– Знаете, Соня, чтобы принять и полюбить свою профессию необходимо как минимум пять лет. Я тоже в свое время не хотела заниматься тем, чем занимаюсь. Только вот сейчас, по прошествии стольких лет, понимаю своего отца, который твердой рукой руководил моим будущим, не давая сделать опрометчивый шаг. Понимаю и говорю ему спасибо, поскольку безумно люблю свою работу.

– А вы кем работаете? – с интересом спросила я эту такую элегантную женщину.

– Да так, – отмахнулась женщина. – Моя деятельность связан с обороной.

– То есть вы военная? – восхищенно воскликнула я.

– А что, не похожа? – засмеялась Елизавета.

– Ну, вы такая…нарядная, элегантная, утонченная. Я бы сказала, что вы актриса какая-нибудь, а не солдат в военной форме.

– И военные могут быть такими – нарядными, утонченными, элегантными, – улыбнулась красавица.

– Не знаю, – пожала я плечами. – У нашей соседки, у бабушки в деревне, тоже дочка военная. Так она как гаркнет на своих мужиков, что даже мы с бабушкой переглядываемся испуганно, слыша это. Там же надо уметь вести себя так…там же мужиков сколько! А вы такая, – сказала я, изобразив на своем лице томное выражение лица и жестами показав, что Елизавета очень и очень хрупкое создание.

– А вы и правда актриса, – засмеялась Елизавета. – Я действительно такая.

– Ну вот, я же говорю.

– Но, чтобы управлять мужчинами, не обязательно на них гаркать, как ваша соседка. Порой другая тактика дает более желаемые результаты. Особенно среди военных.

– Это ж какая такая тактика? – заинтересовалась я.

– А та, которую вы применили, когда своего жениха, или кем он там вам приходится, успокаивали. По нему было видно, что он очень расстроенный, а вы его так раз – хитростью и лаской обвели вокруг своего пальчика и все, мужчина уже думает, как вам необходимо. Я видела в окно, – проговорила женщина.

– Да ладно, это не тактика была. Мне просто захотелось так себя с ним повести. Он очень хороший человек и его просто угораздило влюбиться в меня. Вот и попрощалась с ним так, чтобы и надежда у него не пропала, и самой можно было со спокойной душой уехать.

– Иными словами, вы, Соня, оставили его на запасном аэродроме на случай провала поступления. Я же говорю вам, что это тактика, – захохотала женщина своим красивым звонким смехом. – Умно. Такая молодая, а уже такая хитрая!

– И никакой он не запасной аэродром, – нахмурила я брови.

– Да не обижайтесь вы так. Вы правильно поступили. Просто вы еще молодая и сами не замечаете, что у вас в крови это умение подстилать соломку на всякий случай. Обрывать хорошие, или перспективные, отношения довольно-таки глупо. Чем черт не шутит, а вдруг этот мужчина – лучшее, что будет в вашей жизни?!

– Может, не может, я не об этом сейчас думаю, – ответила я и мечтательно уставилась в окно.

– Да, извините. А давайте, Соня, вы в гости ко мне зайдете в Москве, когда время свободное будет?! – сказала Елизавета и набросав на листке бумаги адрес и телефон протянула мне.

– В гости? – удивилась я. – Ну, если вы приглашаете, то почему не зайти. Только после того, как поступлю…ну или провалюсь, – усмехнулась я.

–Мне почему-то кажется, что вы поступите, – сказала Елизавета. – Скажите еще, пожалуйста, свое полное имя.

Я продиктовала ей, и женщина быстро черкнув в блокноте мои данные спрятала его в сумочку.

– А теперь, если вы не против, я отдохну немного. Такой путь длинный был, устала чертовски, – сказала женщина снимая с себя свой пиджак и, уютно облокотившись на подушку, закрыла глаза.

Всю оставшуюся дорогу мы практически не разговаривали. Елизавета то спала, то читала какую-то книгу, периодически отрывая от нее взгляд и рассматривая меня. Я же зубрила свой монолог. В столицу мы прибыли уже ближе к вечеру, когда заходящее солнце окрасило небо в пестрые краски закончившегося дня. Когда поезд остановился, я с бьющимся от волнения сердцем вышла на платформу. Город встретил меня муравьиной суетой людей, снующих туда-сюда в своем вечном непрерывном потоке жизни. Было так необычно после тихой жизни в русском селе с его неизменно размеренной жизнью очутиться в этом кипящем эмоциями месте. Растерянно поставив чемодан на землю, я достала из сумочки адрес маминой знакомой, у которой я должна была остановится, и огляделась, думая, в каком направлении мне нужно идти.

– Вас не встречают? – услышала за спиной я голос Елизаветы.

– Нет, мамина знакомая работает в ночную смену, она не смогла меня встретить. Но я доберусь сама, – улыбнулась я и бодро схватила свой чемодан.

– Да бросьте вы, это вам не деревня, – сказала Елизавета и завидев вдалеке мужчину помахала ему рукой. – Мы вас сейчас отвезем. Это шофер моего отца, Евгений, – представила она мне подошедшего к нам невысокого роста мужчину лет сорока в отменно наглаженном костюме и до блеска начищенных остроносых туфлях. – Отвезем Софью домой, а потом уже к отцу, хорошо?

– Как скажете, – ответил мужчина и схватив наши чемоданы потащил их к машине.

Оказавшись на заднем сидении красивого черного автомобиля я с восхищением рассматривала мелькающие за окном городские пейзажи.

– Вы никогда не были здесь? – улыбнулась Елизавета, заприметив мое восхищение.

– Была, два года назад, когда к матери в Ленинград ехала. Но тогда так только, мельком, проездом. Ничего не смогла посмотреть толком.

– Ну у вас еще все впереди. Успеете посмотреть все, – потрепав меня по плечу сказала женщина.

– Я очень на это надеюсь!

– Можно не скромный вопрос? – спросила Елизавета.

– Да, конечно, – удивилась я такой фразе.

– Вы в чем пойдете на экзамен? У вас есть красивое платье?

– Платье? Есть, но не то чтобы прям красивое, обычное, – пожала плечами я.

– А можно я вам подарок сделаю? Куплю вам платье такое, в котором вы затмите на экзамене всех девчонок?

– Да вы что?! Нет, спасибо! Это очень неудобно принимать такие подарки! – воскликнула я.

– Соня, – проговорила женщина, ласково положив свою ладонь на мою руку. – Вы просто мне дочку мою напоминаете. Она была бы сейчас того же возраста, что и вы.

– Дочку? А почему была бы? – нахмурившись спросила я.

– Она умерла несколько лет назад. Ее машина сбила, – грустно ответила Елизавета. – И мне бы хотелось таким образом отдать дань ее памяти. Можно?

– Ну, если так, то хорошо, – неуверенно ответила я.

– Чудесно! – воскликнула обрадованная женщина. – Евгений, давай туда, куда обычно возишь меня за покупками!

Через пол часа мы уже стояли в большом магазине одежды, ярко освещенном хрустальными люстрами, бросающими причудливые блики на красные ковровые дорожки, устилавшие паркет.

– Елизавета Дмитриевна! Как я рада! – елейным голосом пропела подошедшая к нам продавщица с высокой прической и в форменной одежде зеленого цвета. – Что сегодня хотите, голубушка?

– Ирма Юрьевна, мне вот девочку нужно одеть. Несколько платьев, пару пиджаков и туфель. Ну и аксессуары, как обычно, на твой вкус полагаюсь. И чтоб все только самое лучшее, – подмигнув продавщице сказала Елизавета.

– Но вы же сказали только платье!? – испуганно прошептала я.

– Пусть будет не только платье, – ответила женщина, поправив мои растрепанные волосы. – Мне некому делать такие подарки, а так иногда хочется. Не отказывайтесь.

– Но это же все так дорого! – воскликнула я, посмотрев на ценник на одном из платьев, висевших на манекене.

– Я могу себе это позволить, не переживайте, Соня, – ответила женщина, и когда продавщица вернулась с ворохом обновок прошла со мной в уютно оборудованную большую примерочную.

– Меряйте эти, – окинув меня взглядом и выбрав из кучи подобранных для меня платьев пять самых ярких сказала Елизавета, отдавая мне одежду и усаживаясь на стоящий в стороне диванчик.

Я же прошла за ширму и надев первое платье ярко-изумрудного цвета изумленно посмотрела на себя. Я уже не была той простенькой, худенькой девочкой с длинной косой пшеничного цвета, со вздернутым носиком и зелеными глазами. С зеркала на меня взирала прекрасная барышня, тонкий стан которой обрамляло чудо в тон ее глазам, а шикарное декольте придавало груди необычайную привлекательность. Восторженно покрутившись вокруг себя, я выглянула из-за ширмы.

– Вы посмотрите? – спросила я Елизавету, рассматривающую какой-то журнал мод.

– Выходи, конечно! – воскликнула она, и когда я встала перед ней, всплеснула руками. – Смотрю и не знаю, то ли ты красишь платье, то ли оно тебя, то ли вы друг для друга просто созданы! – проговорила она, обойдя вокруг меня.

– Да ну, скажете еще мне, такой шедевр кого хочешь красавицей сделает, – восхищенно проговорила я, проведя рукой по гладкой ткани платья.

– Ох, Соня! Ты просто не понимаешь, какая же ты красивая! Можно я распущу? – спросила женщина, развязывая ленту, которая держала в плену покрывало моих волос.

Когда волосы укрыли мою спину до самого пояса, Елизавета тихо вздохнула.

– Ты прямо как она. У нее тоже были такие же красивые волосы, – печально проведя рукой по ним проговорила женщина.

– Я не знаю, что вам сказать, кроме того, что мне жаль, что вы потеряли свою дочь, – ответила я, повернувшись к Елизавете и смахивая с ее щеки одиноко скатившуюся слезу.

– Спасибо, – улыбнулась она.

После часа примерок Елизавета купила для меня все, что было выбрано продавщицей. Забрав покупки, мы поблагодарили ее и спустя несколько минут уже ехали в автомобиле в дом, где я должна была остановиться. Заботливый шофер помог мне отнести бесчисленные пакеты и мой чемодан на нужный этаж. Взяв у соседки ключ, я открыла дверь в квартиру и быстро закинув туда все свои пожитки спустилась вниз, чтобы попрощаться с Елизаветой.

– А когда у вас экзамены? – спросила она.

– Завтра в десять утра.

– Хорошо, – обняла она меня. – Вы не переживайте, Соня, вы обязательно поступите!

– Ох, мне бы вашу уверенность, – покачала я головой. – И спасибо вам большое за подарки. Бабушка, правда, сказала бы, что я бессовестная, невоспитанная, наглая девка, раз принимаю такие подарки от почти незнакомого человека.

– Мне приятно, что вы не отказались. Это для меня очень важно было. Я словно окунулась в то время, когда с дочкой ходила так же в магазины. И это вам спасибо, Соня, – потрепав меня по плечу проговорила Елизавета и развернувшись села в автомобиль.

– А как дочку вашу звали? – окликнула я ее, когда она уже захлопнула дверь.

– Нина, ее звали Нина, – грустно ответила Елизавета. – Правда, это просто необыкновенная встреча? Вы ведь так на нее похожи, Соня.

Я только кивнула и так же грустно помахав рукой вслед уезжающей машине вернулась в квартиру. Закрыв дверь на ключ, я осмотрелась и нашла на кухонном столе записку, в которой было написано, что я могу поселиться в спальне и могу чувствовать себя как дома. Что я собственно и сделала. Разложив свои вещи в небольшой шифоньер, заботливо опустошенный хозяйкой квартиры, я направилась в ванную и быстро освежившись накинула халат и прошла на маленькую, уютную кухню. Сделав себе чай и пару бутербродов, я вышла на балкон, где, облокотившись на перила, окинула взглядом ночную красавицу-столицу. Наблюдая за то гаснущими, то загорающимися окнами, рисующими своими огоньками ночное полотно Москвы, мне не верилось, что я наконец то была там, куда так отчаянно рвалась последний год. Стоило только сделать еще один шаг, поступить в институт, и половину своих замыслов я бы осуществила. Нахмурившись я быстро дожевала бутерброд и закрыв дверь на балкон пошла в свою комнату учить монолог. Просидев над произведением практически до утра, я не заметила, как заснула и проснулась уже тогда, когда звонкий треск будильника разогнал тишину квартиры. Быстро вскочив с постели, я наспех приняла душ и перехватив легкий завтрак надела то изумрудное платье, которым вчера так восхищалась. Распустив волосы, я накрутила их на плойку, и они из беспорядочного полотна превратились я красивую волну. Надев на шею нитку перламутровых бус, а на ноги симпатичные черные туфельки с открытым носком и кокетливыми бантиками, я прихватила свою сумку с документами и послав своему счастливому отражению воздушный поцелуй, покинула квартиру.

От дома, в котором я остановилась, институт находился совсем недалеко, и я решила пройтись пешком, поскольку времени было предостаточно. Идя оживленными улицами, я с интересом рассматривала людей. Они казались мне не такими как везде. Озабоченные проблемами, веселые, сосредоточенные и беспечные, смеющиеся и грустные столичные жители своей непревзойденной энергетикой наполняли этот прекрасный город жизнью. Смотря на них мне почему-то стало спокойно, несмотря на ту кутерьму, царившую вокруг. Еще мама говорила, что я не деревенская жительница по духу. Вся та тишина, царившая пусть и в таком прекрасном месте, как деревня, навевала на меня тоску. А здесь, в городе, наполненном движением, я будто бы питалась этой энергией, исходящей от городской суеты. Мне жизненно необходимо было это движение, поэтому я так и рвалась в это место, упуская, как бы сказала моя подруга Галка, синицу из рук.

В здании института была еще та толкучка, и пряный запах конфетных духов молоденьких соискательниц театрального будущего своим благоуханием говорил о том, как ответственно готовились все барыши к выступлению перед видавшей виды великих талантов и не очень приемной комиссией. Найдя нужную аудиторию и взяв номерок, я направилась к залу, где проводилось прослушивание.

Подойдя к заветной двери, я продиктовала свои данные стоящей на страже молодой девушке с стопкой напечатанных листов в руках.

– Лесная? – переспросила у меня девушка, услышав мою фамилию.

– Да, – ответила я.

– Вы следующая, – заулыбалась девушка.

– Как это она следующая? Сейчас моя очередь! – подлетела к нам услышав эту фразу высокая, красивая, стройная брюнетка с голубыми глазами и симпатичной родинкой над губой.

– Я сказала она, значит она, – строго отчеканила моя защитница, чем вызвала мое недоумение.

– Стерва, – надменно прошипела брюнетка. – Что, протеже чье-то? – окинув меня презрительным взглядом брюнетка отошла к окну.

Я недоуменно смотрела то на нее, то на девушку со списком в руках, пока она меня не одернула и не сказала:

– Лесная, проходите!

Я неуверенно повернулась к двери и уже через мгновение стояла на деревянном полу сцены, освещенной приглушенным светом, перед шестью членами комиссии, которые с интересом взирали на меня.

– Представьтесь, пожалуйста, – проговорила скрипучим голосом пожилая худощавая женщина с высоко зачесанными волосами серебристого цвета, поглядывая на меня поверх очков с толстыми линзами.

«Для чего они ей, если все равно смотрит поверх них?» – промелькнуло у меня в голове, а вслух я сказала:

– Софья Алексеевна Лесная.

– Что будете читать, Софья Алексеевна? – спросил такой же немолодой мужчина, мельком окинув меня взглядом и снова опустив глаза в какой-то журнал, лежавший перед ним на столе.

– Отрывок из романа «Евгений Онегин», – улыбнулась я.

– Опять Онегин, у нас что, больше читать нечего? – недовольно пробурчала седоволосая женщина в очках.

– Элеонора Игоревна, да полно вам, пускай девушка читает, – оборвал ее скрипучее сетование мужчина лет сорока. – Читайте, Соня, пожалуйста, – улыбнулся он, придав мне своим заступничеством перед, как мне показалось, старой грымзой, уверенности.

Закрыв глаза, я начала читать отрывок из произведения, который, разбуди меня даже среди ночи, я могла безошибочно декламировать, начиная с любой его части. Строчки летели, словно птицы, шелестом своих звуков окутывая тишину в зале. Посмотрев на присутствующих, я обратила внимание на то, с каким интересом они на меня взирали. Даже тот немолодой мужчина оторвал свой взгляд от журнала, который, скорее всего, до этого занимал его больше, чем то, что происходило на сцене. Когда я закончила, в зале все так же царила тишина и я испуганно смотрела на пары глаз, устремленные на меня.

– Что? Так плохо? – неуверенно спросила я.

– Вы откуда, сокровище? – проскрипела дама в очках.

– Я из Смоленска. Точнее из деревни под Смоленском, – ответила я, внутренне съежившись под пытливым взглядом выцветших, некогда наверняка красивых глаз пожилой дамы.

– А Дмитрию Тарасовичу вы кем будете? – снова задал вопрос она.

– Дмитрию Тарасовичу? – удивленно переспросила я. – Я не знаю кто это.

– Эля, – одернул женщину пожилой мужчина с журналом. – Тебя же просили.

– А что просили? Он тут не главный, и кого набирать я сама буду решать, – строго отмахнулась от него женщина.

Я удивленно переводила взгляд от одного члена комиссии к другому, пока наконец молодой экзаменатор не сказал:

– Вы приняты.

– Так, не спеши, – вставая со своего места проговорила Элеонора Игоревна и поднявшись ко мне на сцену обошла вокруг и сказала, – зубы покажи.

Я испуганно раскрыла глаза.

– Ну чего глазищи округляешь? Зубы говорю покажи, – проскрипела она.

– Я вам не лошадь, – нахмурилась я.

– Лошадь, не лошадь, привыкай. Ты куда пришла поступать? Скажу зубы показывать, значит будешь показывать. Скажу кукарекать будешь, значит запоешь своим голоском как миленькая. Это театральный, милочка. Все надо уметь делать.

Я посмотрела гневно в выцветшие старческие глаза и вздернув голову улыбнулась во все тридцать два и издала три пронзительных петушиных крика.

– Так вас устроит? – прошипела я в ответ на такое отношение ко мне.

В блеклых глазах после моей выходки сразу же загорелся огонек интереса и взгляд этой женщины, видавшей бесконечную вереницу талантов на деревянной сцене, стал совсем другим. На меня смотрели искрящиеся от смеха и интереса прекрасные глаза, обладательница которых щелкнула пальцами и промолвила:

– Вот это другое дело! Вот теперь я вижу, ради чего я тебя возьму к себе. А не по просьбе Дмитрия Тарасовича. Огонь, а не девка! – довольно развернувшись от меня она спустилась со сцены и села на свое место.

– Я правда не знаю никакого Дмитрия Тарасовича, – пожав плечами извиняющимся тоном проговорила я.

– Достаточно того, что он тебя знает, – ответил молодой мужчина. – Ну да ладно, не об этом сейчас речь. Через два дня придете и получите приказ о зачислении, отправите на работу. И все интересующие вопросы сможете узнать в деканате. По поводу общежития и прочего. Поздравляю вас, Софья Алексеевна, с поступлением. Можете идти.

– И это все? – удивилась я. – А как же танец? Песня? Я все готовила, все умею.

– Натанцуетесь еще в своей жизни, – проговорил мужчина с журналом. – Идите уже.

Пребывая в какой-то прострации, я вышла из аудитории и посмотрела на стоящих возле двери девчонок.

– Ну что? – ухватила меня за руку невысокого роста девушка с пышными формами, смешными ямочками на щеках и озорными глазами оливкового цвета.

– Меня взяли, – все еще не веря в то, что произошло проговорила я.