– Извините, я на минутку.

Он отошел в сторонку и достал из кармана мобильный телефон. Набрал номер судмедэксперта и терпеливо стал ждать ответа.

– Кому там не терпится? – раздался наконец в трубке сердитый голос.

– Палыч, извини, у меня к тебе один вопрос. Насчет вчерашнего трупа.

– Леша, ты в своем уме?! Может, дашь человеку поспать?!

– Дам, только ответь мне на один вопрос. У дамы наращенные ногти. Длинные и острые. Кажется, такой вид ногтевого дизайна называется «стилеты». Если она, к примеру, будет такими руками душить, останутся ли на шее следы ногтей?

– Разумеется, останутся!

– У трупа старухи, который ты видел вчера, были на шее следы ногтей?

– Ты хочешь, чтобы я тебе ответил сейчас? – с иронией спросил судмедэксперт.

– Да.

– А я не помню!

– Палыч, миленький, я сейчас в клинике…

– В какой клинике?

– В «Медрае».

– Я всегда знал, Алексей, что ты – сумасшедший. Я дам тебе соответствующий документ даже без медицинского освидетельствования. Потому что ты – сумасшедший. Только безумец может в свой выходной день, после суточного дежурства…

– Я привел сюда жену, – перебил его Алексей. – Случайно получилось.

– У человека с такой упорядоченной логикой не бывает случайностей. Ты машина, Алексей. Скажи, бога ради, где у тебя кнопка?

– Так как насчет ногтей?

– Мне надо поднять материалы. Я тебе правду сказал: не помню.

– Так подними!

– Тебя только это интересует или еще что-то?

– Пока только это. Но вполне возможно, что у меня возникнут еще вопросы. Здесь много интересного.

– Хорошо, – зевнул судмедэксперт. – Я этим займусь. Сейчас встану, выпью чашечку кофе, приму ванну…

– Побыстрее, пожалуйста.

– Ты мне еще указывать будешь! – разозлился Палыч. – Я тебе перезвоню. – И эксперт дал отбой.

«В самом деле, чего мне неймется? Но ведь удача, вот она – рукой подать!» Алексей посмотрел на Владимирскую. Потом набрал номер Кислицкого.

– Борис, у меня для тебя задание.

– А именно? – насторожился лейтенант.

– Ты вчера разобрался в картотеке покойной?

– Какой покойной? – оторопел Борис.

– Старушки-процентщицы.

– В общем… Да. Срисовал.

– Глянь в свои записи: есть ли там Владимирская Анастасия Дмитриевна.

– Прямо сейчас?

– Да! Записывай: Владимирская Анастасия Дмитриевна.

– У нас же уже есть подозреваемый!

– Делай, что тебе говорят! – рявкнул Алексей.

– Есть.

– Перезвонишь мне, когда будет результат.

«Почему я должен за всех работать?» Он вернулся на диван к Владимирской.

– Леш, почему так долго? – простонала Саша.

– Милая, раз уж мы сюда приехали, то не уйдем, пока не получим результат. Любое дело надо доводить до конца. Терпи.

– Я терплю.

– Госпожа Владимирская! – окликнули леди в золотом.

– Я здесь, – привстала та.

– Анастасия Дмитриевна, идемте со мной, – ласково позвал Руслан.

«Без очереди, – машинально отметил Алексей. – Она пришла сюда последней. Это значит, что у дамы есть деньги и ее сейчас будут на них раскручивать. Принцип у них простой: первым идет тот, с кого можно больше взять. Анастасия Дмитриевна готова платить. Интересно, откуда у нее такие деньги?»

История болезни

Владимирская А.Д.

«Вся моя жизнь умещается в одной фразе: я живу в ожидании развода. Вот уже лет пять. Да, пять лет я живу в ожидании развода. Как же это мучительно и… как же это стыдно!»

Подумав так, Анастасия Дмитриевна чуть не заплакала от жалости к себе. Пять лет назад ее единственный ребенок, дочь Алена, уехала учиться в США, и дом опустел. Муж приходит очень поздно, ей кажется, что он делает это намеренно. Не хочет с ней встречаться. А она ложится рано, по старой привычке. За десять лет, провожая Алену в школу, Анастасия Дмитриевна привыкла рано вставать. А сна ей требуется много, у нее пониженное давление и общий упадок сил. Поэтому в десять она уже в постели, с книжкой, читает перед сном любовный роман и ждет, когда в замочной скважине повернется ключ. Миша входит тихо, стараясь ее не беспокоить, и, не заглядывая в спальню, идет сразу на кухню.

Встречаются они с мужем утром, тоже на кухне. Спит Миша в большой комнате, на диване, в ее спальню давно уже не заходит, даже спокойной ночи пожелать. Они с мужем живут как чужие люди, каждый своей жизнью. Она встает раньше и вновь терпеливо ждет, сидя на диване, перед телевизором. Делает вид, что смотрит утреннюю программу, которая на самом деле осточертела настолько, что она уже видеть не может всех ее ведущих. Анастасия Дмитриевна сидит, стиснув зубы, и напряженно прислушивается не к тому, о чем говорят с экрана, а к тому, что происходит в квартире. Вот он встал, она слышит его шаги. Пошел в туалет, потом в ванную комнату. Умывается, ей слышно, как льется вода. Идет на кухню.

– Привет.

– Здравствуй.

– Алена не звонила?

– Нет, не звонила.

Он спрашивает это для того, чтобы просто не молчать. Оба прекрасно знают, что дочь звонит два раза в месяц. Раньше, когда Алена только-только уехала в Америку, она звонила раз в три дня. Потом раз в неделю. Теперь звонит два раза в месяц, в строго отведенные для этого дни. В эти дни Анастасия Дмитриевна с самого утра ходит с зажатым в руке телефоном, напряженно ждет звонка. Приезжает дочь тоже дважды. Дважды в год, зимой, под Новый год, и летом на месяц. Тогда ей кажется, что вернулась прежняя жизнь, полная больших забот и больших же радостей. И муж, похоже, не разводится с ней из-за этих редких встреч с дочерью, когда надо изображать дружную, счастливую семью. Миша даже переезжает на время в спальню, и хотя любовью они давно уже не занимаются, по крайне мере ночью она слышит его дыхание и чувствует рядом тепло его тела. Анастасии Дмитриевне и этого довольно: целый месяц она счастлива.

Скоро Алена окончит университет и должна бы вернуться обратно в Москву. Анастасия Дмитриевна боится об этом говорить, потому что дочь этой темы всячески избегает. Это знак. Алена, похоже, не хочет возвращаться. И не вернется. По телефону они с дочерью говорят о чем угодно: о ее парне, о трудностях учебы, о погоде. Только не о ее возвращении домой. Дочь решила там остаться, но не хочет пока расстраивать маму. Ее парень – американец, он НИКОГДА не поедет жить в Россию. Алена же, похоже, собралась за него замуж. Как только это будет озвучено, муж заговорит и о разводе. Анастасия Дмитриевна в этом уверена.

– Нет, не звонила.

– Значит, ничего страшного не случилось.

– Значит, не случилось.

Случилось. Для нее давно уже случилось. Она живет в ожидании развода, и это мучительно.

Иногда муж спрашивает:

– Тебе нужны деньги?

Она каждый раз отвечает:

– Да.

– Сколько?

И она, замирая, называет сумму. Кажется, что много, что муж начнет возмущаться, топать ногами, кричать: «А зачем тебе такие деньги?!»

Но он каждый раз послушно лезет в портмоне и дает столько, сколько она просит. Если нужной суммы нет, дает ей свою кредитку, зная, что она снимет ровно столько, сколько спросила, ни центом больше. А она каждый раз думает: «Надо было спросить больше». Денег муж предлагает все реже и реже, и это тоже симптом. Каждый раз, как она слышит фразу «Настя, нам с тобой надо поговорить», сердце замирает. Вот, сейчас… Сейчас он заговорит, наконец, о разводе. Но пока обходится.

«Почему ты со мной не разводишься?!» – хочется ей крикнуть ему в лицо. Она уже устала теряться в догадках. Почему?!! А главное, когда? Когда ждать?

Анастасия Дмитриевна все уже продумала. После развода она переедет жить к маме, а эту квартиру будет сдавать. Миша должен оставить ей квартиру, она уже проконсультировалась с адвокатом. Все варианты обговорены, адвокат ждет только ее звонка.

После развода она переедет к маме, а жить будет со сдачи квартиры внаем. И, разумеется, будет искать работу. У нее есть диплом о высшем образовании, когда-то, ей кажется, что это было в прошлой жизни, Настя Владимирская окончила педагогический институт. Она вышла замуж на последнем курсе, а когда сдавала госы, уже была беременна Аленой. В школе Настя проработала несколько месяцев и уже не помнит, как это было. Помнит только, что ужасно. Она до сих пор вздрагивает при слове «продленка», хотя сейчас, кажется, никакой продленки нет. Или есть?

Она плохо себе представляет, где и кем будет работать. Знает только, что работать надо. Она сделала ошибку, когда стала домохозяйкой, но школа так ее напугала, что даже думать о работе было страшно. После нескольких месяцев в ужасной продленке был декретный отпуск, потом… Потом все в стране поменялось, муж решил заняться бизнесом, олигархом не стал, фирма у него небольшая, но крепко стоит на ногах, переживает уже второй кризис и, похоже, справится с этим. Деньги у них есть. Вернее, у него. Анастасия Дмитриевна даже не знает сколько. Она вообще боится о чем-то спрашивать у мужа. Потому что боится, что разговор этот закончится разводом. Хотя она давно к этому готова и все продумала. Но каждый раз, когда она слышит фразу «Настя, нам надо поговорить», ей делается страшно.

Каждый месяц, первого числа, муж выдает ей деньги на хозяйство. И никогда не спрашивает отчета. Но она каждый последний день месяца все равно начинает оправдываться, говорить, как все подорожало. Это их самый долгий разговор за весь месяц.

Дважды в год муж покупает ей подарок. На день ее рождения и на Новый год. Это обязательно ювелирное украшение, и за годы совместной жизни у нее подобралась неплохая коллекция. Правда, за последнее время лучшие экземпляры перекочевали к бабе Ане. Она может их выкупить в любой момент, но…

Где взять деньги?

Самые большие глупости на земле совершаются от скуки. А еще от одиночества.

Сначала была тоска. Когда Алена уехала, она просто места себе не находила. Каждый день ходила гулять по одному и тому же маршруту: мимо школы, в которой училась дочь, непременно задерживаясь у детской площадки, где Алена когда-то играла, а потом медленно шла по тропинке, по которой они когда-то шли вместе с Аленой. Сначала в первый класс, а потом… Потом был выпускной. И каждый раз, когда она вспоминала взрослую дочь в бальном платье, у нее по лицу текли слезы.

– Женщина, вам плохо?

– Нет, все в порядке.

«Господи!!! Как же мне плохо!!!»

Надо было родить еще одного ребенка. Надо было устроиться на работу. Надо было… Да много чего надо было сделать, но, увы, не сделано. Она все откладывала на потом. А потом пришла, нет, не старость. Увядание. Она начала увядать. На лице появились, нет, не морщины. Морщинки. Пока еще морщинки. У глаз, где кожа самая тонкая, и на лбу, да резко обозначились носогубные складки. Надо было колоть ботокс. Сходить к пластическому хирургу. Надо было раньше… Опять это «надо было»!

У мужа наверняка любовница. И наверняка молодая. У них у всех молодые любовницы, у тех, кто добился всего, чего хотел, пока жена обеспечивала надежный тыл. Эти девочки пришли на все готовое, это совсем другое поколение, у которого нет ни стыда ни совести. Они хотят все и сразу, а главное – они это получают.

А что теперь делать ей?!

– Заведи любовника, – посоветовала подруга.

Та самая, единственная. Они вместе учились в школе, подруга, правда, так и не вышла замуж, воспитывает ребенка одна. Но именно по этой причине Иришка работает. Работа у нее интересная, а главное, денежная. И, что еще главнее, Иришка не боится никакого развода.

– Где же я его заведу?

– Езжай за границу. Там этих голодных мужиков… Как собак нерезаных!

Любовник… Ее давняя мечта. Она читает только любовные романы и каждый раз, лежа на кровати с книжкой в руках, грезит. И чувствует приятную тяжесть внизу живота. Ей невыносимо хочется, чтобы кто-то снял эту тяжесть, наполнил бы тело легкостью, разгладил бы поцелуями морщинки на лице. Кто-то молодой и сильный.

Где все эти молодые голодные мужики, жаждущие женского тела?

– Езжай в Египет, – посоветовала Иришка.

Ей уже говорили, что это страна разврата. Что арабы сами вешаются на женщин, причем им безразличны и внешность, и возраст. Мысль об арабе была противна, но окунуться в атмосферу разврата хотелось безумно. Она, истомившаяся в одиночестве и забвении, жаждала приключений.

Поехала одна и почти сразу нашла компанию: женщину с двумя дочерьми. У них были общие интересы: мужья остались в Москве, работать, а дамы в это время наслаждались морем и солнцем и тратили их деньги.

Она с первого же дня ждала: когда будут приставать? Присматривала того, которому не откажет. Все, как на подбор, молодые, стройные, весь персонал. В этом она увидела скрытое намерение исполнять все прихоти состоятельных клиенток. Прошел день, другой, третий… Ничего не было. Только взгляды, которые бросали на нее мужчины, и в самом деле истомившиеся по женской ласке. В конце концов она намекнула, что не прочь. Никакого результата!

Ее не трогали. Впрочем, никого не трогали.

– Им за это грозит увольнение, – пояснила новая подруга. – Это частный отель, владелец – итальянец. Он не поощряет связь персонала с отдыхающими. Так что тебе повезло. Вот в других местах…

Она чуть не завыла от тоски. Поездка прошла впустую. Почему она всегда оказывается не в тех местах? Господи! Да назовите уже мне этот отель, где можно!!!

Если долго о чем-то просить, то просьбу твою непременно услышат на небесах. Только потом не жалуйся.

Все глупости на земле совершаются от одиночества.

Они с Геннадием познакомились во время ее третьей поездки за приключениями. Он был и не молодой, и не красивый. Лет сорока пяти, маленького роста, с брюшком, с бегающими глазами. Но зато он сразу же стал за ней ухаживать. Она уже забыла, как это бывает. Анастасия Владимирская расцвела. Наконец-то у нее был роман! Геннадий представился адвокатом. Говорил много и очень умно, как ей тогда казалось. В постель они легли на следующий же день после того, как познакомились: для нее все уже было решено.