– Да я-то ничего, а вот Люська… – Антонина тяжело вздохнула, – звонит утром – плачет-заливается. Жених-то ее бросил!

– Да что вы? – Надежда едва не выронила пакет. – А с чего это вдруг? Вроде бы все хорошо у них было…

– Да это Люська так говорила, а я-то сомнения имела, но при себе держала, чтобы не сглазить. И вот, она говорит, пришли они как раз от меня, а он нервный какой-то, дерганый. Люське бы промолчать, оставить мужика в покое, а она лезет к нему со всякими разговорами. Он сперва отмалчивался, потом рявкнул на нее, она в ванную ушла обижаться, а как вернулась – его и нету. Люська было испугалась, а тут он возвращается. Выходил, говорит, покурить, воздухом подышать, а то у тетки твоей так душно… И с чего это у меня душно, все форточки открыты хоть зимой, хоть летом!

Это было верно, Антонина Васильевна известна была в доме удивительной любовью к свежему воздуху. Мало того, что она вечно отиралась во дворе возле подъезда, так еще и дома балкон у нее всегда был открыт.

– Ну, Люська-то со своим спорить не стала, хоть на это ума хватило, – продолжала Антонина, – а утром просыпается она, а женишок уже и чемодан собрал. Мы, говорит, с тобой, Людмила, характерами не сошлись, мне, говорит, с тобой скучно и неинтересно. Ты, говорит, все о семейной жизни толкуешь, а я – птица вольная, перелетная, не создан я для семейной жизни. Ты, говорит, не обижайся, ты женщина неплохая, может, еще найдешь свое счастье.

– М-да-а… – протянула Надежда, – в общем, напрасны ваши совершенства, их вовсе не достоин я.

– Точно, – вздохнула Антонина Васильевна, – так примерно все и изложил, как поэт сказал. И ушел, пока эта дуреха глазами хлопала и понять его слова пыталась.

– Она хоть проверила, может, что ценное пропало?

– Да что у нее ценного? – отмахнулась Антонина. – Бедновато они с матерью жили, ничего не нажили. Но вроде деньги какие-то на месте, пара колечек, сережки, бабкины еще, на месте остались… Да… – снова вздохнула Антонина, – они, Сельдереевы-то, все в этом плане невезучие. У бабки Люськиной муж был, но рано погиб. Замерз по пьяни, так в сугробе его и нашли. Мать Люськина и замуж не успела выйти – как хахаль ее узнал, что она беременна, так сразу и слинял в неизвестном направлении. Люська вот никак не могла себе мужика найти, а ведь и квартира есть собственная, и зарабатывает что-то. Но вот выросла без мужика в доме, так и понятия не имеет, как себя с ними вести надо. Ой, Надя, что-то у меня сердце не на месте, пойду еще ей позвоню, а то как бы она чего с собой не сделала от горя-то. Уж так убивается, как будто муж с фронта не вернулся и ее с тремя детьми оставил… Тьфу на мужиков этих, не стоят они того!

Надежда попрощалась и пошла к себе.

Бросив тяжеленный пакет на пол в прихожей, она уселась на пуфик и задумалась. Хватит отмахиваться от очевидного и спорить с внутренним голосом. Ясно же, что с этими обезьянами что-то нечисто. Кто-то за ними охотится, а для чего? Чтобы разбить. Вот не нравятся ему эти приматы, хочет он их уничтожить. Всех.

Ерунда, такое только в фильмах ужасов бывает, тут же возразила себе Надежда. На самом деле для любого действия всегда есть причина. Ну, почти всегда. Значит, допустим, что разбивает он этих обезьян, чтобы оттуда что-то достать.

Надежда тут же вспомнила рассказ Конан Дойля. Как он назывался – «Шесть Наполеонов», кажется? Там в бюсты Наполеона преступник положил украденный бриллиант. А потом сбежал и забыл, в который бюст. Вот и бегал по заказчикам и разбивал бюсты молотком, пока Шерлок Холмс не догадался и не успел раньше.

Так и тут, сунул в заготовку обезьяны какую-то мелкую, но ценную вещь (вряд ли бриллиант), а потом не успел забрать, обезьян уже отдали заказчикам.

Непонятно только, где он был три года, что только сейчас спохватился. Нынче уж год Собаки, Лошадь и Петух пролетели. Ну, может, ему пришлось срочно уехать.

Теперь вопрос: кто такой он? Это, конечно, не может быть работник сувенирной мастерской, он бы точно знал, в какую обезьяну положил нужную вещь. Значит, это человек посторонний. А что такого, хозяин мастерской – немолодой рассеянный человек, он мог ничего не заметить.

Значит, возвращается этот тип и начинает искать обезьян. С этой целью влезает в мастерскую и уносит компьютер, в котором записаны все заказчики. Имя, фамилия, мобильный или домашний телефон. И бодренько так начинает этих людей обходить.

Обезьяну Элки Тихоструевой достает без всякого труда – она стоит на самом видном месте, никто не смотрит, заходи кто угодно – и бери. Что он и сделал.

Дальше – химчистка.

Тут сложнее, потому что обезьяна находится в кабинете заведующей, опять же везде сигнализация. Но у человека стимул есть, так что он отключает сигнализацию, находит обезьяну, тут же ее разбивает и уходит, убедившись, что обезьяна не та.

Дальше – невезучая племянница Люська.

Пришлось этому типу за ней поухаживать, втереться в доверие, дома побывать. Люська ума небольшого, да еще болтушка, мигом выложила ему все про родственников. Он ее убедил в своих серьезных намерениях, напросился в гости к тетке, там похитил обезьяну, потому что стояла она у Антонины на самом видном месте.

Потом нервничал, еле дождался, когда один останется, вышел на улицу, разбил обезьяну, выяснил, что там ничего нет, и все, зачем ему после этого Люська? Как поется в старой песне: мы странно встретились и странно разойдемся!..

Интересно, что же это за тип? Антонина говорила, звать Витей, так небось и паспорт фальшивый…

Снизу донеслось изумленное «мурм». Это кот Бейсик удивлялся, отчего это хозяйка вот уже минут двадцать сидит на пуфике в пальто и в одном сапоге. Сидит неподвижно, только губами шевелит. Нет, людей все-таки не всегда понять можно…

Надежда погладила кота, переоделась и заварила себе кофе, затем уселась за стол в кухне, разложив перед собой амбарные книги из мастерской.

– И думать не смей! – строго сказала она оживившемуся коту. – Это же документы!

Кот очень любил рвать старую бумагу. Найдя на шкафу старые газеты, он откусывал маленькие кусочки и плевался ими вниз, следя сверху, как клочки планируют на пол. Такое было у кота развлечение, которое Надежда очень не одобряла, выбросив все старые газеты.

Раскрыв первую из амбарных книг, Надежда Николаевна очень скоро поняла, что взвалила на себя непосильную задачу. Во-первых, записей в книгах было очень много. Во-вторых, все они были сделаны удивительно неразборчивым почерком. Буквы были очень крупными, однако это ничуть не помогало их разобрать, они словно спотыкались, наползали друг на друга, строчки то шли вверх, то сползали вниз, словно утомившись от долгого подъема.

Надежда долго смотрела на первую страницу, пока ей не пришла в голову неожиданная идея. Книгу заполнял явно человек с плохим зрением, скорее всего – с небольшой дальнозоркостью, так, может, нужно наложить минус на минус, чтобы в результате получился плюс?

Надежда редко носила очки. Она считала, что очки ей не идут, и просто их стеснялась. Да они и нужны ей были нечасто – только для того, чтобы смотреть вдаль. Поэтому надевала их Надежда только в зале кинотеатра, и то когда погасят свет. Но теперь она их надела и посмотрела в амбарную книгу.

Страницы книги стали нечеткими, расплывчатыми, но, как ни странно, ей теперь удалось разобрать записи. Так бывает с некоторыми картинами, которые вблизи кажутся бессмысленным нагромождением разноцветных мазков, а когда отходишь от них подальше, из этого хаоса возникает какое-то осмысленное изображение – человеческое лицо или натюрморт с букетом цветов.

Во всяком случае, Надежда Николаевна быстро поняла, что первая книга заполнена совсем недавно, в этом году. А ей были нужны записи за позапозапрошлый год – когда приближался год Обезьяны по восточному календарю.

Перебрав амбарные книги, Надежда нашла нужную.

И вот, с немалым трудом разбирая записи, она увидела на странице, в графе «заказчик», знакомую фамилию: Л. Сельдереева.

Ну да, это же Люська, бестолковая племянница Антонины Васильевны! Три года назад она заказала в мастерской сувенирную обезьянку в подарок своей любимой тете. Лучше бы она этого не делала, потому что из-за обезьяны познакомилась с тем роковым типом, который внушил ей несбыточные надежды, а потом бросил. Но кто может заранее знать, что выйдет из наших поступков? В конце концов Люська эту драму переживет. Не в первый раз.

Отлично, первая обезьянка есть. Теперь, если Надежда не ошибается, где-то поблизости должны быть остальные.

Она просмотрела соседние записи – и через несколько строчек от первой обезьянки нашла вторую. Правда, в графе «заказчик» стояла незнакомая фамилия, но зато рядом, в графе «особые пометки», Надежда прочитала: «Надпись на подставке: Ираиде Витальевне Пресняковой – от коллег и подчиненных».

Надежда вспомнила, что заведующую химчисткой звали И. В. Преснякова, так было написано на треснутой табличке.

Ага, значит, она не ошиблась, и в химчистке была вторая обезьянка, заказанная в этой же мастерской…

Надежда положила рядом с амбарной книгой чистый лист бумаги и аккуратно выписала на него всех обезьянок, заказанных примерно в то же время.

Всего таких заказов оказалось восемь. Кроме обезьян, были еще фигурки Дедов Морозов и Снегурочек, а также ангелы, керамические елочки и подсвечники. В общем – всякая мура, на которую Надежда решила не отвлекаться.

Итак, если от восьми отнять три, то получается пять. То есть тот тип должен найти еще пять обезьян. И теперь вероятность находки будет не один к восьми, а один к пяти, то есть повысится.

Против трех оставшихся обезьянок были записаны мобильные телефоны, против двух – городские. С них-то Надежда и решила начать, здраво рассудив, что это, скорее всего, служебные телефоны каких-то организаций или учреждений и в таком случае легче аккуратно что-нибудь выведать. А если по мобильному звонить, то, если честно, и сказать нечего. Простите, это не вы три года назад заказывали в мастерской керамическую обезьяну? Какая будет реакция человека на такой вопрос? Тут же нажать кнопку отключения. Хорошо еще, если не обругают.

А если попадется памятливый индивидуум, который вспомнит, что да, была такая обезьяна, но тут же задаст встречный вопрос: зачем она Надежде-то нужна? Это же все равно что искать даже не прошлогодний снег, а третьего года выпуска. И никакого разумного ответа Надежда пока на этот вопрос не придумала. Ладно, все еще впереди.

Набрав первый городской номер, Надежда услышала жизнерадостный и приветливый женский голос:

– Вы позвонили в офис компании «Мертвомор»! Вам ответит первый же освободившийся оператор! Подождите, не вешайте трубку, ваш звонок очень важен для нас!

После этого заиграла музыка, в которой Надежда с трудом узнала весьма необычную аранжировку «Болеро» Равеля. Надежда всегда считала эту мелодию чрезвычайно заунывной, но в новой аранжировке она побила все рекорды.

Некоторое время из трубки лилась заунывная мелодия, затем другой голос – не такой приветливый – сообщил Надежде, что в целях улучшения качества обслуживания все разговоры могут быть записаны. Затем ее попросили еще немного подождать, и снова заиграла музыка. Скоро Надежду начало клонить в сон, но тут, к счастью, музыка оборвалась и в трубке зазвучали сигналы отбоя.

Надежда на всякий случай повторила эксперимент, но результат был точно такой же: жизнерадостное приветствие, просьба подождать и заунывная мелодия Равеля.

– Куда же они все подевались? – пробормотала Надежда, ни к кому не обращаясь.

Однако в ответ на эти слова возле ее кресла материализовался кот и громко мурлыкнул. Причем в этом мурлыканье можно было без труда расслышать слово «мрак».

– Да, Бейсик, ты прав, – проговорила Надежда. – Действительно мрак! Одно название чего стоит – «Мертвомор»! Интересно, кому пришло в голову дать фирме такое жизнеутверждающее название? И чем такая фирма может заниматься? Разве что похоронами… Но даже похоронные компании избегают таких мрачных названий, они предпочитают что-нибудь вроде «Тихой гавани» или «Кипарисового покоя»…

Из чистого любопытства Надежда залезла в Интернет и без труда нашла там сайт соответствующей компании.

К ее немалому удивлению, на главной странице были изображены не обитые бархатом гробы и могильные плиты, а загорелые красотки в открытых купальниках.

Недоумение Надежды стало еще больше, но очень скоро все разъяснилось.

Тут же, на главной странице сайта, сообщалось, что компания «Мертвомор» распространяет косметику, изготовленную на основе натуральных солей Мертвого моря.

– И тем более мне непонятно, кто додумался назвать косметическую фирму таким мрачным названием! Кроме общепохоронных ассоциаций в нем слышится что-то созвучное Мордору, царству зла из «Властелина колец», или Волан-де-Морту…

Но самым интересным было то, что офис компании располагался буквально в двух шагах от Надеждиного дома.

– Вот как… – протянула Надежда. – А мне как раз нужно купить хлеба…

Бейсик взглянул на нее очень недоверчиво, так что Надежда пообещала еще заглянуть в кошачий мини-маркет и принести ему какую-нибудь игрушку.

Выйдя из дома, Надежда честно направилась в сторону пекарни, где она часто покупала свежий хлеб. Там она купила буханку свежего зернового хлеба, испеченного по особому рецепту, какой любит Сан Саныч, и не удержалась – взяла еще две булочки, одну с маком, другую – с кленовым сиропом. Слаб человек. Ладно, вечером чай несладкий попьет.

Из пекарни она вроде бы собралась домой, но по какой-то непонятной причине через две минуты оказалась возле двухэтажного здания, где, судя по сайту, размещался офис компании «Мертвомор». Мелькнула последняя спасительная мысль развернуться и пойти в зоомаркет, раз обещала коту, а после уж домой, но Надежда от этой мысли просто отмахнулась.

Она оглядела вывески на фасаде здания.

«„Саня“ – инженерная сантехника».

«„Стройный тополек“. Йога и пилатес».

«„Ганг“. Индийские продукты и сопутствующие товары для здорового образа жизни».

И наконец – «„Мертвомор“. Косметика и парфюмерия из солей Мертвого моря».

Надежда вошла в двери и поднялась на второй этаж, где, судя по вывеске на фасаде, находилась фирма с двусмысленным названием. Никто ее не остановил, двери были раскрыты, в холле не было никакой охраны, из чего Надежда сделала вывод, что все фирмы, находящиеся в здании, какие-то несолидные и проникнуть в этот самый «Мертвомор» будет нетрудно.

Однако, найдя офис под нужным номером, она увидела перед ним двух бравых парней в аккуратных голубых комбинезонах, которые привинчивали над дверью голубую вывеску, на которой буквами из белых пузырьков было написано: «„Аква-вива“. Доставка артезианской питьевой воды и сопутствующих товаров».

– Простите, ребята! – обратилась Надежда к рабочим. – А здесь ведь раньше была фирма «Мертвомор».

– Была да сплыла, – ответил один из парней.

– Момент – и в море! – подхватил второй. – Теперь здесь будет наша компания. Вам, женщина, не нужна питьевая вода?

– Артезианская! – добавил первый. – Самая что ни на есть природная! С доставкой!

– Надо подумать… – неуверенно ответила Надежда. – А куда делась фирма «Мертвомор»?

– Чего не знаем, того не знаем! Они съехали, нам велели их вывеску демонтировать, вот мы и выполняем, – парень в комбинезоне показал на прислоненную к стене вывеску с прежним названием.

– А куда же они съехали? – не отставала Надежда.

– Чего не знаем, того не знаем! – повторил монтажник. – А на вашем месте, женщина, я бы поостерегся обращаться в фирму с таким подозрительным названием.

– И вообще, они, кажется, совсем закрылись, – добавил второй. – Во всяком случае, все барахло, что от них осталось, наш начальник велел отправить на помойку.

С этими словами монтажник показал на двух ребят в таких же комбинезонах, которые выносили из офиса картонные коробки, наполненные какими-то мелочами.

– Ребята с самого утра коробки носят и все еще не могут закончить!

– Барахло… – задумчиво повторила Надежда, провожая взглядом коробки.

– Именно барахло! Не представляете, сколько у них его накопилось! Всякие каталоги, буклеты, сувениры…

Сувениры.

Керамическая обезьянка в точности подходит под это определение.

Надежда пошла за парнями с коробками.

Парни спустились по лестнице, вышли на улицу и обошли здание с обратной стороны. Там, на бетонированной площадке, стоял мусорный контейнер. В него они и забросили свои коробки.

Дождавшись, когда бравые парни уйдут за следующей партией мусора, Надежда воровато огляделась по сторонам, подошла к контейнеру, привстала на цыпочки и заглянула внутрь.

Внутри накопилось уже немало картонных коробок с мусором из фирмы «Мертвомор». Некоторые из этих коробок порвались, некоторые просто перевернулись, и их содержимое рассыпалось внутри контейнера, перемешавшись с обычным бытовым мусором.

Надежда осознала, что разглядывает содержимое мусорного контейнера, и пришла в ужас.

«Я ли это, – подумала она, взглянув на себя со стороны, – я ли это, замужняя интеллигентная женщина с высшим техническим образованием, готова, как последняя бомжиха, рыться в мусоре, чтобы найти там дурацкую сувенирную обезьянку, которой там, скорее всего, и нет? До чего я докатилась! Как низко пала!»

«А я что тебе говорил? – очень своевременно раздался у нее в голове внутренний голос. – Я пытался тебя остановить! Но разве ты когда-нибудь слушаешь умные советы?»

– Только тебя не хватало! – ответила Надежда внутреннему воспитателю и осознала, что произнесла эти слова вслух.

– Что значит – меня не хватало? – ответил ей хриплый, каркающий голос. – Это вообще, редька маринованная, Тютино законное место!

Надежда вздрогнула: это был явно не внутренний голос, во всяком случае – не ее внутренний голос. Ее собственный внутренний голос был куда приятнее и интеллигентнее и был очень похож на голос ее мужа Сан Саныча. Иногда ей казалось, что это не внутренний голос, а сам муж сидит у нее внутри, в самых печенках, зудя и воспитывая. Она обернулась и увидела пожилого бомжа с подбитым глазом, опухшей физиономией и торчащим изо рта единственным зубом. Одет бомж был в несколько неопрятных курток, которые он напялил одну на другую, и бейсболку с английской надписью: «Я люблю симфонический джаз». Кроме того, его шея была обмотана рваным шарфом цветов итальянского флага.

– Вали отсюда, редька маринованная! Это Тютино место! – повторил бомж, грозно надвигаясь на Надежду. Впереди него двигалось облако такого густопсового аромата, что Надежда закашлялась и отскочила в сторону.

– Проваливай, тетя! Здесь только Тютя может работать! Ясно, редька маринованная?

– Тютя? – переспросила Надежда.