж так ждал своего хозяина и устроил ему такую взбучку?

– Где тайник? – Переполошенный, Даниэль чуть ли не пополз в холл.

Паркетина приподнялась и прищемила ему пальцы.

Кажется, на этом все мужество хозяина дома закончилось. Весы с чашами жадности и страха перевесили в пользу последнего. Даниэль вскочил и, спотыкаясь, понесся на выход.

Входная дверь за мной щелкнула замком так, что и у меня душа ушла в пятки.

– Неделя моды, неделя моды, неделя моды, – начала я шептать, закрыв глаза.

– Что стоишь? Открой дверь! – крикнул Даниэль, и я приоткрыла один глаз.

Окно открылось резким порывом ветра, который принес с собой ворох разорванных листов. Они смерчем закружили вокруг хозяина дома. Мужчина стал махать руками, словно рядом с ним вились осы, а не белые листочки.

Неожиданно кусочки застыли в воздухе, а потом опустились вниз. Стали двигаться по полу, собираясь в один большой прямоугольный лист.

Я подобралась поближе, чтобы посмотреть, что там написано.

– «Мое последнее волеизъявление», – прочитала вслух и тут же получила полный возмущения взгляд.

– Это неправда!

– Что неправда?

– Это незаконно!

– Что незаконно?

Я наклонилась ниже, чтобы прочитать строки дальше, но Даниэль попытался схватить лист. Бумага сдаваться не желала – тут же увернулась от рук мужчины.

Лист взметнулся вверх, сложился в трубочку, отвесил пощечину Даниэлю и прыгнул ко мне в руки.

Мужчина покрылся красными пятнами.

– У меня законное завещание, а это просто лепет сошедшей с ума старушки! – крикнул он, но не посмел вырывать у меня бумагу.

Я пробежалась взглядом по строчкам и уточнила:

– А кто такая Анна Гарнос?

– Это мошенница! Она вилась вокруг матери последние годы специально, чтобы старушка отписала на нее дом.

– А-а-а, вот оно как, – протянула я, еще раз прочитала строчки, где говорилось, что прошлая хозяйка дома считает сына непочтительным и лишает его прав наследования, а все свое состояние передает Анне Гарнос, девушке, которая помогала ей на протяжении последних десяти лет.

– Даниэль, а сколько раз вы видели свою мать за последние десять лет?

Мужчина словно встал на дыбы. Глаза выпучил, дышал шумно и глубоко.

– Я работал! А эта Анна жила за мамин счет, еще и дом хочет оттяпать? Не так-то просто. Завещание на меня! Эта бумажка не имеет силы!

Кажется, я начинала кое-что понимать.

– А где сейчас эта Анна?

Мой вопрос вызвал жутко подозрительную реакцию.

– Зачем это вам?

– Я продаю ваш дом. Я уже проверяла законность ваших документов, они действительно имеют силу. Но что, если Анна будет заявляться сюда во время показов и срывать сделку? – Я напустила на себя как можно больше безразличия и притворилась бездушной.

– Не придет. Я ей сразу сказал, что она никто. Она не возражала.

На словах Даниэля «она никто» дом словно взбесился. Заскрипел пол, взвыл ветер и захлопнул окно с такой силой, что мы вздрогнули.

Кажется, я поняла. Дом не хотел, чтобы Даниэль был его хозяином и получил выгоду. Дом хотел вернуть Анну. Хотя почему дом? Может, это дух хозяйки? Поэтому она показывала мне семейные фото, намекая, что это чисто семейное дело? А что в том альбоме? Там была Анна?

Даниэль стал дергать ручку входной двери так, что мне казалось – вырвет ее. Дом стоял намертво. Тогда хозяин дома решил выйти через окно, но оно тоже крепко держало оборону.

– Я тебя разобью! – выпалил собственник и забегал по дому: – Где что-нибудь тяжелое? Ну же, Мари, не стойте! Помогите мне! Вам не страшно?

Может, это странно, но, когда я узнала об Анне, перестала бояться. Мне стало противно даже находиться рядом с Даниэлем. Сын, который не навещал мать десятилетие, не собирался отказываться от наследства.

– Скажите, возможно, был договор об опеке взамен собственности?

– Пусть она им подотрется! У меня завещание! – Даниэль, казалось, сатанеет на глазах.

Ага, значит, договор был. Тогда любая сделка может быть признана незаконной, если Анна заявится с договором в суд.

Я крепко сжала последнее волеизъявление прежней владелицы дома и легко открыла входную дверь. Надо найти эту Анну Гарнос.

Дверь за мной закрылась. Свет в доме стал то включаться, то выключаться. Даниэль завыл.

Я завела машину и еще раз оглянулась на дом. Почему-то я была уверена, что дом не причинит мужчине серьезного вреда, а лишь проучит.

Двигатель чихнул, но завелся. Я включила погромче музыку, чтобы не слышать завываний Даниэля. Странно, но уезжала я с легким сердцем, чувствуя, что все делаю правильно.

Правда, уехала я недалеко. Стоило повернуть за угол, как мне наперерез бросилась собака. Огромный пес породы водолаз перекрыл путь, важно усевшись прямо посередине дороги.

Я нажала на гудок, но собака даже не шевельнулась. Весь ее вид был самим воплощением безразличия.

За повторный сигнал я не удостоилась даже взгляда – водолаз отвернулся, высунул язык и задышал через рот.

Тогда я осторожно тронулась с места, чтобы испугать собаку движением автомобиля. Однако пес имел стальные нервы и непоколебимую уверенность в себе. Сидел себе спокойно, словно тибетский монах во время медитации. Этакая черная пушистая махина, которую не объехать.

Помнится, эта порода – спасатель. Добрая, не должна наброситься. Может, мне выйти?

И только я открыла дверь машины, послышался звук торопливых шагов. Замаячила женская фигура.

– Пушок, вот ты где! Что стоишь на дороге? Не мешай людям! – подошла к псу женщина лет сорока, кивнула мне и взяла его за ошейник.

Однако пес имел другие планы. Он вдруг рванул с места в мою сторону, оттеснил меня от дверцы машины и залез прямо в салон.

– Ох! – ахнула хозяйка пса. – Я сейчас же его вытащу! Простите!

А пес уже и сам выпрыгнул, держа в зубах последнее волеизъявление из таинственного дома.

– О нет! У него очень важный документ в пасти!

Если порвет – еще ничего. Но что, если съест половину? Обслюнявит так, что текст расплывется? Вряд ли его дом восстановит после такого зверского обращения!

Но хозяйка оказалась расторопной. Чуть не оседлав пса и зажав его ногами, она сделала так, что тот разжал пасть, и спасла драгоценную бумагу.

– Откуда это у вас? – вдруг осип ее голос. – Это же…

– Это же что? – Я замерла в надежде.

– Его же разорвали.

Мое озарение было подобно вспышке молнии в ночном небе.

– А вы, случайно, не Анна?

– Да. – Женщина подняла на меня растерянный взгляд. – А вы?

– Меня зовут Мари, и я как раз собиралась искать вас.

Анна еще раз посмотрела на бумагу в своих руках и кивнула.

– Может, зайдете? Я живу тут недалеко. Не на дороге же разговаривать.

Домик Анны было трудно назвать пригодным для житья. Крошечный, с прохудившейся крышей, он был обставлен старой мебелью по самый потолок. Самое странное, некоторые предметы интерьера выделялись изысканностью и буквально кричали о высокой стоимости.

– Эти вещи подарила Грейс. Она всегда просила называть ее по имени.

– Хозяйка плохого дома?

Я знала, что местные называют его именно так.

– Хороший это дом.

Я взяла в руки вазу из тонкого фарфора.

– Вы могли бы продать ее и починить крышу.

– Эту вазу Грейс подарил ее муж после экспедиции в Китай. Она эпохи Тан, настоящая драгоценность. Грейс очень дорожила ей.

Я посмотрела на портрет, резной багет которого контрастировал с облупившейся стеной.

– Кажется, эта работа тоже стоит немалых денег.

– Да, это принадлежит кисти известного художника, вы правы. Я не разбираюсь в них, но Грейс говорила, что за нее можно выручить домик у моря.

– Даже так?

Я про себя присвистнула.

Анна же все это не украла? Если бы было так, то она бы продала все.

Словно прочитав мои мысли, Анна сказала:

– Я приняла их в подарок только потому, что Грейс не хотела, чтобы ее неблагодарный сын получил хоть цент. В последние годы она была так слаба, что с трудом передвигалась. Она просила меня вызвать нотариуса домой, но я ухаживала за ней не из-за денег. Знаете, Грейс великолепный рассказчик. В прошлом они с мужем побывали в разных уголках мира в археологических экспедициях. Она столько всего знала! Я всегда с удовольствием проводила с ней время. Когда она написала это завещание, я не хотела настаивать, но пообещала Грейс попробовать. И я попробовала. Даниэль порвал эту бумагу, угрожал.