– Милый молодой человек! – Дама улыбнулась. – Он не забывает старуху!

– Ну что вы, разве вас можно назвать старухой! – галантно воскликнул Маркиз.

Он хотел добавить, что Артура Альбертовича Руо также довольно трудно назвать молодым человеком, но вовремя удержался. Такое замечание могло бы косвенно указать хозяйке на ее собственный возраст.

– Вы тоже милый. – Дама слегка шлепнула Леню по руке. – Но я уже не стесняюсь своего возраста. Однако что же это я держу вас в прихожей! Пойдемте, мой друг!

Они прошли в большую светлую комнату.

В этой комнате царил черный рояль, на крышке которого стояли букет начинающих вянуть роз в голубой фарфоровой вазе и фотография юной красотки в серебряной рамке.

– Вот это я! – провозгласила хозяйка, показав на фотографию. – Трудно поверить, не правда ли?

– Что вы! – галантно возразил Леня. – Вы совершенно не изменились! Ну, почти не изменились…

– Лгунишка! – Дама довольно засмеялась. – Не хотите ли выпить рюмочку коньяку? У меня есть очень хороший коньяк, его привез из Франции Владимир Семенович. Тоже был милый молодой человек! Жаль, рано умер – в восьмидесятом году… Ну, вы, конечно, знаете…

– Неужели… – Леня захлопал глазами, хотел переспросить, но постеснялся. А хозяйка уже наливала коньяк из темной запыленной бутылки в две крошечные рюмочки зеленого стекла.

– Будем здоровы! – проговорила она, подняв свою рюмку. – Впрочем, в ваши годы о здоровье еще не задумываются.

Леня выпил коньяк (он оказался неожиданно хорош) и еще раз, более внимательно, оглядел комнату.

Мебель в ней была антикварная – два массивных кресла со звериными лапами, круглый столик на резной ножке, стеклянная горка с фарфоровыми безделушками, диван с прямой деревянной спинкой. По стенам были развешаны пожелтевшие афиши, фотографии в деревянных рамках, несколько картин.

Одна из этих картин представляла собой женский портрет. Изображенная на нем красавица в зеленоватом шелковом платье сидела на открытой веранде, залитой утренним солнцем. В ее лице было несомненное сходство с фотографией на рояле.

– Да, это мой портрет работы Андрея Николаевича! – произнесла Саломея Леонардовна с гордостью, проследив за Лениным взглядом. – Он ухаживал за мной, но я отдала предпочтение Виктору Романовичу… это мой первый муж.

Леня хотел было спросить, кто такой Андрей Николаевич, но постеснялся показать свою неосведомленность. Ему показалось, что написанные в похожей манере портреты он видел в Русском музее, а может быть, даже в Эрмитаже…

– Ах, какое было дивное время! – проговорила пожилая дама, поднявшись и облокотясь на рояль. Поправив волосы кокетливым жестом, она пропела: «Целую ночь соловей нам насвистывал…» – Оборвав романс, подошла к стене и показала на фотографии: – Вот здесь я с Михаилом Афанасьевичем… а здесь – с Константином Сергеевичем… а здесь – с Рубеном Николаевичем…

У Лени слегка закружилась голова – то ли от коньяка, то ли от удивления. Впрочем, от такой капли коньяка это маловероятно… Допустим, Михаил Афанасьевич – это Булгаков, Константин Сергеевич – Станиславский… однако! Да быть не может! А кто такой Рубен Николаевич? Лица на фотографиях были мелкие и все какие-то похожие – прилично одетые мужчины, завитые женщины – кажется, это называлось перманент…

– Да, мой друг, – скромно улыбнулась дама, – вот с какими людьми свела меня судьба! Я и сама иногда не верю… именно поэтому так важно их вернуть!.. Но я надеюсь, что вы справитесь. Артур Альбертович говорил, что вы очень способный… а он разбирается в людях! И вообще, он очень милый молодой человек… Ах да, я вам это уже говорила!

– Вернуть их? – выделил Леня главное в словах своей собеседницы. – А что значит – их?

– Как, Артур вам не сказал? – Дама удивленно подняла брови. – Речь идет о моих дневниках. Представляете – они пропали! Я вела их всю жизнь, в самые трудные годы, в них я писала о людях, с которыми мне довелось встретиться, а это, уверяю вас, были такие люди! Такие люди! – Она округлила глаза и театральным жестом подняла руки. – Не только те, кто изображен на этих фотографиях, но и те, чьи фотографии я не могла хранить! Вы меня понимаете?

Маркиз немного заскучал.

Искать старые тетрадки, которые где-то посеяла свихнувшаяся старуха, – это не его амплуа! Конечно, его просил об этом Артур Альбертович Руо, а он человек замечательный, Леня многим ему обязан и уважает его как артиста…

– А что случилось с вашими дневниками? – осторожно поинтересовался Леня. – Возможно, вы их просто куда-то убрали, наводя порядок в доме? И забыли, куда именно?

– Молодой человек, у меня еще нет склероза! – строго проговорила Саломея Леонардовна, недовольно поджав губы. – Если я говорю, что мои дневники украли, – значит, их украли!

– Но почему вы так в этом уверены?

– Во-первых, они всегда лежали в одном и том же месте… – начала дама чуть обиженным голосом.

Леня хотел возразить, что тоже обычно кладет свои вещи на постоянные места, но тем не менее они часто теряются. Особенно после того, как Лола затевает генеральную уборку. Или Пу И с Аскольдом захотят поиграть в футбол…

Но старуха не дала ему вставить слова, она продолжила:

– И во-вторых, похититель связался со мной. Думаю, если бы я по старческой забывчивости сунула дневники в морозилку, этого бы не произошло…

– Ах вот как! – удивленно проговорил Маркиз. – Ну это, конечно, меняет дело…

– Вот именно! – Саломея Леонардовна смягчилась. – Он связался со мной по телефону, назвал цену, за которую вернет дневники, и сказал, что будет еще раз звонить, чтобы окончательно обговорить условия передачи. Поэтому я и попросила Артура Альбертовича, чтобы он нашел порядочного человека, которому можно доверить это дело. Сама я, знаете ли, все-таки старовата для таких приключений… – Она взглянула на маленькие золотые часики и воскликнула: – Кстати, он вот-вот должен позвонить! А пока не хотите ли еще рюмочку коньяку?

– Нет, спасибо, – отказался Леня. – На работе я не пью…

– А я, с вашего позволения, выпью… – Саломея Леонардовна налила в свою рюмочку еще немного коньяка, лихо выпила его и запела: – «Белой акации гроздья душистые ночь напролет нас сводили с ума…»

И в эту самую секунду зазвонил телефон.

– Это он! – Саломея Леонардовна почему-то перешла на шепот. – Сейчас я ему отвечу! – Она сняла трубку и проговорила своим мелодичным голосом: – Слушаю вас!

Некоторое время она действительно молча слушала, а потом проговорила несколько раздраженно:

– Я все же не так юна и спортивна… сейчас я передам трубку моему доброму другу, и он с вами обо всем договорится.

Она протянула трубку Маркизу. Леня прижал трубку к уху и услышал странный приглушенный голос:

– Ты еще кто такой?

– Дама сказала вам кто. Я ее друг.

– Ладно, друг! – в трубке хмыкнули. – Приезжай сегодня в час ночи на автозаправку на Поклонной горе. Знаешь ее?

– Знаю, – коротко ответил Маркиз.

– Ну и ладушки. При ней есть круглосуточный кафетерий, я тебя там буду ждать. Дневники против денег, понятно?

– Понятно! А как я вас узнаю?

– У меня будет журнал «Коневодство». – Ленин собеседник хмыкнул. – А ты прихвати журнал «Искусство кино»…

Маркиз хотел еще что-то уточнить, но из трубки уже доносились короткие сигналы отбоя.

– Ну, Леонид, вы договорились? – взволнованно спросила его Саломея Леонардовна.

– Да вроде бы договорились… А что насчет денег? Он сказал, что отдаст дневники только в обмен на них и что сумму вы с ним уже обсудили…

– Совершенно верно. – Хозяйка открыла изящный шкафчик красного дерева и протянула Маркизу конверт: – Здесь вся сумма, три тысячи долларов… ваш гонорар я передам вам по возвращении.

– Ну, если вся моя работа заключается только в этой встрече, я обойдусь и без гонорара. Вы мне симпатичны, и Артур Альбертович – мой старый друг…

– Нет, Леонид, не ставьте меня в неловкое положение! Я обратилась к вам за помощью, а всякий труд должен быть оплачен. Кроме того, не думайте, что я нищая старуха…

– Ладно, мы это обсудим позднее, – прервал ее Леня. – А сейчас скажите, как выглядят ваши дневники. Я хочу убедиться, что меня не обманут при обмене.

– Две обычные общие тетради по девяносто шесть листов. В черном коленкоровом переплете… Не хотите выпить еще за удачное окончание дела?

– Ну разве чуточку… – смягчился Леня.

Старуха снова лихо опрокинула рюмку и вдруг запела:

– «Милый маркиз…»

Леня вздрогнул – неужели Артур Альбертович разболтал старой даме, кто он такой и чем известен в узких кругах? Очень неразумно…

– «Милый маркиз, – пела старуха, – вы первый приз сумели за-аслужить. И за слепоту, и за глухоту извольте по-олучить!»

С этими словами, подкравшись сзади, она надела на Леню шелковую театральную маску.

«Дурдом!» – успел подумать Леня.

– Удивлены? – звонко засмеялась Саломея Леонардовна. – Это мой коронный номер, ария Адели из оперетты «Летучая мышь». Вот, глядите! – Она протягивала старую пожелтевшую фотографию. – Вот я, вот Епифанцев в роли князя Орловского – какой был артист! Кумир всего женского населения нашего города! А это Мила Юткевич в роли Розалинды.

Маркиз успел разглядеть, что все люди на снимке были в масках – таких же, какую надела на него старуха. Он потянулся снять маску, но Саломея придержала его руку и запела:

– «Виноваты – а-ха-ха – в этом сами – а-ха-ха – и смеются – а-ха-ха – все над вами – а-ха-ха-ха…»

«Полный дурдом, – подумал Леня, – я-то что тут делаю…»

– В общем, я пойду, – сказал он, снимая маску, – уж ночью вас беспокоить не буду, утром заеду, привезу вам ваши дневники…

Старуха совершенно заморочила Маркизу голову, и он забыл постучать по дереву, чтобы не спугнуть свою удачу.

Леня подъехал к Поклонной горе без пяти час.

Возле заправки действительно был небольшой круглосуточный магазин с кафетерием. Поставив машину чуть в стороне, Леня взял в руку журнал «Искусство кино», толкнул дверь и вошел в кафетерий.

Там было на удивление чисто и даже приятно пахло кофе, а не подгорелыми макаронами и дешевым средством для мытья полов. Столики из белого и красного пластика чередовались в шахматном порядке, на них стояли стаканы с салфетками, на белом – красные, а на красном – соответственно белые. Немало подивившись такому благолепию на обычной заправке, Леня усмехнулся про себя, сел в угол за красный столик и неторопливо огляделся.

Несмотря на поздний час, заведение не пустовало.

За одним столиком сидели двое мрачных братков с бритыми затылками и маленькими злыми глазками. Они пили пиво и время от времени перебрасывались односложными репликами.

За другим столиком, в углу кафетерия, молодая пара выясняла отношения. Растрепанная девица со смазавшейся тушью под левым глазом говорила что-то громко, но неразборчиво, а парень отворачивался от нее, втянув голову в плечи.

И наконец, в дальнем от входа конце зала сидел унылый тип с трехдневной щетиной на лице и родимым пятном на щеке, перед которым на столике стояла чашка кофе и лежал журнал «Коневодство» с восхитительным вороным конем на обложке. Леня встретился взглядом с разбитной девицей за стойкой, она сделала знак руками, чтобы заказывал – нечего просто так за столиком рассиживаться, хоть и ночь на дворе, а не положено. В свою очередь, он также жестами показал, чтобы сварила чашку кофе покрепче, а сам пересек помещение и подошел к небритому типу, демонстративно помахивая своим журналом.

Он без приглашения уселся за стол и проговорил вполголоса:

– Ну, вот и встретились два одиночества. Давай дневники, и разбежимся по-хорошему. У меня дел много…

– Ладно, ты, деловой! – прошипел незнакомец. – Деньги-то при тебе?

– А как же! – Леня похлопал себя по карману. – Только сначала покажи мне тетрадки!

– Что-то мне не нравится здешняя публика. – Небритый покосился на братков. – Вот как мы сделаем. Я сейчас выйду в туалет, ты пережди минуту, чтобы не вызывать подозрений, и подходи туда же. Там безопаснее, там и произведем обмен!

– Как скажешь! – Леня пожал плечами, но про себя подумал, что этот воришка слишком много смотрит кинобоевиков и из любой ерунды делает проблему. Казалось бы, чего проще – поменялись пакетами и разошлись… ну ладно, если ему хочется поиграть в секретного агента, можно и подыграть…

Небритый поднялся из-за стола и направился за стойку. В руке у него был обычный полиэтиленовый пакет.

Леня взглянул на часы, подождал немного, неторопливо отпивая вполне приличный кофе, полученный от девушки за стойкой.

Пара за угловым столиком от слов перешла к делу. Девица с размазанным глазом толкала парня в плечо, он отодвигал свой стул до тех пор, пока не уперся в стену, девица боднула его головой, парню, видно, все надоело, и он не глядя сунул ей кулаком куда придется. Пришлось по носу, девица дернулась и успела отскочить в самый последний момент, но опрокинула стакан с томатным соком и вляпалась локтем в лужу. И хоть красный томатный сок неплохо смотрелся на белом пластике, девице такое сочетание отчего-то не понравилось, она взвизгнула и принялась оттирать локоть салфеткой.

Леня сообразил, что сейчас девица побежит в туалет, и поскорее пошел следом за незнакомцем.

За стойкой находилась неприметная дверь с двумя понятными буквами – WC. Леня толкнул эту дверь и вошел внутрь.

Туалет был довольно чистый, отделанный голубым кафелем. Две кабинки, две раковины, сушилка для рук.

И никого.

Но ведь Леня своими глазами видел, как тот тип зашел сюда… и потом, какой ему смысл скрываться, если он сам назначил Лене эту встречу? Ему же нужны деньги?

А может быть, он находится в одной из кабинок?

– Эй, коллега! – негромко проговорил Леня. – Ты там как – надолго?

Ответа не последовало.

Маркиз недоуменно пожал плечами.

Двери кабинок доходили почти до самого пола, поэтому снаружи нельзя было понять, есть ли в них кто-нибудь. Тогда Леня толкнул одну из дверей.

Кабинка была пуста.

Леня толкнул вторую дверь, но ей что-то мешало, и дверь явно сопротивлялась Лениным усилиям.

– Эй, ты чего? – Леня нажал чуть сильнее, дверь открылась…

В первый момент Маркиз подумал, что у него от недосыпа начались галлюцинации. Он зажмурил глаза, снова их открыл…

Но от этого ничего не изменилось.

Внутри кабинки вниз головой висел человек. Он был подвешен за одну ногу к водопроводной трубе, вторая нога безвольно свисала, согнутая в колене. Все вместе напоминало рисунок карты «Повешенный» из малого аркана колоды таро.

Увиденная картина настолько удивила Леню, что он в самый первый момент даже не понял, кто перед ним висит. Только взяв себя в руки и приглядевшись, он разглядел небритые щеки, родимое пятно и узнал того человека, с которым только что разговаривал за столиком кафетерия.

– Ох, ни фига себе! – проговорил Леня вполголоса и наклонился, чтобы проверить пульс повешенного.

Как он и подозревал, пульса не было.

Небритый тип был мертв.

Кстати, не было не только пульса. При нем не было и того пакета, который Леня только что видел в его руке. Пакета, в котором, судя по всему, были старушкины дневники…

– Мама миа! – выдохнул Леня и огляделся по сторонам.

Пакета нигде не было.

И тут Леня понял сразу несколько очень важных вещей. Первая из них – старухины дневники представляют большую ценность. Настолько большую, что из-за них даже убили человека.

Хотя, казалось бы, проще было заплатить ему – в конце концов, три тысячи долларов не такая большая сумма, чтобы из-за нее идти на убийство.

А может быть, этого человека убили вовсе не из-за дневников? Может быть, на него случайно наткнулся наркоман, готовый на все ради дозы, и убил этого человека из-за содержимого его карманов, а пакет с дневниками взял заодно…

Чтобы проверить эту гипотезу, Маркиз осторожно ощупал одежду мертвеца.

Его карманы были пусты – ни бумажника, ни документов…

Проверяя карманы убитого, Леня нечаянно дотронулся до его руки. Она была еще теплой…

Леня невольно вздрогнул от этого прикосновения. Ему показалось, что мертвец сам прикоснулся к нему, словно хотел что-то сказать. Леня опасливо взглянул на мертвую руку и увидел на запястье татуировку. Довольно необычную татуировку – синий скорпион в красной зубчатой короне…

Ядовитый хвост скорпиона был угрожающе поднят, как будто он хотел нанести Лене смертельный удар.

И тут Маркиз осознал вторую важную вещь.

Ему действительно грозит серьезная опасность.

Он находится рядом с трупом, и если его кто-то здесь застанет, то именно на него и падет подозрение в убийстве… ведь сюда не заходил никто, кроме него, – он сам не спускал глаз с этой злополучной двери и заметил бы любого, кто в нее вошел…

Вот черт! Влип так влип…

Короче, надо отсюда удирать как можно быстрее.

Но как?

Леня огляделся. Ведь тот, кто убил этого человека, должен был как-то сюда войти и, совершив убийство, каким-то образом выбраться отсюда…

За дверью туалета послышались приближающиеся шаги. Еще совсем немного – и кто-то сюда войдет, увидит труп и Леню рядом с ним, поднимет шум… Скорее всего та девка, что облилась томатным соком, уж эта заорет так заорет, стены рухнут!

Дело шло на секунды.

В углу туалета было маленькое окошко, замазанное белой краской. В другое время Леня не стал бы и пытаться выбраться через него – окошко было на первый взгляд слишком маленьким. Но теперь ему приходилось хвататься даже за соломинку.

Первым делом он плотно закрыл дверь кабинки, чтобы человек, вошедший в туалет, не сразу заметил труп. Это могло дать ему полминуты, а то и несколько минут запаса.

После этого, вспомнив свое цирковое прошлое, Леня открыл шпингалет, распахнул окошко, подтянулся и высунул голову наружу.

Вдохнув холодный ночной воздух, он приободрился и вспомнил фразу из сказки Андерсена: если прошла голова, то и все остальное тоже пролезет…

Однако это оказалось не так просто: голова-то пролезла, а плечи застряли. А это все Лолка, подумал Леня в раздражении, – постоянно гоняет его в тренажерный зал качать мышцы, вот и накачал, так что теперь ни в одно окно не пролезть. Нет, при его профессии гибкость гораздо важнее, чем сила…

Он выдохнул, извернулся, выставил одно плечо вперед… и каким-то чудом проскользнул в окошко.

Ловко спрыгнув на землю, Леня огляделся.

Он находился позади автозаправки, на самом краю Поклонной горы.

Под ним виднелся заснеженный склон, круто спускающийся к Суздальским озерам. Позади, за заправкой, раздавались обычные звуки ночного города, проносились по Выборгскому шоссе машины.

Там, немного в стороне, стояла и его машина.

То есть, конечно, вовсе не его: Леня в который раз порадовался, что не поехал на эту встречу на своей собственной машине, а попросил Ухо угнать какое-нибудь неброское транспортное средство.

Так что теперь, если кто-то из посетителей или сотрудников заправки даже запомнил марку и номер этой машины, это не приведет милицию к ним с Лолой…