Глава 5

Мурашки по коже от воспоминаний. Сразу все валится из рук.

А ведь мне еще всю ночь здесь приводить все в порядок!

Голоса бывшей хозяйки тела я больше не слышу, картинки воспоминаний она тоже зажала. А у меня же море вопросов еще: что с мужем? Как складывались отношения в браке? Чем шантажировал Руфус?

В истории еще столько белых пятен!

Однако урчащий желудок подсказывает: деньги на еду нужны прямо сейчас. А у меня одна проблема по этому поводу – я совершенно не знаю местной денежной системы, средней цены чайных напитков и множества мелочей.

Конечно же, касса чайной оказывается пуста. Чем давать сдачу – непонятно. Какую ставить цену – неясно.

Не знаю ни нынешней стоимости закупки чая, чтобы не прогадать с ценой, ни сколько стоит чай у конкурентов.

Разве что в таверне «Горный рай» обратила внимание, что чайники их отвратительного чая стоят по пятьсот горнов.

Горн – местная валюта. И это все, что я понимаю.

В поисках хоть какой-то информации лезу в жилую часть дома, в ящики с документами, что стоят в углу. Натыкаюсь на бухгалтерские книги и благодарю небеса, что Алисия в этом оказалась хороша. Здесь все записи о закупках, продажах и товарообороте.

Правда, все это пятилетней давности, и я очень рискую, если буду ориентироваться только на них. Поэтому беру в расчет стоимость чайника черного чая в чайной пять лет назад и выписываю себе – триста горнов. Сейчас в таверне «Горный рай» отвратительный стоит пятьсот. Закупка чая точно за это время подорожала, поэтому я не могу оставить прежнюю цену.

Тогда, может, четыреста? Да. Пока что увеличу все цены на одну треть.

Пока выписываю для себя цены и сорта чая, чтобы быстро сориентировать клиента и сделать чайную карту, слышу, как таверна гудит весельем.

Кому-то сегодня там очень хорошо! А вот завтра будет о-о-очень плохо.

Пока Рикки спит, я хожу к горному источнику за водой и наполняю несколько чанов, которые используются в чайной как огромные самовары на магических искрах. У них тоже металлические стенки, носики, вот только верх частично прозрачный.

«Чтобы было видно разные стадии кипения», – подсказывает голос в голове.

Алисия начинает в картинках показывать, куда заливать, как зажечь искры и какие стадии кипения есть.

«Крабий глаз», «рыбий глаз», «жемчужные нити», «шум ветра в соснах» и «бурные валы», до которой нельзя доводить. Все эти стадии – по нарастающей. И я с удивлением экспериментирую, следя за поведением воды.

Вот это да. Сто раз варила макароны в кастрюле, видела эти пузыри в начале закипания, но не думала, что они могут по-особенному называться и по ним можно понимать, какая температура сейчас у воды.

И не знала, что когда вовсю бурлит – это уже мертвая вода, которой чай заваривать нельзя. Так говорит Алисия.

Удивительно, но мне очень интересно все это постигать – незнакомую сторону чая, мастерство его заваривания. А еще мне очень понравилась магия в чашке, и я хочу еще раз повторить ее.

«Работает только с человеком», – говорит Алисия.

– Так я и хочу. Я же человек. Пусть чашка покажет мой мир.

«Для этого нужна чайная церемония. Только тогда раскрываются внутренние миры людей», – тихо поясняет прежняя хозяйка тела.

И я замолкаю. Понимаю. В этом есть что-то сокровенное, интимное, атмосферное.

Наверное, так правильно. Магия не для всех, не для любого момента. Для нее нужен определенный настрой и мастера, и гостей.

Я завариваю себе один из черных чаев с васильком, лепестками подсолнечника, цукатами ананаса и земляникой. Пробую и наслаждаюсь вкусом, который раскрывается во рту.

Такое ощущение, что тут и чай необычный, магический. Или мне просто так кажется?

После небольшого чаепития рассматриваю мешки на чайном складе. С удивлением обнаруживаю множество отдельных ингредиентов в упакованных пакетах. Их явно еще никто не открывал.

Так я обнаруживаю бутоны роз, сушеные кубики имбиря и ягоды, мяту и многое другое.

Когда солнце встает, я умываюсь, нахожу совсем новенькую щетку и радуюсь, как маленькая. Все-таки такие мелочи создают ощущение комфорта. И пусть щетка тут допотопная, я рада и ей. Еще нужно для Рикки раздобыть.

Я привожу себя в порядок, меняю платье на более праздничный вариант: изумрудное, с кружевом, но не вычурное. Заплетаю волосы во французскую косу, а потом иду в зал встречать рассвет. Он особо красив в восточное окно, которое выходит на горы. Оранжевый диск встает ровно между двумя самыми высокими вершинами, освещая горную деревушку.

И я вся словно заряжаюсь энергией солнца. Я очень многого жду от этого дня. Возлагаю большие надежды.

Открываю ворота чайной. Осматриваю крутой подход и тяжело вздыхаю.

Да уж! К нам подняться нелегко. Надо будет обязательно с этим что-то сделать, но пока… пока нет ни сил, ни времени, ни финансов, чтобы исправить это чужими руками. Я могу только украсить дорогу к нам цветами.

Обратила внимание, что по пути к горному источнику цветы растут так плотно друг к другу, что им тесно. Можно пересадить несколько кустиков сюда. Может, приживутся?

Пока что вид чайной немного жалкий. Утро уже в самом разгаре, но никто не спешит к нам. Ни одного человека.

Рикки просыпается, выбегает ко мне:

– Госпожа, почему вы меня не разбудили? Жуть сколько времени! Солнце-то высоко.

Мальчик обегает меня по кругу в нетерпении, его глаза горят.

– Госпожа, сколько я пропустил гостей?

Я с печальной улыбкой взъерошиваю его волосы:

– Пока ни одного.

Рикки тут же весь поникает. Худые плечики опускаются, он всхлипывает носом.

Мы стоим на дороге в чайную между отелем «Отдохнули» и таверной «Горный рай». Из последней в открытое окно доносятся стоны:

– Убей меня. Голова раскалывается.

– И меня. Все бы отдал, чтобы полегче стало.

И тут меня осеняет.

У меня есть то, что снимает похмелье. Это кудин – чаеподобный напиток!

Остается только каким-то образом продать это страдающим.

– Рикки, за мной!

Мы возвращаемся в чайную. Где-то на заднем дворе я видела лавку на колесиках. Она напоминает короб на четырех колесах с навесом, внутри полки, сверху поверхность, похожая на стол. Даже вывеска сохранилась: «Чайная».

Я уже видела эту лавочку в воспоминаниях Алисии.

– Принеси, пожалуйста, метлу! – прошу я Рикки, а сама выдираю тележку из объятий сорняков.

Мальчуган быстрый как ветер – в мгновение ока приносит мне необходимое, да и для себя веник прихватить не забывает. Вместе мы приводим лавочку на колесиках в чистый вид.

– Такая старенькая… – Рикки морщится. – Ее бы покрасить.

– Знаешь, Рикки, есть такое понятие, как минимально жизнеспособный продукт.

– Это как? – хлопает он глазами.

– Вот смотри: мы лавочку использовать можем?

– Можем. Но она не очень красивая.

– Это уже второй вопрос. Представь, что мы закупили краску, сделали красивую вывеску, но… никто не покупает. И тогда наши затраты были бесполезны. А так мы можем без вложений узнать, берут ли с тележки напитки, и после уже вложиться, чтобы получить еще больше денег с красивым внешним видом. Понимаешь?

Рикки чешет затылок и неуверенно кивает.

Я же бегу заваривать кудин. Беру пять чашек, кидаю в каждую по листу дерева «падуб широколистный», свернутого скруткой «гвоздь», и заливаю водой в стадии «шум ветра в соснах» – это когда пузырьки беспорядочно поднимаются со дна, но сама вода еще не бурлит горной рекой.

И тут же напиток приобретает яркий изумрудный цвет, а по воздуху разносится насыщенный аромат свежескошенной травы.

Я беру большой поднос, ставлю все пять чашек и осторожно выхожу во двор. На прилавке тележки есть высокие края, которые позволяют не переживать, что с поверхности что-то скатится.

Однако писец подкрадывается незаметно с другой стороны: резкая дорога вниз к таверне не способствует сохранности чая в кружках.

– Я возьму поднос в руки! – вызывается Рикки, видя, как я пытаюсь медленно спускать тележку с напитками вниз.

– Только не обожгись! – прошу я.

Вот так, работая в команде, мы достигаем цели – улицы перед отелем и таверной.

Я поправляю сбившееся платье, провожу рукой по волосам, а потом расправляю плечи, чтобы громко, на всю улицу, прокричать:

– Дегустация уникального антипохмельного напитка! Всего пять порций. Не упустите возможность почувствовать себя лучше прямо сейчас.

Мимо проезжает телега, извозчик жадно смотрит на мои формы, а не на напиток.

– Вот смотри, Рикки. Извозчик – не наш клиент.

– Почему?

– Мы какой напиток продвигать собираемся?

– Кудин.

– Вот. А он что делает?

– Снимает похмелье.

– Вот. А извозчик трезв. Так что он не наш клиент, – говорю я, а потом во всю глотку кричу: – Напиток, который снимает головную боль, температуру, ломоту в теле. Устраняет интоксикацию организма.

– Инто… что? – переспрашивает Рикки тихо.

– Отравление. Ведь алкоголь – это отрава, Рикки. Зло.

– А-а-а.

Мимо проходят жители деревушки: молодая женщина с ребенком, старик и мужчина в возрасте. Все скользят по мне взглядом, кивают, а я здороваюсь в ответ. Однако они все идут мимо.

– Всего пять чашек! Бесплатная дегустация оживляющего напитка. Ваших предков не воскресит, но вас после веселой ночки – вполне! – кричу я.

И тут слышу позади:

– Слышь, девчонка!

Оборачиваюсь. Из окна выглядывает такая кислая морда, что хочется закрыть ставни, чтобы не видеть.

Однако клиент! А это значит, что нос воротить нельзя.

– Что там у тебя? – хриплым голосом спрашивает он, морщась.

Видно, как ему нехорошо.

– Кудин – напиток, убирающий похмелье. Через двадцать минут вы почувствуете себя намного лучше. Хотите попробовать?

Из окна протягивается волосатая рука:

– Давай свою бурду сюда.

Я поднимаю одну кружку, несу к первому дегустатору и громко предупреждаю:

– Напиток горький, но чем вам горче пить, тем сильнее будет эффект. Все зависит от индивидуальных особенностей организма.

Мужчина хмурится.

– Горько? Да меня вывернет.

– А вы держитесь. Это стоит того. Что лучше – выпить залпом горькую или страдать целый день?

Мужчина мрачнеет. Думает.

– Ладно, – протягивает руку.

Я ставлю в нее чашку. Чай уже подостыл до состояния, когда как раз комфортно пить.

Позади мужчины вижу в окошке любопытные лица. Из таверны выходит Марио, замирает на крыльце и смотрит за нами.

Гость таверны делает первый глоток и морщится так, словно тухлую банановую кожуру съел.