Поднялась в номер. Из маленького радиоприемника на стене слышалась знакомая песня и Надя легко поддалась лирическому настрою, который она навевала. Чудный голос Анны Герман пел о белой черемухе и трелях соловья, вселял надежду на приход новой весны и счастливой любви……

Надино сердце сейчас было свободно, и она ценила это временное затишье в чувствах: можно спокойно радоваться жизни, ощущая себя гордой и свободной птицей. Но, как всякая истинная женщина, она снова была готова безоглядно, как в омут с головой, броситься в любовь… если, конечно, таковая случится.

«Что-то я растрогалась… как-то некстати! Некогда мне о такой ерунде думать», – решила Надежда и отправилась на первый этаж, где в холле ее ждали друзья.

– Ну что? – спросила она.

– А ничего, – ответил друг Серега. – Тишина…

– Тогда давайте пойдем уже предпримем что-нибудь! – решительно заявила Надя. – Что обычно делают… в подобных случаях?

– Надо идти в отдел охраны, там скажут… этсамое… куда обратиться, – неуверенно предложил Владимир Иванович.

Начальник охраны – высокий, суровый на вид мужчина лет пятидесяти – объяснил, что для начала нужно посмотреть записи с камер видеонаблюдения.

– Может быть, ваша потеря сидит у кого-нибудь в номере, а вы с ума сходите, – сказал он, но Надежду возмущали такие предположения. Она была более высокого мнения о своей лучшей студентке.

Друзей-партийцев усадили перед небольшим устройством, на экране которого отображалось видео.

Просмотрели несколько записей за утреннее время, Ирины не увидели.

– Давайте просмотрим записи с вечера. С того момента, как вы зашли в номер, – и он включил просмотр записи с камеры шестнадцатого этажа.

Вот друзья-партийцы вернулись с прогулки, Надежда с Ириной зашли в номер. Какой-то мужчина прошел по коридору и скрылся за дверью. Очень полная женщина в длинном халате подошла к столику дежурной по этажу, налила чашку кофе или чая и вернулась к себе.

Вдруг на голубовато-сером экране появилась тоненькая фигурка девушки. Она выскользнула из номера и исчезла в лифтовом холле…

– Ирина! – воскликнула Надежда.

– Час пятнадцать минут, – комментировал запись начальник охраны, – теперь посмотрим, на каком этаже она выйдет.

Надя не ожидала такого поворота событий…

Одна из камер видеонаблюдения, установленных на первом этаже, зафиксировала Ирину, когда она заходила в боулинг-клуб в обществе незнакомого смуглого мужчины лет тридцати пяти – тридцати восьми. Надежда похолодела. Ей казалось, что ноги не послушаются, если она вдруг захочет подняться. Сердце громко стучало, что не мешало мыслям метаться, перебирая версии случившегося – одну страшнее другой.

Онемев, Надя смотрела запись, ожидая, когда Ирина выйдет из боулинг-клуба. Возмущению ее не было предела. Эта девчонка, впервые вырвавшись из дома, захотела приключений! Где вот она теперь? Хорошо, если за нее выкуп попросят – Надежда могла бы отдать деньги, которые получила за принятые подписи, и аванс – за следующую партию. Она ругала себя за то, что не все подписи прошли, иначе заплатили бы больше! Кто знает, какую сумму потребуют за Ирину… Ей и в голову не могло прийти, что девушка осознанно способна доставить ей такое беспокойство. Что-то, наверняка, случилось!

«Да разве такие деньги стоят того, чтобы из-за них похищать человека? Это же мелочь, – Надежда постаралась прогнать от себя страшные мысли. Но не могла перестать думать, – а, впрочем, откуда похитителям знать, сколько нам платят за подписи? Может быть, кто-то считает, будто у нас в распоряжении… какие-нибудь… золотые горы! Но тогда почему еще никто не позвонил?» – продолжала размышлять она.

Начальник охраны увеличил скорость просмотра записи… Вот на экране вновь появилась Ирина в сопровождении черноволосого незнакомца. Они покинули боулинг-клуб в два часа двадцать минут.

Далее парочка вошла в небольшое кафе на первом этаже. Было хорошо видно, как эти двое сидят за столиком, мило беседуют, пьют красное вино. В общем, приятно проводят время.

– Надя, а ты ей больше глотка не позволяла! Девочка отдыхает, а ты нервничаешь, – Герман Юрьевич попытался успокоить Надежду, но она не хотела верить его словам.

– Гера, она серьезная девчонка, даже если сидит в кафе… и даже пусть выпила с кем-то вина – это ничего не значит. Глупая просто еще… Вот где она сейчас?

– Да может быть, и сейчас с ним, – предположил Серега, – что ты, Надь, наивная такая? И нечего нервничать! Успокойся. Подумаешь, развлекается твоя Ирочка! Еще вздумаешь выговор ей за это объявлять! Не будь ханжой, Надюха!

«Ушла ночью с каким-то… проходимцем… ухаживания его принимает, как будто так и надо. Вино пьет… а может быть… Ой, только бы вернулась!» – думала Надежда, которой было сейчас не только страшно за Ирину, но и стыдно за нее.

Видя, как Надя вздрагивает при каждом появлении своей подопечной на экране, как пытается сдержать крик ужаса в ожидании чего-то страшного и непоправимого, друзья-партийцы пытались успокоить ее. Принесли из аптечного киоска флакончик валерьянки, налили из графина воды.

На записи с одной из камер показалась Ирина с незнакомцем, выходящие из гостиницы. Надежда издала полувздох-полустон.

– Надюша, ну что, что ты так волнуешься?! – Владимир Иванович придвинул к женщине стакан минералки. – Ну, заскучала среди нас эта свиристелка, этсамое, малолетняя! Повеселиться решила. Так что же теперь тебе – в петлю лезть? Побледнела вон как! Ничего же страшного не случилось, Надя!

Запись с камеры, установленной снаружи, у входа, немо свидетельствовала о десятиминутной беседе Ирины и черноволосого мужчины у центрального входа в гостиницу. Оба с видимым удовольствием курили тонкие сигареты, играя кольцами дыма. Им, похоже, было легко и весело.

– Она еще и курит! – с ужасом воскликнула Надежда.

– Ой, ну все, Надюха! Твоя педагогическая доктрина потерпела фиаско! Жить дальше не имеет смысла, – сострил Серега.

– Сережка, хватит шутить! Дела-то, похоже, серьезные, – одернула его Наталья.

– Действительно, – согласилась Надежда.

– Да они сейчас почти все курят, Надюха! Особенно когда выпьют! Ну что ты как школьница, честное слово! Вот увидишь, погуляет и придет Ирина твоя. Она, заметь, не только курит, она вино пьет и ночью со взрослым мужчиной время проводит. Мы, правда, не уверены – как именно, – Серега отошел от нервного напряжения и был в своем репертуаре, – для современной молодежи это почти нормально.

– Зачем же сразу предполагать всякую гадость? Что нормально, а что ненормально – это от воспитания зависит, и Ирочка совсем не такая, – обиделась за свою подопечную Надежда.

– Да откуда ты знаешь, какая она? Ты же ее только за партой видишь! – заметил Сергей. – У них же в этом возрасте гормоны играют, Надюха!

– Гормоны пусть дома играют, рядом с мамой… А вообще – неважно, как она проводит время! Лишь бы жива была и здорова! – заключила Надя, будто именно от ее слов все зависело. – Только бы привезти ее обратно домой!

– Надя, вот именно! Главное, чтобы жива и здорова, – заключил Герман, – а как она время проводит – это никого не касается. Ты стараешься ее опекать, а ей это, как выясняется, совсем не нужно! Она вовсе не ребенок, каким ты ее до сих пор считаешь.

– Пусть только появится! Я ей устрою! Соплюшка этакая! Вместо приятных прогулок по городу… мы должны нервничать тут из-за нее! И еще неизвестно, чем все закончится! – в бессилии воскликнула Надежда, едва сдерживая слезы.

– Все будет нормально. Надя, пусть Иринка со мной летит, а то ты замучаешь ее воспитательными беседами, – предложил Стас, который должен был лететь домой другим рейсом, на полтора часа позже, чем остальные земляки-партийцы. Возможно, он сказал это, стремясь отвлечь Надежду от мрачных мыслей. – И ты… это… ничего в колледже о ее приключении не рассказывай! А то выложишь там все… с твоей принципиальностью!

– Да не скажу, конечно! Что же я ей – враг, что ли?.. Я ее сама прикончу! Пусть только появится!

– Надя, ты сразу с ней не говори. Когда успокоишься – побеседуешь с девочкой… ненавязчиво, – увещевал Герман. – И… потом… может, это стиль ее жизни?

Надежда не могла согласиться с тем, что ЭТО – стиль жизни ее подопечной. Она знала Ирочку совсем другой.

– Какой еще образ жизни? Откуда, Гера? Иринка – скромная деревенская девчонка, учится в колледже… в общежитии живет, – в очередной раз заступилась за свою студентку Надежда, – нет, я просто не могу поверить! Она такая обязательная всегда… Вот где она сейчас?! – это было уже похоже на истерику.

Наталья молча сидела рядом с Надеждой, и, похоже, вполне разделяла ее чувства.

Надя снова набрала номер телефона Ирины. «Телефон выключен или находится вне зоны действия сети», – раздалось в трубке.

– Чтобы я еще кого-то из этих малолеток взяла с собой! – продолжала стенать Надежда. – Свихнуться с ними можно!

– Это – запросто, – подтвердил психиатр Серега, – но тебе-то есть к кому обращаться, – сострил он. – Тебя-то уж мы в лучшем виде… вылечим…

Тем временем на мониторе показались объекты наблюдения – Ирина, входящая в гостиницу в сопровождении того же черноволосого мужчины. Перекур закончился, и парочка вернулась в кафе.

Наконец эти двое покинули здание, по всей видимости, совсем: Ирина закутала плечи в тонкий бледно-голубой палантин, с ней была ее маленькая сумочка на длинном ремешке. Мило поболтав у входа еще несколько минут, парочка вдруг села в подъехавшую иномарку цвета «мокрый асфальт». Машина тронулась и скрылась из вида. Таймер видеосъемки показывал четыре часа сорок две минуты.

Надежда ахнула и некоторое время сидела неподвижно.

– Ой, мама! – прошептала она, выходя из оцепенения и предполагая самые жуткие последствия такой неосмотрительности.

– Надя, ну, возможно, они, этсамое… поехали просто по Москве прокатиться! – предположил Владимир Иванович, – еще рано волноваться. Вот если она ко времени отъезда из гостиницы не вернется… а тем более – ко времени вылета…

– Мы собирались вещи в камере хранения оставить и погулять по Москве, а потом ехать в аэропорт, – полушепотом прошелестела Надежда.

До времени предполагаемого выезда из гостиницы оставалось около полутора часов.

– Давайте подождем еще часок, – предложил Владимир Иванович, – В любом случае она должна вернуться. Никуда она без вещей-то не денется… если что.

– И паспорт ее у меня, – ответила Надежда, – и билет на самолет…

Вся компания сидела в холле с вещами, ожидая отъезда в аэропорт и все еще надеясь увидеть Ирину. Но, увы, девушка так и не появилась.

Земляки-партийцы уехали – не было смысла задерживаться дольше, да и дома ждали дела. Надежда оставила свои и Иринкины вещи в камере хранения, авиабилеты сдала в кассу «Аэрофлота», расположенную на первом этаже гостиницы «Альфа».

Владимир Иванович тем временем пытался дозвониться своему давнему другу, с которым служил когда-то в десантных войсках. Юрий Петрович – так звали друга – в московской милиции занимал солидную должность и являлся весьма заметной личностью.

В состоянии полнейшей растерянности Надежда сидела в холле и смотрела на стеклянные двери-вертушки, находившиеся в непрестанном движении от постоянно прибывающих и убывающих посетителей гостиницы.

– Только бы с ней все было хорошо, – вслух подумала Надежда.

– Надюша, я дозвонился до Юры, – сообщил Владимир Иванович, – он обещал через час-полтора подъехать. А пока пойдем-ка перекусим. Заодно и успокоишься – на тебе лица нет!

– Я успокоюсь, только когда Иринка найдется!

– Надя, возьми себя в руки! Тебе, вероятно, придется некоторое время побыть в Москве, предпринять, этсамое… что-нибудь… Юра тебе посодействует. Если нужна наша помощь, то и мы с Германом останемся. Хотя, думаю, наше участие не имеет смысла – тебе будут помогать профессионалы. А сейчас пойдем-ка пообедаем! – настойчиво повторил он.

Обедали в ресторане на втором этаже. Есть Надежде совершенно не хотелось. Глотала солянку, не ощущая вкуса. На второе блюдо сил не хватило. Выпила апельсиновый сок, который показался ей чересчур кислым…