– Ты прекрасно знаешь, о чем! – злобно проговорил Второй. – Не валяй дурочку!

Первый снова придержал его ладонью и снова повторил за ним, изменив интонацию:

– Вы прекрасно знаете, о чем мы говорим.

– Да я понятия не имею!..

Тут в поле моего зрения появился Третий. Он прищурился, фыркнул и проговорил:

– Может, ее… того? Утюгом или паяльником?

– Угомонись, Боров! – прикрикнул на него Первый. – Я без тебя знаю, что делать!

Я подумала, что Третьему очень подходит его кличка. Он и правда похож на откормленного борова.

И неожиданно я не то чтобы успокоилась, но перестала бояться. Хотя, казалось, услышав про паяльник и утюг, должна была забиться в истерике. Но не тут-то было. Потому что я поняла, что это не менты. И раньше были у меня подозрения, а теперь они перешли в уверенность. Точно, никакие это не менты, а самые обычные бандиты.

И не то чтобы это для меня лучше, но, похоже, убийство того мужика их совершенно не интересует. А интересует совсем другое, но что – я понятия не имею.

А Боров не унимался:

– Знаешь, знаешь… вы с ней два часа тут возиться будете, а я сегодня не обедал… знаешь, как жрать охота?

– Потерпишь! – оборвал его Первый.

– Да, тебе хорошо говорить, а у меня прямо внутренности скрутило!

– Потерпишь! – рявкнул уже Первый и снова повернулся ко мне с тем же вопросом:

– Где они?

Тут снова возник Второй и злобно прошипел:

– Ты все равно заговориш-шь! Ты все равно все скажеш-шь! Когда тобой займется Зеленый – он тебе быстро язык развяжет! Он это здорово умеет!

Первый снова недовольно покосился на него:

– Подожди! И не болтай лишнего!

– Да что с ней церемониться? – горячился Второй. – Мы ее почти полгода искали! Она думала, самая умная! Думала, скроется от нас!

– Обожди, Кирпич! Она – женщина умная, она понимает, что деваться некуда, она нам сейчас все расскажет…

И снова повернулся ко мне:

– Лида, Лидия Викторовна! Вы же понимаете – другого варианта нет, то есть, он есть, конечно, но он вам совсем не понравится… лучше скажите сразу, где они!

Ну да, понятно, они играют в доброго и злого полицейского. Второй – злобный, нервный, неуправляемый, и Первый на его фоне должен казаться лучше. И по сценарию я должна на это купиться и все ему рассказать. Все, что знаю.

Вот интересно, они что, всерьез решили, что я поверю, что они полицейские? Или за полную дуру меня держат? А этот Первый еще говорит, что я – умная женщина.

Вот откуда он это знает? Откуда они вообще меня знают? Неужели… но про это сейчас думать нельзя.

А хорошо бы все же знать, чего они от меня хотят. О чем расспрашивают.

В это время из кармана Первого донеслась бодрая мелодия. Он вытащил телефон, взглянул на дисплей и переменился в лице, хмуро взглянул на своих спутников – мол, тише! – и бережно поднес трубку к уху, как будто это была хрупкая драгоценность. Или наоборот – ручная граната с выдернутой чекой.

– Да, Артур Васильевич… это я, Артур Васильевич… ну да, они тоже со мной… что вы говорите? Да, мы немедленно едем… нет, Артур Васильевич, я все понял!

Прервав разговор, он оглядел свою команду и проговорил:

– Артур звонил! Велел немедленно выдвигаться к нему. Там такие заморочки…

– А что с ней? – Второй кивнул на меня.

– С ней останется Боров. – Он повернулся к Третьему и строго проговорил: – Головой за нее отвечаешь!

– А как же… – заныл Боров. – Я поесть не успел… у меня с утра крошки во рту не было…

– Перебьешься! Потерпишь! Если что случится – лично с Зеленым будешь иметь дело!

Двое тут же вышли из комнаты.

Боров сел на стул по другую сторону стола, мрачно поглядел на меня. Потом выдвинул ящик, пошарил в нем – может быть, надеялся найти что-нибудь съестное. Ничего, конечно, не нашел, тяжело вздохнул и задвинул ящик.

Я молчала, прикидывая, как бы его обдурить половчее, чтобы снял наручники. Видно, что мозги у этого типа если и были, то давно жиром заплыли, не работают совсем.

Тут у него зазвонил телефон.

Он торопливо достал его, поднес к уху, лицо его расплылось в довольной улыбке:

– Это ты, Пампусик? Ну, как ты там? Да я тут, понимаешь, застрял… да, сверхурочная работа… да, не знаю, до какого времени… что, ты говоришь, приготовила? Лазанью? С мясом и грибами? Ух ты! Моя любимая! Ой, ну, никак не могу! Ты же знаешь – я на работе… Тут со мной еще человек… никак не могу оставить… Что? И песочный пирог с вареньем? Ну, ты даешь! Ох, ну прямо не знаю… может, на полчасика смогу… ну да… тут человек, но он меня подождет…

Он еще немного послушал, потом убрал телефон в карман и повернулся ко мне:

– Значит, так. Я сейчас уйду – буквально на десять минут. А ты будешь тут сидеть, как сидела. И если будешь себя хорошо вести – я тебе принесу поесть. Но если ты что-нибудь удумаешь… если попытаешься сбежать… тогда все! Я тебе гарантирую полный абзац! Полные кранты! И утюг, и паяльник, и остальную бытовую технику… все поняла? Или еще раз повторить?

Он сделал зверскую рожу, задвигал желваками – и я торопливо кивнула, стараясь не рассмеяться.

Господи, какой идиот! Но мне с ним, конечно, повезло. От его глупости и разгильдяйства у меня появились реальные шансы вырваться на свободу.

Боров на всякий случай проверил мои наручники, убедился, что они надежно закрыты и прикованы к трубе, еще раз грозно посмотрел на меня и торопливо выскочил из комнаты – теперь у него на лице было написано предвкушение. Его ждали лазанья с мясом и грибами, пирог с вареньем и Пампусик…

Да, с каждой минутой я все больше убеждалась, что троица, которая меня сюда привезла, не имеет никакого отношения к полиции. Их разговоры, их клички, их странные расспросы… похоже, их совсем не интересовал труп в Катькиной квартире, они расспрашивали меня о чем-то другом, но вот о чем – я так и не смогла понять. Все время повторяли – «где они»? Вообще, все их поведение, и это странное место, куда они меня привезли, явно не укладывались в их легенду.

А это значит, что мне нужно сделать все что угодно, но только сбежать отсюда как можно быстрее, пока они не вернулись. Иначе живой они меня отсюда не выпустят. Это точно. Хотя ничего от меня и не добьются, потому что я ничего не знаю.

Едва дождавшись, когда шаги Борова стихнут в коридоре, я повернулась к трубе, к которой была прикована.

Я уже давно почувствовала, что труба эта холодная. А что из этого следует? Что отопление в этом здании отсутствует, оттого так холодно.

Вообще было такое чувство, что здание нежилое, во всяком случае, точно, что сейчас, кроме меня, тут не было ни одной души. И батареи не работают, и воду, наверное, давно отключили. И электричество тоже, оттого коридор был полутемный, в окошки только чуть света попадало.

Чтобы проверить свою догадку, я начала сдвигаться вместе со стулом вдоль трубы. Для этого я отталкивалась ногами от пола и медленно отодвигалась назад.

Поскольку двигаться приходилось назад, я не видела пол на своем пути, и в какой-то момент ножка стула на что-то наткнулась, и я чуть не упала вместе с этим стулом. Но удержалась за счет наручников, вернула равновесие и, извернувшись, сумела посмотреть, на что налетела. Это оказался какой-то ящик.

Кое-как, вытянув прикованную руку, я объехала на стуле вокруг ящика и двинулась дальше.

Скоро я доехала до угла комнаты. Здесь труба, к которой я была прикована наручниками, уходила в стену. Я подергала ее и почувствовала, что труба немного шатается. То есть, как я и надеялась, она ни к чему не приварена.

Я пошатала ее еще немного, а потом дернула на себя, сколько хватило сил, еще и еще раз…

И – о, радость! – конец трубы вылетел из стены.

Я торопливо сдвинула с нее второй наручник – и освободила руку. Правда, на ней еще был застегнут браслет наручника, но все же у меня появилась надежда.

Теперь дело пошло проще. Я наклонилась и с трудом оторвала скотч, которым мои ноги были примотаны к стулу.

Свобода!

Я встала, подошла к столу, выдвинула его ящик – и с радостью увидела в нем ключ от наручников. Этот идиот Боров даже не удосужился взять его с собой! Забыл просто.

И вот я достала ключ, открыла замок наручников – и полностью освободилась.

Полностью ли?

Правда, я уже не сомневалась, что эти трое – вовсе не полицейские, а значит, я не в участке. Но все же опасность еще не миновала… Может, тут сторож какой-нибудь бродит…

Я выглянула в коридор, прислушалась.

В дальнем его конце послышался негромкий звук, словно там что-то упало.

Я застыла как вкопанная.

Неужели я не успела убежать? Неужели кто-то из тех троих уже вернулся?

Я немного выждала.

Звук не повторился, и тогда я тихонько двинулась вперед.

Жизнь научила меня, что не нужно дважды идти по одному и тому же маршруту – и я пошла не в ту сторону, откуда меня привели, а в обратную. Что-то мне подсказывало, что в этом здании не один выход, и так у меня будет больше шансов не столкнуться в дверях с теми фальшивыми полицейскими.

Я прошла уже большую часть коридора, как вдруг впереди снова раздался подозрительный звук.

Я опять застыла, пригляделась – и увидела в углу возле двери большую полосатую кошку. Она вылизывала котенка и смотрела на меня недовольно – мол, ходят тут всякие, мешают!

– Не волнуйся, я тебя не трону! – проговорила я негромко и прошла мимо этой семейной идиллии.

Коридор сделал поворот.

Я выглянула из-за угла.

К счастью, там никого не было, зато была металлическая дверь, наверняка ведущая наружу.

Я подошла к ней. На двери был обычный засов. Я без труда отодвинула его.

Очень осторожно, почти не дыша, я приоткрыла дверь на малюсенькую щелочку. С улицы пахнуло холодом и свежестью, там было тихо.

Я растворила дверь пошире и решилась. Мигом выскользнула на крыльцо и скатилась со ступенек. И тут же вляпалась в лужу, которая располагалась прямо рядом с крыльцом. Хорошо хоть, не села в эту грязь, только ботинки испачкала.

Я огляделась мимоходом и увидела, что вокруг никого нету – как в песне поется: «ни машин, ни людей».

Дом, где, как я думала раньше, находится отделение полиции, оказался двухэтажным, довольно запущенным оштукатуренным особнячком, и не горело в нем ни одно окно. Сейчас апрель, хоть темнеет и поздно, а все же сумерки.

Так вот перед входом тоже не горела лампочка, и дальше, вдоль дорожки тоже не было ни одного фонаря.

Вот именно. Не было перед входом заасфальтированной площадки, куда машины ставят, и вот интересно, как же они сюда задержанных доставляют? Меня прямо к крыльцу подвезли, понятно теперь, почему велели головой не вертеть, чтобы не поняла ничего.

Стало быть, никакое это не отделение полиции, а пустой заброшенный дом.

Все эти мысли пронеслись у меня в голове в то время, пока я ужом скользнула в близлежащие кусты. Кусты неприлично разрослись, да еще там торчали стебли прошлогодней крапивы и репейников, но на такие мелочи я не обращала внимания.

Затаившись, я поглядела на дом. Тишина. Меня пока не хватились.

Что ж, надо отсюда выбираться.

Я высунула голову из кустов и огляделась.

От крыльца дома вела когда-то очень давно заасфальтированная дорога, по которой и уехала машина. За прошедшие годы асфальт растрескался, в трещины пробивалась трава. Вдоль этой дороги были кусты, дальше виднелись редкие деревья.

Парк, что ли? Не похоже. Значит, если идти по дороге, я выйду на какую-нибудь улицу, где смогу поймать машину. В джинсах у меня есть потайной карманчик, где лежит парочка купюр, я всегда кладу их на всякий случай, доехать до дома хватит. Жизнь научила меня заранее готовиться ко всяким неприятностям.

И ключи от квартиры эти уроды не отобрали, вообще меня не обыскивали, так что обязательно нужно побывать в той квартире, забрать документы, деньги и кое-что из вещей.

Нужно поторопиться, пока меня не хватились.

И если вы думаете, что я побежала вперед по дороге, то глубоко ошибаетесь. Нет уж, ученая уже, у меня принцип: если ждут от меня самого естественного поступка – я делаю в точности наоборот. Опять-таки жизнь научила.

Итак, я обошла дом, увидела сзади остатки дощатого забора, пролезла в довольно широкий пролом и в неверном свете наступавших сумерек разглядела узенькую, довольно сыроватую тропинку. И рванула по ней, думая только о том, чтобы не плюхнуться в грязь и не расцарапать лицо о камни, ржавую арматуру и куски раскрошившегося цемента, которые валялись под ногами в изобилии.

Бежала я минут десять, потом посмотрела на часы (эти уроды их тоже не отобрали!) и поняла, что нужно торопиться. И тут как раз выбежала на довольно большую поляну, а за ней тускло блеснула вода.

Это оказался небольшой такой прудик, вода была как темное зеркало, и узкий серп луны отражался в ней.

Я обошла пруд почти по периметру, напугала селезня, который, переваливаясь, вышел на тропинку прямо передо мной, перебралась через канаву по заботливо проложенным мосточкам и снова огляделась. Позади остался пруд, слева виднелись какие-то ангары, с другой стороны шли старые гаражи.

Я повернула к этим гаражам, поскольку там скорее могла попасться машина, – и вот, повезло, как раз выезжал из ворот скромного вида автомобиль.

Неизвестно, что подумал водитель, когда я возникла рядом с ним из сгущающейся темноты и постучала в стекло, однако притормозил и спросил не слишком любезно, какого черта мне надо.

Я попросила подбросить, куда он сможет.

– Тебя что – ограбили, что ли? – спросил дядечка неопределенного возраста, во всяком случае, так я решила по голосу.

– Вроде того, – вздохнула я, садясь рядом с ним, – но вы не беспокойтесь, я вам заплачу, у меня деньги есть, – я показала ему смятую пятисотку.

Вблизи я разглядела, что дядечка сильно пожилой, и приготовилась уже, что всю дорогу он станет меня воспитывать и учить жить, а потом начнет вспоминать, как в советские времена он был о-го-го!

Но он ничего не сказал, только спросил адрес. Оказалось, что ему надо к дому, что с моим почти рядом.

– Жену встречаю, – пояснил он, – дочка поздно с работы возвращается, она с внуками сидит.

И молчал всю дорогу, за что я была ему очень благодарна. Потому что мне нужно было подумать.

Собственно говоря, мысль была только одна: как попасть в квартиру, и самое главное: как оттуда выйти незамеченной? Потому что из квартиры нужно уходить, иначе эти уроды меня там найдут. И теперь не станут миндальничать и побьют от души, а может, и пытать будут. Ничего не добьются, конечно, поскольку я понятия не имею, чего им от меня надо, но живой не выпустят.

Да, подставила меня Катька, и за что только, вот что я ей сделала? Но об этом я подумаю потом.

Какой у меня девиз? Дисциплина и полный самоконтроль, иначе я пропаду. Жизнь меня многому научила, в частности как быстро эвакуироваться из любого места.

Итак: попасть в квартиру, мигом собрать вещи, прихватить паспорт и кое-какие наличные деньги и быстро делать ноги.

Куда идти? Это другой вопрос, и его будем решать потом, когда выберемся из квартиры. Проблемы нужно решать по мере их поступления.

Тут я заметила, что машина повернула на ту улицу, где я жила вот уже… две недели. И с разгону подъехала к моему дому.

– Подъезд какой? – спросил водитель.

– Да не надо до подъезда, я тут, на углу выйду! – всполошилась я, а ну как эти уроды уже узнали о моем побеге и теперь караулят меня возле подъезда, а то и возле квартиры?

– Ну, как знаешь! – Он затормозил на углу. – Беги давай, налегке-то замерзнешь…

И верно, на мне только джинсы и тонкий свитерок, эти гады даже пальто не дали взять. Надо же, болталась там по кустам чуть ли не час и даже не заметила, что холодно. Хоть и конец апреля, и солнце днем вроде светит, а все ходят в пальто да в куртках.

– Спасибо вам. – Я протянула дядечке смятую пятисотку и пошла было, но тут он закричал, чтобы я подождала, и сунул мне сдачу – двести рублей.

– Мне лишнего не надо, – твердо сказал он, – у тебя и так неприятности, так чего я стану наживаться.

Нет, все же попадаются иногда на моем пути хорошие люди. Правда, редко…

Очень осторожно я высунула голову из-за угла и осмотрела двор.

Вроде бы ничего необычного, машины припаркованы все более-менее знакомые. Забыла сказать, когда вселилась в этот дом, я внимательно изучила машины жильцов. Не всех, конечно, но хотя бы из нашего подъезда. Как уже говорила, жизнь научила меня предусмотрительности и осторожности.

Сейчас никаких незнакомых машин возле подъезда не стояло, и той неприметной серой, на которой приехали те уроды, тоже не было. Что ж, успокаиваться пока рано.

Я ощупала в кармане ключи. Ужасно захотелось вдруг плюнуть на все, подняться в квартиру и прежде всего встать под душ.

Хорошо бы, конечно, принять ванну с лавандовой пеной, выпить горячего чаю и лечь.

Ну да, на часах половина девятого, но со мной уже столько всего случилось, что хочется лечь и ни о чем не думать хотя бы до утра.

«Не расслабляться!» – тут же приказала я себе.

Вот что бы сделал на моем месте нормальный человек? Быстрее побежал бы домой, чтобы не простудиться, стоя тут на ледяном ветру. Но, как я уже говорила, жизнь научила меня всегда поступать наоборот, так оно надежнее.

Я тихонько пересекла двор и юркнула в проход между стеной дома и двумя гаражами, что притулились в углу.

Дом, где я сняла квартиру, был самой обычной панельной девятиэтажкой, и двор соответствующий – детская площадка в середине, по бокам чахлые кустики и два инвалидных гаража, причем машин в них давно не стояло, а собирались какие-то темные личности и выпивали там на ящиках. Злобные старухи, которые присутствуют в каждом дворе, отчего-то их не гоняли, правда, компания вела себя тихо, и однажды я видела, как один из них, кажется, Леня или Веня, нес той же Варваре Семеновне тяжелые сумки.

Не за так, небось, а за малую денежку. Это Катька говорила, но сейчас я о ней думать не хочу.

Значит, за гаражами меня искать никто не станет, какой молодой женщине в здравом уме придет в голову вечером идти туда на поиски бомжей? А за двести рублей, я думаю, Веня (или Леня) произведет для меня разведку.

Однако меня поджидало разочарование, за гаражами никого не было, очевидно, компания перебралась к вечеру в более теплое место.

Я призадумалась, тут послышалось шуршание, и прямо на меня выскочил джек-рассел-терьер, а в зубах у него была… о господи, в зубах он держал крысу, и, кажется, она еще шевелилась.

Я попятилась, но если вы думаете, что собиралась визжать, бежать или вообще терять сознание, то это не про меня. Не то чтобы я не боялась крыс, но жизнь научила меня не делать резких движений и всегда держать себя в руках.

– Марти! – Это выскочил мальчишка лет двенадцати и радостно ухватил терьера за поводок.

– Молодец! – приговаривал он одобрительно. – Поймал! Ого, придушил уже…

– Она притворяется, – сказала я, потому что с моей стороны было видно, что крыса только для вида обвисла, а сама посматривает по сторонам с намерениями бежать.

Я даже симпатию к ней почувствовала – вот ведь молодец, не сдается до последнего.

А мальчишку я узнала, он в нашем подъезде живет, однажды мы с ним и собакой ехали в лифте.

– А вы что тут делаете? – с подозрением спросил он.

Терьер в это время переступил кривыми лапами и положил крысу на землю, очевидно, ему надоело ее держать.

Мгновенно ожив, как я и предполагала, крыса юркнула под гараж. Марти рванулся за ней и, разумеется, не успел.

– Ну вот, – вздохнул мальчишка, – опять упустил.

– Слушай, у меня к тебе дело, – начала я, поняв, что, если побуду на улице еще немного, то и вправду подхвачу простуду, – можешь ты подняться на четвертый этаж и посмотреть, что там творится?

– А вам зачем? – спросил он нагловато.

– Слушай, я же тебя не спрашиваю, зачем тебе эта крыса? – возмутилась я.

– Биологичке подсунуть, – ответил он сразу, – пускай она ее наглядно изучает.

– Так вы же сейчас на удаленке, – удивилась я, – как же ты ее подсунешь?

– В почтовый ящик положу, – насупился он, – знаю, где эта зараза живет.