Глава 2

На следующее утро Мирослава встала пораньше, умылась, оделась и поспешила на кухню, думая, что бы такое неприхотливое соорудить на завтрак. Но, оказывается, об этом уже подумал сам хозяин. На столе стоял салат из овощей, на плите скворчала яичница.

– О! – сказала Мирослава, – как вы, однако, угадали.

– У меня все было наготове, а как только услышал ваши шаги, сковороду поставил на огонь. – Богдан смущенно улыбнулся: – Я, кажется, плохо продумал процесс питания. Сам привык утром перехватывать что-то на скорую руку. А вас предполагал кормить в кафе…

– Все нормально, – отмахнулась Мирослава и заметила развалившегося на угловом диване кота.

– Хотела спросить у вас, как зовут это чудо природы. – Она кивнула в сторону рыжего.

– Ваську-то?

– Значит, кота зовут Василием…

– А как еще могут звать этого разбойника с большой дороги?!

– Почему разбойника?

– Ну, во‐первых, он приблудный. Залез на веранду к отцу как раз в день, когда к нему должны были прийти друзья. И первым делом попробовал все, что было на столе. Папа входит с бутылкой коньяка, предвкушая чудесный вечер, и кого он видит?!

Мирослава фыркнула, представив лицо вошедшего хозяина.

– Правильно, наглого кота, пожирающего деликатесы.

– И что ваш отец? – улыбнулась девушка.

– Ничего, пригрел наглеца. А вскоре Василий, освоив территорию, прибрал к лапам и мой дом.

– Думаю, что вы не сильно этому огорчились.

– Нет, конечно. А Лиза так вообще в нем души не чает.

Мирослава подозвала кота и вручила ему ломтик колбасы, выковыряв его из яичницы, которую поставил перед ней Богдан.

Кот сначала понюхал колбасу и только потом с достоинством стал жевать угощение.

– Не думайте, что он голодный, накормлен раньше нас, – небрежно заметил Трофимов. – Кстати, завтра должна приехать Лиза. Думаю, что вы понравитесь друг другу.

Мирослава согласно кивнула.

– А пока, – сказала она, – я хотела бы поговорить с матерью Олега.

– А надо? – встревожился Богдан. – Не думаю, что она сообщит вам что-то новое.

Мирослава пристально посмотрела в лицо мужчины:

– Без разговора с Еленой Павловной мне не обойтись.

– Да, конечно, вы правы, я веду себя как мальчишка. Просто крестной уже и так досталось, и мне хочется оградить ее от какой-либо боли.

Мирослава молчала, вполне понимая чувства Трофимова, но тем не менее не собиралась отступать от намеченных действий.

– Я договорюсь с Еленой Павловной и отвезу вас на встречу с ней, – вздохнул он.

– Замечательно. Только не затягивайте. И для вас, и для меня будет лучше, если мы не будем откладывать дела в долгий ящик.

Трофимов кивнул и, немного подумав, добавил:

– А пока, если вы не возражаете, наш шофер отвезет вас в квартиру, где жил Олег. С квартирной хозяйкой я уже договорился. Она знает, что вы частный детектив.

– Ну, что ж…

Трофимов вызвал машину, и она прибыла буквально через полчаса.

Шофер был довольно молодым улыбчивым парнем, звали его Семеном, и он абсолютно ничего не имел против того, чтобы возить по городу любого человека, необходимого Трофимову.

Мирослава ни о чем не спрашивала шофера, который был с ней предупредителен и весьма вежлив.

По мере того как они продвигались по улицам, он рассказывал ей о достопримечательностях своего родного города. Речь Семена была исполнена энтузиазма. По-видимому, парень искренне любил свой город.

Волгина слушала вполуха, больше думая о предстоящем разговоре с квартирной хозяйкой покойного Олега. Она не сомневалась, что женщина постарается быть откровенной, скорее всего ей неплохо заплатили за разговор с частным детективом…

Волгина не ошиблась.

Хозяйка открыла дверь, едва она поднялась по лестнице и дотронулась до кнопки звонка.

– Здравствуйте, я…

– Ой, я все знаю, – не дала ей договорить высокая седовласая женщина, открывшая дверь. – Меня зовут Мария Петровна Лемешева.

– Очень приятно, Мирослава Волгина, – произнесла Волгина положенную в таких случаях фразу.

– Проходите, пожалуйста, на кухню, я уже и чай поставила.

– Спасибо. – Мирослава прошла за хозяйкой и села за стол, застеленный клеенкой с выбитыми на ней замысловатыми букетами сирени и фиалок.

На столе уже стояли не так давно испеченные ватрушки с творогом и две вазочки: с конфетами-карамелью и вишневым вареньем.

– Угощайтесь. – Мария Петровна поставила перед Волгиной чашку с хорошо заваренным чаем и пододвинула поближе к гостье ватрушки.

– Спасибо, – Мирослава надкусила ватрушку, – очень вкусно.

– А то! – обрадовалась Мария Петровна. – Это еще рецепт моей прабабушки.

Волгина съела ватрушку, выпила полчашки чая и, поблагодарив хозяйку, приступила к разговору:

– Мария Петровна, я хотела узнать у вас, как именно вы обнаружили тело Олега Коршунова.

Лемешева тяжело вздохнула:

– Тут такое дело, квартиру эту я сдавала полгода, сама жила у дочери.

– А как именно вы сдали Олегу квартиру? Вы давали объявление в газету или через знакомых?

– Да, Нюра Фролова мне его сосватала! Соседка моя с первого этажа. Она уборщицей в фирме матери Олега работает. Начальницу свою очень хвалила, мол, и справедливая, и щедрая, и к работникам хорошо относится. Например, Нюра простая уборщица, а хозяйка ее по имени-отчеству величает Анной Григорьевной, ко всяким праздникам там подарки, а в позапрошлом году у Нюры ноги разболелись. Так хозяйка ее за счет фирмы в санаторий на месяц отправила. Ну, видано ли это в наше-то время?! Так что, когда Нюра узнала, что сыну хозяйки квартира понадобилась, она и подсуетилась.

– А с Олегом Анна Григорьевна была знакома?

– Ну, какое там, знакома, – отмахнулась Лемешева, – так, видела его несколько раз, когда он к матери приходил. С виду он ей показался приличным парнем.

– Таким он и вам показался?

– Я ничего плохого об Олеге сказать не могу. Платил вовремя и щедро. Квартире моей урону никакого не наносил. Соседи иногда жаловались, что шумно у него до часу ночи бывает и до двух. Но не так, чтобы часто. Да и дело-то молодое…

– Вы не знаете, как часто к нему приходили гости?

– Нет, не знаю. – Лемешева замолчала и через секунду нерешительно добавила: – Если очень нужно, то можно поспрашивать моих соседей по лестничной площадке…

– Хорошо, я, пожалуй, так и поступлю, – согласилась Мирослава.

– А теперь расскажите мне все подробно о том дне, когда вы его обнаружили.

– Да. Так вот. – Было заметно, что женщина сильно волнуется.

Мирослава, понимая это, не торопила хозяйку.

– Я ведь и не собиралась в тот день-то приезжать. Да мне Геннадий Тимофеевич, его квартира находится под моей, позвонил с утра пораньше. Кричит, что из моей квартиры, значит, к нему вода капает.

– Я ему говорю, подниметесь к Олегу и разберитесь. А он кричит, что звонил в дверь, но никто дверь не открывает. Так что пришлось мне приехать. Сначала попыталась до Олега по телефону дозвониться, но, увы. Короче, я приехала и стала звонить в квартиру. У нас уговор был, что я без предупреждения дверь не буду открывать. А потом пришлось, Геннадий Тимофеевич за моей спиной топчется и уже дурным голосом ругается. Открыла я квартиру. Сосед сразу в ванну побежал, а у меня там кран длинный, его можно перевести из ванной на раковину в умывальнике, так его не довели до раковины, и плохо закрыли, он по капле мимо капает, вот к соседу и протекло. Кран мы закрыли, и сосед ушел, а я сначала воду тряпкой собрала, потом уж зашла в комнату, до нее по коридору нужно идти, а видели вы, какой он у меня длинный.

– Вас не встревожило то, что Коршунов не открыл вам дверь и потом не вышел навстречу?

– Нет, – покачала головой Лемешева, – он мог уйти на работу, а мог и вообще не ночевать ночью дома. Девушки, друзья, мама, понимаете?

Мирослава кивнула.

– Ну вот, зашла я, значит, в комнату, а он там, сердешный, лежит. – Мария Петровна прижала руку к груди и всхлипнула. – Перепугалась я сильно, закричала, а потом уже звонить бросилась в «Скорую» и в милицию.

– В полицию, – поправила Мирослава машинально.

– Ну да, в нее самую.

– Опишите, пожалуйста, что вы увидели, это очень важно.

– Лежит он голый, ну, то есть Олег. И связанный весь, руки, ноги и… – Лемешева замялась, – там, ну, внизу у него тоже веревочкой все затянуто было… Как же это можно было до такого изуверства дойти? Над молодым парнем так издеваться. Доктор потом сказал, что у Олега сердце не выдержало. И как земля таких носит?! – произнесла она осуждающе.

Мирослава вздохнула и тихо спросила:

– Больше вам ничего в глаза не бросилось?

– Вроде, нет. Но я ведь тогда не в себе была. Олегу-то «Скорая» не понадобилась, а мне два укола сделали, так мне плохо было.

– Я понимаю, – проговорила Волгина.

Они немного помолчали.

– Мария Петровна! А вы не заметили чего-нибудь, каких-либо вещей, которые не принадлежали ни вам, ни Олегу?

– Так я его вещей-то всех и не знаю.

– Ну, наверное, кто-то из родственников забрал потом вещи Коршунова?

Лемешева кивнула.

– Елена Павловна мне позвонила, потом пришли Трофимовы отец с сыном и все забрали.

– И из оставшихся вещей ничего не было чужого, вам не принадлежащего?

– Нет, ничего не было. В тот день на столе стояли стаканы. Но они мои. Бутылка была уже выпитая… Еще закуска на моих же тарелках.

– Понятно, вы проводите меня к вашим соседям?

– Провожу.

Но из разговоров с соседями Мирослава ничего нового не узнала. Они жаловались на то, что квартирант Лемешевой довольно часто приводил друзей, женщин, и было у него шумно до глубокой ночи. В ответ на замечания и просьбы он дерзил и насмехался.

Описать же толком соседи никого не смогли, не приглядывались, мол. Соседка из квартиры напротив вспомнила, что, когда выбрасывала мусор еще весной, вместе с Олегом по лестнице поднимался парень, которого Олег называл Пашей.

Поблагодарив Марию Петровну и ее соседей, Мирослава спустилась вниз и села в машину.

– Теперь-то куда? – спросил Семен.

– Пока к Богдану в коттедж.

Высадив Мирославу у ворот, машина умчалась.

Мирослава вошла во двор, поднялась на крыльцо и с изумлением обнаружила, что дверь открыта. Но она точно ее закрывала! Неужели Трофимов пришел домой с работы среди бела дня… Маловероятно.

И тут зазвонил ее сотовый.

– Как у вас дела? – раздался голос Трофимова.

– Пока никак. Вы на работе?

– Естественно.

– Но…

Тут дверь распахнулась, и на пороге показалась симпатичная рыжеволосая девушка. Ее нос и щеки были усыпаны веснушками, что придавало ее лицу весьма задорный вид.

– О! Это вы?!

– Я… – Мирослава удивленно кивнула.

– Я имею в виду вы – частный детектив?

– Алло-алло, – тем временем вибрировал голос в сотовом, – куда вы пропали?!

– Я не пропала.

– Что случилось?!

– Кажется, это Богдан надрывается?! Скажите ему, что я приехала! Я Лиза.

– Очень приятно, Мирослава.

– Что?! – изумилась трубка.

– Ничего. Я знакомлюсь с вашей невестой.

– Лиза приехала?! А мне не позвонила! Ну, Пеппи – Длинный Чулок, ну, погоди!

– Это вы кому? – удивленно спросила Мирослава.

– Лизе, естественно, ладно, вы пока знакомьтесь, а я потом перезвоню.

Услышав гудки, Мирослава убрала сотовый и поинтересовалась:

– Скажите, а как вас называет жених в минуты, э… нежности?

Лиза весело сощурила зеленоватые глаза и засмеялась:

– Он что, уже проболтался?

– Ну…

– Признаюсь, – Лиза прижала руку к груди и поклонилась, – я у Бони ни рыбка, ни птичка, ни кисонька, а Пеппи – Длинный Чулок.

– А Боня, это Богдан?

– Угу.

– Ну, хорошо, разобрались, – перевела дух Мирослава.

– А как вас зовут родственники и любимый человек? – поинтересовалась Лиза.

«Да, непосредственная девушка», – подумала Мирослава про себя, а вслух сказала:

– Никаких экзотических имен не имею. Так и зовут Мирослава или Слава.

– Ага, здорово, но я так понимаю, что вы предпочитаете, чтобы вас называли Мирослава.

– Правильно понимаете, – улыбнулась девушка.

– Но признайтесь, – хитро сморщила носик Лиза, – вас, наверно, в детстве, дразнили Волгой?

– Нет, – ответила Мирослава.

– Почему? – разочарованно протянула девушка.

– Потому что я дралась, применяя милицейские приемы, которым научилась у сослуживцев деда.

– А ваш дед служил в милиции?

– Да, начальником убойного, в отставку полковником ушел.

– С вами все понятно…

– Надеюсь, – усмехнулась Волгина.

– Вы, наверное, проголодались, а я тут болтаю невесть что и держу вас на пороге.

– Да нет, я не голодна, меня уже накормили ватрушками.

– О! Надеюсь, не фрекен Бок?

– Нет, всего лишь свидетельница по делу.

– Вы едите спагетти с овощами и сыром?

– Я ем почти все.

– Отлично, я тоже. Вообще в отношении еды мне с семьей повезло, – и, поймав удивленный взгляд Мирославы, весело пояснила: – Богдан и его папа тоже всеядны. У нас в семье один гурман, – она кивнула в сторону скамейки, – это Василий.

Елизавета рассмеялась, и ее естественный задорный смех пришелся Мирославе по душе.

Пообедав, девушки расположились в гостиной, естественно, в компании Василия.

За обедом Елизавета успела рассказать Мирославе с красочными подробностями о музыкальном фестивале, на который она ездила, и теперь продемонстрировала привезенные фотографии.

– А вы знали Олега? – осторожно спросила Волгина.

– Знала, – кивнула Елизавета, – но не очень близко. Мы не общались…

– Почему? Олег здесь не бывал?

– Здесь нет. Мы познакомились на Дне ангела Елены Павловны. Мне пришлось пойти, как уже вполне официальной невесте Богдана. Да и самой мне хотелось познакомиться с родственниками и близкими Богдана. Хотя не знаю, крестную можно назвать родственницей?

Мирослава пожала плечами, она сама была не сильна в этом вопросе, впрочем, как и во всем, что хоть как-то было связано с религиозными или родственными ритуалами.

– На самом деле Богдан относится к Елене Павловне почти что как родной сын. Он ведь, наверное, вам уже рассказал о непростых отношениях в их семье? – вздохнула Лиза.

– Да.

– Ну, вот, а между Олегом и Богданом братских отношений не было. Разве что в раннем детстве.

– Почему, как вы думаете?

– Мой Богдан – пахарь, трудяга, он всю жизнь всего добивался сам. Папа его поддерживал морально и всегда поощрял инициативу. А Олег вырос на всем готовом. Вы, конечно, извините, но мне показалось, что Елена Павловна при Олеге играла роль золотой рыбки…

– То есть?

– Все, что Олег хотел, он получал на блюдечке с голубой каемочкой. Ему не надо было напрягаться. И деньги у него всегда были.

– Тоже мамины?

– По большей части, думаю, да. Хотя он и устроился на работу…

Елизавета быстро поднялась, приставила стул к шкафу и что-то достала сверху.

– Фу, – произнесла она, – опять пыль налетела.

Мирослава увидела у нее в руках старый фотоальбом, обтянутый фиолетовым плюшем.

Лиза шлепнула по альбому рукой и от души чихнула, разгоняя рукой небольшое облачко пыли.

– Вот, посмотрите, это старые снимки. На них Богдан и Олег запечатлены еще детьми, а Елена Павловна и Юрий Евгеньевич такие молодые. Даже не верится…

Мирослава с интересом принялась рассматривать фотографии.

Елена Павловна оказалась красивой женщиной с правильными чертами лица, большими глазами и чувственными губами.

«Жаль, что фотографии не цветные», – подумала она, гадая, какого цвета глаза красавицы, запечатленной на старом фото.

Елизавета точно угадала ее мысли:

– Глаза у Елены Павловны пронзительно-голубые. Волосы были русые, когда я увидела ее в первый раз. А сейчас она практически совсем седая…

Мирослава посмотрела на фото Юрия Евгеньевича.

Статный, можно сказать, представительный, он внушал доверие, его можно было смело отнести к тому типу мужчины, на плечо которого смело могла бы опереться любимая женщина. Они смотрелись рядом гармоничной парой, и было непонятно, почему Елена Павловна видела в Трофимове-старшем только друга.

Особенно понравился Мирославе снимок, где еще юные Лена и Юра сидели на качелях. Оба счастливо улыбаются. Волосы девушки и ее юбка разлетаются от движения, и, может быть, от ветра.

– Это в нашем городском парке, – подсказала Лиза, – и не поверите, на этих качелях все еще качаются. – Девушка погрустнела.

– Что с вами, Лиза? – спросила озадаченная Мирослава.

– Я просто о времени подумала…

– Вы куда-то должны идти?

– Да, нет, я в глобальном смысле, – и тут губы Лизы тронула улыбка, – я, кажется, такая дурочка.

– Непохоже, – заверила Мирослава, не сумев скрыть улыбки.

– Знаете, отчего мне взгрустнулось?

– Ну…

– Не угадаете! Я вдруг представила, что пролетели годы, и я, как Елена Павловна, стала вся седая и смотрю на свои фотки, где я юная и счастливая.

– Рано или поздно это случается со всеми, кому повезет, – заметила Мирослава.

– Что значит повезет? – неподдельно удивилась Лиза.

– Повезет дожить до седин и старости. А счастливой можно быть и в старости.

– Наверное…

– Кажется, мы с вами ударились в философию. Еще немного и будем рассуждать о смысле жизни.

Лиза рассмеялась:

– Вы правы, умею я отвлечь от дела глупостями.

– Заметьте, я ничего такого не говорила. – Мирослава перевернула еще несколько страниц, вглядываясь в лица девушки и юноши, молодого мужчины и молодой женщины… Потом пошли детские фотографии сначала Богдана, потом и Олега.

Мирослава бегло просмотрела следующие страницы, пока взгляд ее не наткнулся на повзрослевших мальчиков.

Богдан был сильно похож на отца. Фотографий его матери в альбоме почти не было.

Мирослава отыскала всего две. На них была изображена грустная женщина с маловыразительным лицом, казалось, что сын не унаследовал от матери ни единой черточки…

Олег тоже был не похож на свою мать. В отличие от Елены Павловны волосы у него были темные…

– Олег был брюнетом? – спросила Мирослава.

– Я бы так не сказала, – откликнулась Лиза, – у него были волосы цвета полировки, ну, как мебель в советские времена…

– Ближе к коричневому?

– Да. Глаза карие. Я сейчас достану новые альбомы, но Олега там почти нет. Его фотографии есть у Елены Павловны…

– Хорошо. А об отце Олега совсем ничего не известно?

– Нет, – Елизавета покачала головой, – Богдан как-то обмолвился, что Елена Павловна ездила куда-то отдыхать, кажется, в Румынию или на Карпаты… Я не помню точно. И спустя девять месяцев после поездки у нее родился Олег…

– Вы не знаете, почему Елена Павловна не вышла замуж?

– По-моему, она принципиально избегала замужества. Вроде бы у нее было достаточно ухажеров, но она всем отказывала. Только с Юрием Евгеньевичем почти все эти годы поддерживала отношения, но дальше дружбы, насколько мне известно, они не заходили.

Мирослава отложила последний из просмотренных альбомов и погладила Василия, который умудрился протиснуться между двумя девушками и, прикрыв глаза, сладко мурлыкал.

– Славный кот, – сказала Лиза и тоже погладила кота, – когда бывает прохладно, я его вместо грелки использую, он не возражает. Джентльмен! – проговорила она с воодушевлением.