Глава 20

Командор махнул своему водителю, показывая, куда именно поставить машину, а сам подошёл ко мне.

– Забыл предупредить, чтобы ты оделась, как подобает, – усмехнулся он, разглядывая меня.

– Я догадалась сама, – буркнула я, одёргивая платье.

– Вижу. Умница, – кивнул Йан. – Ну, пойдём.

Я взяла командора за локоть, и мы пошли к входу в департамент безопасности.

Платье! Странное ощущение, когда впервые в жизни надеваешь непривычную одежду. Нет, конечно же, в сопливом детсадовском возрасте я носила летом лёгкие платьишки. Но потом даже в школу всегда ходила в брюках. Учителя не возражали, родителям было всё равно, а мне нравилось. Почему? До сих пор не понимаю. Может быть, чувствовала себя немножко пацаном, брату подражала.

Я соврала Йану. Не сама я догадалась про платье, Скай и Лали помогли. Когда командор позвонил и сообщил о том, на какое время назначено свидание с арестованным, я как-то и не подумала, что всё не так просто. Но Скай твёрдо заявил, что приличная гатрийская девушка, невеста лорда, никогда не пойдёт в присутственное место в вызывающей одежде. А небрежная повседневная одежда с изнанки для такого случая – самая что ни на есть негодная. Модное современное платье тоже не подходит. Нужно что-то традиционное и скромное. Одежда Лали мне не пришлась впору, всё было великовато и длинно. Лали, сознавая всю важность момента, совершила, практически, подвиг духа. Она отправилась со мной в магазин и помогла мне подобрать платье и туфли. Платье было бледно-сиреневым, с большим кружевным воротником-пелериной, длинными рукавами и подолом до щиколоток. Скай был в восторге. Лис тоже промямлил что-то одобрительное. Я же в обновке чувствовала себя несчастной. Всё равно, что на людях без штанов, и вокруг колен что-то всё время норовит обернуться. Туфли тоже сидели на ногах странно, казалось, что их и вовсе нет, будто мягкие тапочки.

Я очень боялась, что, хотя Йана и знает в департаменте безопасности каждая собака, они всё равно станут соблюдать процедуру полностью.

Но нет, Йан оказался прав.

На входе, на первом кордоне нас ждал офицер Альдон. Он был, видимо, по случаю жары, без кителя и уже не выглядел таким непроницаемо грозным. Сейчас я увидела обыкновенного, даже вполне симпатичного молодого мужчину, корректного, сдержанного, немного усталого. С командором он поздоровался за руку, а мне кивнул подчёркнуто вежливо, хотя в его взгляде, кроме профессионального интереса, мне почудилось здоровое мужское любопытство.

– Кира Апри, невеста моего брата, – представил меня Йан.

– Я помню вас, – сказал мне Альдон. – Вы были с ним во время ареста.

– Верно, была. Вы очень сильно нарушили наши с Андреем планы на вечер, – сказала я, как можно холоднее.

– Мне жаль: служба. Иногда приходится причинять неудобства даже старым друзьям, – произнёс он, придавая своему голосу нотку грусти.

Хороший актёр пропадает. Жаль ему, как же.

– Я надеюсь, вы во всём разберётесь и не станете преследовать невиновного!

Альдон чуть склонил голову и строго заявил:

– Не допускать несправедливости – наш первейший долг!

Я видела, как Йан нервно теребит воротник рубашки, словно он внезапно стал ему тесен. Я взглянула ещё раз на Альдона, опустила глаза и снова взяла Йана за локоть.

– Пойдёмте, я вас провожу, – Альдон махнул рукой и пошёл впереди.

Мы шли сзади, и Йан нервничал. Вот прямо искрило от него во все стороны. Я уцепилась за его локоть и второй рукой, погладила. Он скользнул по мне рассеянным взглядом и поджал губы.

Мы прошли ещё два кордона на этажах, через которые в сопровождении Альдона нас пропускали без всяких задержек. Наконец, Альдон провёл нас через последний пост, за которым следовал короткий коридор и дверь в торце.

– Арестованный?.. – повернулся Альдон к постовому.

– Уже на месте, – кивнул постовой на дверь. – Всё готово.

– Заходите, – кивнул нам Альдон. – Я буду ждать здесь, чтобы проводить вас обратно.

Мы с Йаном прошли к одинокой двери, и Йан открыл её передо мной.

Обычная допросная камера, правда, без окон, но и без излишних предосторожностей в виде перегородки из небьющегося стекла или решётки. Посередине небольшой столик, два стула с нашей стороны, один – напротив. В углу стул для охранника.

На месте были оба, и охранник, и Шокер.

Шокер тихонько сидел на стуле, сложив руки под столом на коленях. При виде нас он изумлённо вытаращил глаза.

Мы заняли свои места.

– Рад вас видеть, – сказал Шокер с печальной улыбкой.

За три дня он сильно осунулся и побледнел. В расстёгнутом вороте его рубашки под левой ключицей красовался свежий кровоподтёк.

– Неважно выглядишь, – обеспокоенно сказал Йан.

– Сплю плохо, – пожал плечами Шокер. – Шумновато здесь ночами.

– Зачем, Андрей? – спросил Йан. – Скажи мне, я никак не могу понять. Зачем?

Шокер наклонил голову, стал рассматривать стол.

– Андрей, посмотри на меня! – строго приказал Йан.

Коротко вздохнув, Шокер поднял голову.

– Зачем? – повторил Йан.

– Затем, что другой вариант меня не устраивает. Что тут непонятного?

Некоторое время они смотрели друг на друга молча, потом Шокер снова опустил голову.

– Отец очень плох. Скрыть от него не удалось, – сказал командор. – Врачи сказали, прогноз очень неважный.

Шокер пожал плечами:

– Ему ведь всё равно, кто. Было бы то же самое.

– Я тебя не виню, – поспешно уточнил Йан. – Просто сообщаю.

Я переводила взгляд с одного на другого и не могла понять, о чём они. Они же явно понимали друг друга.

Шокер ещё ниже наклонился. Казалось, ему тяжело сидеть, выпрямившись.

– Я не знаю, что ты себе насочинял, Андрей…

– Сочинительство не по моей части, – отрезал Шокер, потом коротко вздохнул, всё-таки поднял голову и посмотрел на брата. – Йан, просьба: Валея…

– С ней всё будет в порядке, обещаю тебе, – уверенно сказал командор. – Не волнуйся за девочку, она будет под моей защитой. Подумай о себе.

Шокер кивнул.

Йан встал:

– Ну всё, Андрей. Я ухожу. Поговори… с невестой.

Командор, не оглянувшись, подошёл к двери. Охранник выпустил его в коридор.

Шокер посмотрел на меня с задумчивой улыбкой.

– Что ты улыбаешься?

– Как тебе это платье идёт… Не ожидал.

– Дурак… – фыркнула я. – Неудобно в нём до ужаса.

Он тихо рассмеялся.

– Ребята тебе привет шлют.

– Спасибо, – кивнул он. – Как там у них? Как Лали?

– Очень сильно переживает. Очень.

Он промолчал, глядя в стол.

– Но ты не волнуйся, ребята от неё отойти боятся, берегут.

Он опять кивнул.

– Ну что ты головой трясёшь, как лошадь?! – рассердилась я. – Скажи мне, ради чего это всё?!

– Есть причина.

– Это действительно ты отпустил Марата?

Он чуть улыбнулся и не ответил.

– Йан в это не верит.

– Неужели? – серьёзно спросил Шокер. – Зря. Лучше бы ему поверить. Ты ему так и передай, что я очень прошу его поверить.

– Что ж ты ему сам не сказал, пока он был здесь?!

– Твои уговоры он скорее послушает.

– Я тоже не хочу, чтобы это был ты.

– Почему?

– Я не хочу тебя потерять.

Он покачал головой:

– Не грусти, Пятачок. Всё имеет свою цену, даже если мы этого не хотим.

– Кто на тебя донёс?

Шокер бросил быстрый взгляд на охранника.

– Не будем об этом. Разговор, скорее всего, записывается.

– Какая разница?! Пусть знают, что мне интересно, кто на тебя донёс? Тебе сказали, кто?

– Сказали, – вздохнул Шокер. – Но это неважно.

– Почему?

– Потому что.

Он смотрел мне в глаза, и это был взгляд человека, который принял решение.

– Андрюша, я боюсь.

– Не надо, – он ободряюще улыбнулся.

– Дай мне руку.

Шокер опять покачал головой.

– Пожалуйста, Андрей, возьми меня за руки!

Я потянулась к нему над столом, он посмотрел на меня укоризненно, но всё-таки вынул руки из-под стола и покорно вложил их в мои ладони.

Его пальцы дрожали, будто хотели убежать прочь. И я сразу поняла, почему он так не хотел показывать руки. На распухших почерневших запястьях едва засохла кровь в глубоких ранах.

– Андрюша… – я коснулась пальцем его покалеченного запястья. Оно было горячим. – Андрюша, хороший мой…

– Ерунда это всё, – быстро проговорил он. – Успокойся.

Раны были плохие, воспалённые.

– Сволочи!.. Андрюша, очень больно?

– Не настолько, насколько выглядит. У меня очень высокий болевой порог.

– Здесь можно пытать людей?!

Он чуть наклонился ко мне и сказал с лёгкой усмешкой:

– Здесь можно всё.

Я оглянулась на охранника. Он в упор, но равнодушно смотрел на нас.

Я встала и пошла вокруг стола. Шокер, резко отодвинув стул, вскочил мне навстречу. Я ткнулась лицом ему в грудь и обхватила за спину. Он осторожно обнял меня, стараясь не касаться окровавленными запястьями моего нового платья.

– Уходи на изнанку. При первой возможности, – прошептал он мне в ухо. – И не возвращайся оттуда.

– Пока ты здесь, я буду возвращаться.

– Вот дура! – с досадой отозвался он.

– Уж какая есть!

– Так, а ну-ка назад! – громыхнул охранник. – Всё, наговорились, я смотрю! Прошу на выход!

Шокер отстранился и печально улыбнулся:

– Иди, Пятачок, не нарывайся на неприятности.

– Всё будет хорошо, Андрюша. Ты слышишь?

Он кивнул.

Я схватила его за шею, притянула к себе и поцеловала. Он хотел поцеловать меня в ответ, но подоспел охранник. Ко мне прикоснуться он не посмел, но грубо оттащил Шокера назад.

– Прошу на выход, леди!

Шокер молча смотрел на меня.

– Андрюша, всё будет хорошо!

Он покачал головой:

– Прощай, Кира.

Я вышла из камеры свиданий. Йана нигде не было, зато за дверью меня поджидал офицер Альдон.

– Прошу прощения, – вкрадчиво проговорил он. – Согласно процедуре, встречи с родственниками сильно ограничены во времени. И чрезмерный телесный контакт считается недопустимым.

– Подглядывали? – уточнила я, чувствуя, что готова вцепиться ему в глотку.

– Это часть работы.

– Поздравляю, у вас замечательная работа!

Мы с Альдоном шагали в обратный путь через те же посты.

– Где командор Клайар? – спросила я, испугавшись внезапно, не случилось ли с Йаном какой неприятности.

– Он ждёт вас у входа.

– Скажите мне, офицер Альдон, кто оговорил Андрея?

– Я не имею права разглашать эту информацию. Да и что она вам даст?

– Я не могу поверить, что среди его друзей есть кто-то, кто посмел совершить такую подлость!

Альдон вздохнул и сказал мне тоном умудрённого жизнью человека:

– Среди наших друзей и близких всегда есть человек, готовый на такое в любое время.

Мы уже подходили к последней стеклянной двери в вестибюль департамента, и через стекло я увидела Йана, который подпирал стену.

– Госпожа Апри… – задумчиво обратился ко мне Альдон. – Я могу попросить вас?..

– О чём?

– Не могли бы вы уделить мне немного вашего личного времени?

– Сожалею, моё личное время принадлежит другому, – ответила я, как можно вежливее. – Я не хожу на свидания. Извините.

– Это вы меня извините. Мне показалось, что если я попробую вам объяснить, что я действительно пытаюсь быть справедливым с каждым, с кем приходится работать, вы измените мнение…

– Да забейте вы на моё мнение, офицер! – рявкнула я, плюнув на приличия, и проскочила в дверь, которую он заботливо для меня придерживал. Выходить следом за мной Альдон не стал.

Как только я показалась в вестибюле, Йан, не глядя на меня и не говоря ни слова, повернулся и быстро пошагал на выход. Я бросилась за ним вдогонку.

– Йан!..

– Помолчи, – буркнул он. – Не здесь.

Мы вышли на улицу. Йан махнул своему водителю ехать, а сам пошёл пешком по аллее. Делать было нечего, я двинулась за ним. Собственно говоря, между департаментами идти-то было минут десять, это если нога за ногу.

– Йан, его не кормят, избивают и не снимают наручников!

– Я заметил, – коротко отозвался он.

– У него руки изранены! Зачем же они его так мучают?!

– У них методы такие. Всегда, везде. Материал, с которым они работают, должен быть податлив. Это просто способ держать материал в нужном тонусе. Эта машина должна крутиться быстрее, чем все остальные, чтобы работать на опережение. Иначе она и не нужна.

– Что ты собираешься делать?

– Ничего.

– Как? Как ничего?

– Ни-че-го, – по слогам повторил Йан. – Я сейчас ничего не могу для него сделать.

– Йан, да что с тобой? Это же твой брат, а ты…

– Да, брат. К сожалению… А, кроме него, у меня есть ещё выживший из ума отец, жена, которая полностью от меня зависит, и племянница, о которой некому больше позаботиться… Ах, да, и ты ещё. Да и помимо семьи есть люди, которые от меня зависят. И если я буду играть в героя, я сяду в соседнюю с Андреем камеру. Что тогда будет со всеми, за кого я отвечаю?.. Так что, Кира, я должен быть лояльным.

Я остановилась на аллее. Он сделал ещё несколько шагов, затормозил и обернулся:

– Ну что ещё? – раздражённо бросил он. – Ты, конечно, далека от всей этой кухни, но ты же неглупая. Подумай сама. Что ты на меня так смотришь?!

– Я не верю, что ты будешь ждать, сложа руки, когда они убьют Андрея.

Йан мрачно покачал головой и вздохнул:

– Они не допустят, чтобы с ним что-то случилось, по крайней мере, до итогового заседания трибунала. Поэтому у меня есть время.

– Значит, ты всё-таки попытаешься?!

– Мне надо спокойно подумать. Без нетерпеливых бабьих воплей над ухом! – огрызнулся он. – Давай встретимся вечером в доме на канале. В девять.

– Хорошо, Йан. В девять.

Он пошагал дальше по аллее, где изредка попадающиеся на пути его подчинённые отступали и почтительно кланялись.

А я свернула с главной аллеи на боковую, ведущую прямиком в городок.

Дверь в домик оказалась не заперта. Вокруг висела какая-то нехорошая, мертвецкая тишина, вязкая и тоскливая.

В холле была только Лали. Она стояла у окна, прижав руки к животу и закрыв глаза. По её лицу текли слёзы. Я не на шутку испугалась.

– Что с тобой? Что ты плачешь?! – я осторожно обняла её и попыталась оттащить от окна. – Лали, где ребята?

– Их вызвали. За ними пришли. Терракотовые…

– Наверное, только на допрос, – я подвела её к стулу и усадила. – Они вернутся, всё будет хорошо. Не плачь. Не плачь, пожалуйста… Шокер тебе привет передаёт!

Она повернулась на мой голос, открыла глаза. Огромные, влажные… За последние несколько дней они совсем потемнели от слёз и горя.

– Он в порядке, Лали. Он спрашивал о тебе.

– Какая теперь разница… – обронила она и снова закрыла глаза. – Он ведь больше не вернётся. Когда такое обвинение, не возвращаются…

– Я тебе лекарство налью, подожди.

Я достала ту самую бутылочку с травками. Растворив настойку в воде, я подсела к Лали со стаканом.

Лали пила равнодушно. Словно на автомате, абсолютно безразличная ко всему. Я вдруг поняла, что, если, не дай Бог, с парнями что-то случится, если их арестуют или просто задержат подольше, мы ведь тут с Лали вдвоём рехнёмся, и ещё неизвестно, кто из нас раньше. А мне вечером ещё к командору на деловую встречу.

– Ты ведь не любишь его, – сказала она вдруг.

– Лали, не начинай, – попросила я.

– Ты его не любишь. Когда женщина любит, она своего мужчину никому не отдаст, никогда. Никогда не откажется. А ты его мне оставила. Значит, не любишь.

– Ну, значит, не люблю, – согласилась я. Чёрт его знает, как себя вести с сумасшедшими. Меня не обучали.

Лали посмотрела на меня недоверчиво, потом слёзы потекли по её щекам с новой силой.

– Я не смогу без него, – сказала она тихо. – Он мне нужен.

– Тогда жди, когда он вернётся.

– Он не вернётся.

– Да не каркай же ты, ворона! – разозлилась я. – Что ты его хоронишь заживо?! Что ты здесь болото соплей развела?.. Он вообще никогда ни на что не жалуется! Ему там ни есть, ни спать не дают, руки наручниками изрезали, а он улыбается, чтобы никто не раскисал. Говорит, болевой порог у него высокий! Ты поняла?! У него высокий болевой порог, чтобы ты тут сидела спокойно и ждала его! Чтобы ребёнка берегла, а не травила его таблетками! Как ты могла ту банку целиком сожрать?! Ты уже знала о ребёнке? Знала?!

Она кивнула.

– Да как же ты могла? Мало он потерял в жизни? Мало, по-твоему?!

Она замотала головой и закрыла лицо руками.

– Ему тебя судьба дала, чтобы вернуть хоть что-то из того, что отняла. А ты решила по второму разу всё отобрать и добить его, да?

Лали расплакалась, но уже не по-бабьи заполошно, а по-детски горько, как от чего-то безнадёжного и непоправимого.

Я притянула её к себе, поглаживая по плечу, дожидаясь, пока чёртова гатрийская трава всё-таки подействует. Лали навалилась на меня, тяжело всхлипывая, успокаивалась медленно, но, наконец, замолчала. Мне было тяжело и неудобно сидеть, но я терпела.

– А тебе-то это зачем? – шмыгнула он носом. – Зачем ты со мной возишься?

– Да затем, что не люблю я Шокера, – усмехнулась я.

– Знаешь, он не всегда таким был, – сказала она вдруг почти спокойно.

– Знаю.

– Нет, я не про то, давнишнее. Я про последние годы. Он был весёлый, добрый… ну, когда дело службы не касалось. А потом вдруг как подменили его. Слетал год назад домой, вернулся… другой человек. И, как всегда, ни слова, что да почему. И со мной стал невыносимым, будто не человек я, а бревно.

– У него сын погиб год назад.

Лали вздрогнула, отстранилась, посмотрела на меня с испугом.

– У него был сын?

– Ну, всё понятно… – вздохнула я. – Та же история. Великий конспиратор лорд Клайар… У него ещё и дочь взрослая есть, ты в курсе?

Она отрицательно покачала головой.

В её кармане зазвонил телефон. Она ответила и улыбнулась мне сквозь слёзы:

– Ребят отпустили! Они скоро будут здесь!

Она вскочила, поспешно вытирая лицо, и побежала к плите, готовить ужин.

А я взяла её недопитый стакан и молча опрокинула лекарство себе в рот. Потом подумала и глотнула ещё немного, прямо из бутылочки.