– Рома, ты что сегодня вечером делаешь? Может, встретимся – посидим, поболтаем?

– Сегодня не могу. Понимаешь, договорился с девушкой…

– А-а, тогда, конечно. Извини. – Голос Глеба внезапно потускнел. – А послезавтра?

– Послезавтра могу.

– Отлично. Созвонимся тогда.

Роман положил трубку и подумал: зря Глеб запретил ему рассказывать Леночке о своём появлении в Москве. Чего он боится? Того, что она будет расспрашивать его о «командировке»? Чудак-человек. Всегда можно сослаться на секретное задание, на подписку о неразглашении и специальный допуск. Не вдаваясь в конкретные детали. Лена – скромная и спокойная девушка, не будет приставать с расспросами. Вторую такую девушку мудрено найти. Разве что чудом.

Мысли Романа перекинулись на Диану. Она сама позвонила ему накануне. Роман не смог ей дозвониться – телефон в общежитии один на весь этаж, почти всегда занят. Договорились встретиться у студенческого общежития на Ломоносовском проспекте.

После работы Роман решил пройтись до метро «Киевская». Он вообще любил ходить пешком. Мог гулять по два, по три часа по улицам Москвы в любое время года, и ему никогда не было скучно. Особенно хорошо пройтись осенью по аллеям парка. Листья падают с клёнов и шуршат под ногами, навевая грустные воспоминания об уходящих солнечных днях, о надеждах, которым так и не суждено было сбыться этим летом. Природа готовится к холодам. Вот интересно: люди зимой наворачивают на себя всевозможные тёплые одежды, а деревья, наоборот, сбрасывают всю листву, обнажая стволы и ветви перед грядущими морозами. Стоят незащищённые и не боятся смерти. Знают, что весной их ждёт возрождение.

В зимних прогулках тоже есть своя особая прелесть. Лёгкий морозец приятно холодит и румянит щёки, первый снег радует нетронутой белизной. Можно на время забыть обо всех неурядицах, идти и бездумно подставлять ладони под падающие снежинки. Говорят, все снежинки своеобразны, двух одинаковых на свете не бывает. Один американский фотограф-любитель, Уилсон Бентли, с юных лет изучал формы снежинок, сначала зарисовывал, а потом фотографировал. Создал даже целый атлас снежинок, в который вошли около пяти тысяч изображений. На это хобби – классификацию крошечных творений из снега и льда – потратил всю свою жизнь, начиная с пятнадцати лет. Удивительная целеустремлённость!

Самое оптимистическое время года – весна. Даже на лицах пожилой семейной пары, вышедшей на прогулку где-нибудь в Урюпинске в весенний погожий денёк, расцветают улыбки и появляется надежда в сердцах: ещё одна суровая зима позади, а уж теперь обязательно приедут навестить дети! Или хотя бы позвонят… Они, конечно, заняты, всё время работают, им некогда, но вдруг… Может, этим летом поедут отдыхать не за границу, а в родной город, где нет высотных зданий, но зато есть единственный в мире музей козы.

Да, летом сбываются мечты. Или не сбываются. Кому как повезёт. И кому как больше понравится. Ведь каждый сам творит своё будущее. Можно выбраться на природу с мангалом, а можно сплавиться на байдарке по узкой речушке со старинным и странным названием Вытебеть и перевернуться в утлом челноке вверх дном под улюлюканье местных мальчишек в деревушке Льгов в виду старинной каменной одноглавой церкви, в которую захаживал ещё Иван Сергеевич Тургенев, забредая в Орловское Полесье по своим охотничьим делам.

Времена года сменяются, таков закон природы. Конечно, если бы крупная планета величиной с Марс не врезалась в Землю четыре с половиной миллиарда лет тому назад и земная ось не наклонилась бы к плоскости эклиптики, было бы совсем другое дело. Все сидели бы в тропиках, потому что в средней полосе, а тем более далеко от экватора, были бы слишком суровые условия жизни. И цивилизации в нашем понимании не было бы, как нет её сейчас в жарких африканских странах, жителям которых не надо строить прочные жилища и идти на другие ухищрения ради обогрева. Лень, конечно, двигатель прогресса. В разумных пределах. Но чересчур большая лень – тормоз.

Наверное, поэтому новый генсек решил приструнить всех лентяев, которые совсем разболтались в последние годы. Женщины просиживали часами в парикмахерских в рабочее время или стояли в очередях за дефицитными товарами. Мужчины тоже не обременяли себя ударным трудом, ухитряясь даже в «почтовых ящиках», где вход и выход строго по пропускам, львиную долю времени проводить в курилках. А что говорить об обычных бюджетных предприятиях! Конечно, если ты стоишь на конвейере от звонка до звонка или отрабатываешь «часы» в учебном заведении, ты должен приходить вовремя. Конвейер простаивать не может. И студенты больше пятнадцати минут ждать не будут. Но если ты нормальный научный сотрудник, каким Роман и являлся, то можешь позволить себе прийти позже или даже вообще заявить, что сегодня «работаешь дома». Тем более что профессор Кардашевский добился для членов своей группы свободного посещения: «Творческие люди имеют право не приходить на работу, у них рабочий день ненормированный и часто плавно перетекает в ночь». Поговаривают однако, что и у них в институте порядки будут ужесточаться – первый отдел получил распоряжение завести журнал, в котором будет фиксироваться утреннее прибытие сотрудников на работу. И выноситься этот журнал будет на полчаса ко входу в институт. Если сотрудник не отметился – значит, опоздал на работу. Соответственно, вечером журнал будет появляться внизу тоже на полчаса с момента окончания рабочего времени. Да, новая метла чисто метёт.

По пути Роман отметил, что людей на Кутузовском необычно мало, и те в основном приезжие. Такси, которых раньше днём с огнём было не сыскать, теперь сгрудились на стоянках и не пользовались большим спросом. Рядом с ними слонялись или трепались друг с другом скучающие таксисты. В метро тоже было немноголюдно. Интересно, долго ли продержится новый руководитель страны на своём посту? Похоже, он всерьёз взялся за наведение порядка на улицах и предприятиях Москвы и в стране в целом. Роман ничего не имел против, однако с магазином, наверное, придётся завязывать. На двух стульях не усидишь…

Диана при появлении Романа вышла из телефонной будки, стоявшей рядом с жилым корпусом общежития. Телефон-автомат пользовался спросом у живущих здесь студентов – если им надо было срочно позвонить, а телефон на этаже был прочно занят, бежали на улицу.

– Ты кому-то звонила? – поинтересовался Роман у девушки, поздоровавшись.

– Нет. – Диана неожиданно смутилась. – Понимаешь, ко мне тут подошёл один… негр. Говорит: «Девушка, вы заняты? Пойдёмте со мной». Я говорю: «Занята», – и сбежала от него в телефонную будку.

– Где он?

– Ушёл вон туда, – Диана показала в сторону Мосфильмовской.

– Давай сделаем так: когда мы в следующий раз будем встречаться, ты специально опоздаешь минут на десять-пятнадцать, чтобы я тебя ждал, а не наоборот, ладно?

– Ладно. – Диана потупилась, а потом рассмеялась. – Ты удивительный! Наверное, единственный в мире мужчина, который сам предлагает девушке опаздывать на свидание.

– Ну, наверное, не единственный… Куда ты хочешь пойти?

– Давай просто погуляем в том парке, – Диана указала на сквер напротив китайского посольства, тянущийся вдоль улицы Дружбы. – Я слышала, там пруд есть, и лебеди раньше жили.

– Жили, да. Прекрасные белые лебеди. – Роман горестно усмехнулся. – Пока один идиот не допился до белой горячки и не свернул им шеи.

– Как ужасно! Его нашли?

– Нашли. А что толку? У нас закона нет, чтобы наказывать за убийство птиц.

Молодые люди перешли на противоположную сторону Ломоносовского проспекта и углубились в парк. Роман оживился:

– Когда я учился на первом курсе, китайское посольство – вот это здание, видишь? – несколько месяцев стояло в чернильных подтёках. Все стены были изукрашены разноцветными чернилами. Тогда погибло больше тридцати наших пограничников на острове Даманском. Московские студенты устроили акцию протеста в ответ на китайскую провокацию. Приехали не только из МГУ, но и из других институтов. Многие прибывали со своими чернильницами, а те, у кого их не было, могли купить по пути от Киевского вокзала до улицы Дружбы. Специальные такие лавки стояли вдоль маршрута следования. Получается: булыжник – оружие пролетариата, а чернильница – орудие студенчества.

Диана внимательно вглядывалась в стены посольства, как будто рассчитывала увидеть на них следы прошлых событий. Роман продолжал:

– Я думаю, что китайцы специально долго не замазывали чернильные пятна: боялись, что студенты опять бросаться будут. Решили подождать, пока ситуация устаканится и потом все пятна заодно почистить. Любопытно, но с метанием чернильниц связаны и другие истории в студенческой жизни. Мне одногруппники рассказывали. Физики и химики на первых двух курсах жили в корпусах ФДС³ напротив друг друга. Корпуса стоят не так уж близко. Ну, ты знаешь. Так вот, студенты физфака и химфака, бывало, устраивали раз в год баталии. Некоторые «снайперы» умудрялись докинуть чернильницы до соседнего корпуса. Не знаю, как у химиков, а наша молва приоритет отдавала, конечно, физикам.

– Весёлая жизнь у студентов!

– И не говори. Всегда такая была. Мама одной сотрудницы в нашем институте училась в Ленинградском университете тридцать лет назад. Тоже астроном. Так у них в студенческом фольклоре даже была такая песенка: «От сессии до сессии живут студенты весело, а сессии всего два раза в год».

Некоторое время шли молча, любуясь разноцветными осенними листьями. Кое-где на деревьях ещё блестела прозрачная серебристая паутина, развешанная трудолюбивыми членистоногими для потомства, покидающего родительские коконы. Ещё не все юные паучки разлетелись на этой паутинке в осенние дали. Молодые люди дошли до прудика, усеянного опавшими листьями.

– Это тот самый пруд, где когда-то жили лебеди.

– А почему их опять не запустили сюда? Я смотрю, даже домик лебединый остался.

– Не знаю. Наверное, опасаются, что любитель лебедятины до сих пор жив.

Диана зябко поёжилась. Это движение не ускользнуло от Романа. «Совсем лёгкая куртка, – подумалось ему. – У неё проблема с одеждой».

– Сегодня прохладнее, чем вчера. Скоро зима. Более тёплой куртки у тебя нет?

– Пока нет. Собираюсь поехать в магазин, но всё некогда. Стараюсь не пропускать лекции и семинары, даже пообедать не всегда удаётся до конца занятий. – Диана спохватилась и предложила: – Давай сменим тему. Нам лекции по матанализу читает замечательный и весёлый лектор. Сейчас проходим дифференциальное исчисление, так он вместо dx/dy пишет на доске dю/dщ. Все уже в курсе этой его невинной шалости и с замиранием сердца ждут, когда он начнёт писать производные. Сразу улыбаться начинают и в ладоши хлопать. А он, как артист на сцене, прохаживается вдоль доски и расцветает, впитывая в себя весёлые смешки и одобрение студентов.

Диана с восторгом рассказывала о любимом лекторе, но лицо её при этом оставалось грустным. Не будет же она говорить Роману, что стипендии ей едва хватает на еду! Обед – сорок или даже пятьдесят копеек, да ещё завтракать и ужинать надо. А какие там завтраки и ужины? Бутылка кефира с булочкой утром, чай с бутербродами вечером. На тридцать рублей в месяц особо не разгуляешься. Но Роман понял без слов.

– А ты не пробовала обращаться за материальной помощью в студенческий комитет?

– Что ты! Неловко.

– Ничего в этом особенного нет, – начал убеждать девушку Роман. – Я понимаю, тебе не хочется писать в заявлении «в связи с тяжёлыми материальными обстоятельствами», но это дежурная фраза, все это так и воспринимают. Тем более ты же не кутить в ресторане собираешься, а куртку покупаешь. Так и напиши: «для покупки тёплых вещей». Всё будет нормально, вот увидишь. Раз в семестр студент имеет право просить о помощи. В деканате знают, что у тебя родителей нет, обязательно помогут, – убеждённо заключил молодой человек.

Диана благодарно посмотрела на него:

– Спасибо, Рома. Я напишу. Действительно, холодно на улице становится.

– А я с тобой могу съездить в магазин «Весна» на Ленинском. Там хорошие женские вещи продают. Моя мать всегда там покупает. Договорились?

– Да.

Прошли всю улицу Дружбы и вышли на Университетский проспект. Роман наконец решил задать вопрос, который вертелся у него на языке:

– Скажи, Диана, тебе удаётся высыпаться?

– Не очень. Иногда сплю по четыре часа. Задачки очень сложные, по полночи решаю. Это ещё у нас интегралов пока нет. Лектор пугает: дифференцированию, говорит, и зайца научить можно, а вот интегрирование – это искусство.

– Если сразу не получается решить, бросай, не ломай голову, – убеждённо посоветовал Роман. – Лучше высыпаться, полезнее будет.

Роман приобнял девушку за плечи, и она на мгновение прижалась к нему.

– Пойдём обратно. Холодно. Я чувствую – ты вся дрожишь.

Глава 4. История, рассказанная Глебом

– Глеб, ты действительно не помнишь ничего из своего пребывания на Люкморе? А как же запомнил само название планеты? Странно это. Тут помню, там не помню… Как переносился туда и обратно на Землю, тоже не можешь рассказать.

– Ты что, Ромка, мне не веришь?

Похоже, молодой человек, который задал этот вопрос, всерьёз обиделся. Он резким движением откупорил бутылку коньяка и налил себе в стакан на полпальца, не предложив собеседнику. Потом, так же порывисто, выпил содержимое и понюхал дольку лимона, но откусывать не стал, хотя и старательно поморщился.

– А ещё друг, называется! Я тебе как на духу, а ты…

– Да верю я тебе! Просто это действительно странно – одно ты помнишь, другое не помнишь. Могли бы полностью тебя памяти лишить, когда отпускали обратно на Землю. Зачем ты им здесь нужен с обрезанными воспоминаниями? Горе-спецагент, резидент несостоявшийся!

– Ну-ну, ты полегче. – Глеб остыл и решил восстановить справедливость, наливая Роману в опустевший стакан золотистую жидкость, по мнению некоторых знатоков слегка отдающую клопами. – Может, в этом моя сверхзадача как раз и состоит: своим возвращением доказать тебе, что бояться нечего. Склонить, так сказать, к сотрудничеству.

– Вербуешь меня, что ли? – Роман от возмущения чуть не поперхнулся коньяком.

– Ты уже завербован. И не надо делать такое гневное лицо! Уже одно то, что ты не пустился во все тяжкие, не запил по-чёрному, не бросил работу и продолжаешь ходить в институт, говорит о том, что ты принял их предложение. А они тебе помогают продвигаться вверх по служебной лестнице. Диссертацию тебе уже предложили защитить?

– Да. Но откуда ты..?

– Видел я твоё так называемое «досье». Вернее, план внедрения. Там чётко сказано: «Покровский Роман. Земля. 1983 год местного солнечного времени – защита докторской диссертации».

– Постой-постой! Какой докторской? Я же ещё не кандидат наук даже!

– Ничего не знаю. Что видел, то и говорю. А что, не бывает так – чтобы сразу в доктора наук, минуя кандидатскую степень? – поинтересовался Глеб.

– Бывает, что присуждают по итогам защиты сразу докторскую. Но очень редко. Надо сделать большое открытие в науке и при этом умудриться ни с кем из диссертационного совета не испортить отношений.

– Значит, не порти. Не будь таким дураком, как я. – Глеб печально посмотрел на холостяцкую закуску, наскоро приготовленную Романом перед приходом друга. – Ни в одном глазу, а бутылка уже наполовину пуста.

– Ты пессимист.

– О чём ты? А, какая разница: если я скажу, что бутылка наполовину полна, коньяка больше не станет. Но ты прав – тошно мне. Всё время о Лене думаю. Ты ей обо мне ничего не рассказывал?

– Нет. Ты же просил. Хотя я не понимаю…

– Боюсь я, друг. А вдруг у неё кто-то появился?

– Она говорила, что ждёт тебя.

– Так и сказала? Ты что, у неё спрашивал?

– Она сама разговор завела. Случайно встретились по дороге на работу. В первый же день, как я из Крыма вернулся.

– И ты целую неделю молчал?!

– Не было случая. И потом, ты же сам запретил мне о ней говорить. Забыл?

– А, ну да, ну да. – Глеб лихорадочно сжевал ломтик лимона, ни разу не поморщившись, и сказал: – Впрочем, сегодня я пришёл к тебе по другому поводу. Мне поручили перед отъездом оттуда, – последовал выразительный жест куда-то вверх и вбок, – передать тебе кое-что. На словах. Так что, слушай.

*      *      *

На планете Люкмор, что обращалась в созвездии Девы вокруг маленькой неприметной звёздочки Росс 128, всё было не как у людей. Конечно, скажете вы, там ведь не люди живут! И даже не гуманоиды. Хотя эта звезда – одна из ближайших к нашему солнцу, всего одиннадцать световых лет, и ничем необычным себя не проявляет. Обычный красный карлик, температура на поверхности всего три тысячи градусов. Планета, которая обретается вокруг неё в зоне Златовласки, примерно размером с Землю, но на этом сходство двух планет и заканчивается. Слишком мало тепла получает Люкмор от своего светила, чтобы пышно могли расцвести сады, заколоситься пашни и образоваться многочисленные летающие, ползающие, бегающие, плавающие и просто ходящие по поверхности планеты формы жизни. Из-за близости к светилу планета всегда обращена к нему одной стороной – приливный захват постарался. И поэтому на этой стороне господствует вечный день. На другой половине, соответственно, – вечная ночь.

Как прикажете существовать в таких условиях? Конечно, жить можно и за полярным кругом, но на Земле туда стремятся попасть только сильные духом и охочие до больших денег индивидуумы. А если вся планета – один огромный полярный пояс? Царство бесконечной ночи и вечного холода на стороне, устремлённой в космическую даль. Серебристо-лиловые снега и промёрзшие до дна и до синевы моря и океаны. На другой стороне, обращённой к светилу, впрочем, тоже не жарко, выше 285 градусов Кельвина⁴ температура не поднимается. Особо не позагораешь.

Но жизнь – это такая удивительная субстанция, которая, раз возникнув, не желает сдаваться перед трудностями бытия. Появившись в термальных водных источниках на дневной стороне планеты, микробы и бактерии не только выжили, но и выпрыгнули на сушу, постоянно расширяя ареал обитания и для этого усложняя свою организацию. Вот уже не отдельные клетки, а целые лягушки скачут по болотистой местности, а неподалёку, за железисто-кремниевым валуном, вытаращил свои глазища аллигатор-дейнозух, всегда готовый распахнуть свою полутораметровую зубастую пасть в приветственной улыбке перед неосторожной земноводной тварью.

Дошло дело и до зачатков разума. Подмечено, что сообразительность развивается в суровых условиях куда быстрее, чем на всём готовеньком. Если ты лежишь в тепле под банановым деревом, то и работать не надо – плод сам упадёт тебе в рот. В конце концов, можно и от кожуры его не чистить, вместе с ней сжевать. Другое дело, если ты теплокровный и хочешь согреться, а на улице мороз. Придётся зарываться в грунт или строить жилище, хотя бы немного предохраняющее от пронизывающих ветров и морозов. А потом и источники тепла изобретать. Сильные ветры в этом смысле даже выгодны – ветряков для генерации энергии можно понаставить видимо-невидимо!