– Райт, ты ошибаешься, если думаешь, – пренебрежительно тянет оборотень, медленно поднимая на меня уже насмешливый взгляд, – что я, после гонки, попрусь к склепу, в котором ты живёшь, чтобы вернуть тачку.

Вот как?

Уже хочу возмутиться, но парень, отвернувшись от меня, продолжает:

– Не думай, что я горю желанием брать тебя с собой, Райт. Но это практично. Из вашей глуши хрен уедешь собственными силами. Поэтому кончай спорить и жми на газ. Хочу убраться от этого дома подальше.

Ловлю себя на мысли о том, что мне интересно узнать, что эти двое, он и его папочка, не поделили. С чего началась маниакальная необходимость Эвэрли разбивать в хлам подарки отца. Снова бросаю взгляд на ворота, ведущие к шикарному особняку. А затем завожу двигатель.

Ладно, вернуться домой на машине всё же лучше, чем торчать у этого дома в ожидании такси или переться пешком. И потом, проследить за сохранностью собственности Сэм тоже будет не лишним.

Или я всё же потворствую желаниям, которым мне всё сложней сопротивляться?

Встряхиваю головой, сосредотачиваюсь на дороге впереди и стараюсь не думать о том, кто сидит рядом.

Перед глазами всплывает тот далёкий день в младшей школе. Я – потерянная маленькая девочка. Саманта, в окружении подружек, которых обрела в удивительно-короткие сроки. Парочка задир-мальчишек, что разорвали мой новенький рюкзачок забавы ради. И он. Эвэрли. Кинулся мне на выручку, представляете? И всё бы ничего, но тогда я ещё лелеяла глупую надежду подружиться с кузиной. Которая смерила Эвэрли высокомерным взглядом и сморщила носик от отвращения. Мы обе знали, что он из оборотней. А для вампира принять помощь от какого-то там волка равносильно смертельному оскорблению. Вот я и заявила Рику, что справлюсь сама и лучше умереть, чем позволить ему меня защищать. На что и получила в ответ закономерное: идиотка.

Мы сталкивались лбами с этим парнем ещё миллион раз, но началось всё именно тогда. Случайность. Нелепое стечение обстоятельств. И моя собственная гордость, которая не позволяла мне взять свои слова обратно.

– Райт? Оглохла?

– Что? – выныриваю я из воспоминаний.

– Тормози, давай. А то мы такими темпами вовек до места не доедем.

Я фыркаю и прибавлю газ. Делать что-то на зло этому придурку у меня в крови. Как условный рефлекс – идти или бежать.

– Райт!

Я хохочу, вдавливая педаль газа в пол. Удивительно, но сейчас я совсем не думаю о том, что машина вдруг перестанет меня слушать. Мне не страшно! Этот красавец повинуется малейшему моему указанию. Я даже отнимаю одну руку от руля и, открыв окошко, высовываю руку наружу, пальцами ловя сопротивление прохладного воздуха.

Впереди бесконечная лента дороги, уходящая за горизонт – и я впервые в жизни ловлю кайф от скорости! И чего раньше боялась?

– Так-то лучше, – звучит насмешливо сбоку.

Бросаю взгляд на Эвэрли, вижу его кривую улыбку. Сердце вновь больно бьёт по рёбрам, и рука на руле дергается. Машину тут же ведёт вправо, к обочине, у которой притаились широко-ствольные сосны… А с ними и смерть.

Эвэрли бросается к рулю, выворачивая его на себя, и орёт благим матом:

– Тормози, мать твою!

Бью ногой по педали рядом, вдавливая в пол теперь её. Машина резко выворачивает влево. Меня отбрасывает и вжимает в кресло. Один молниеносный круг, и красавец с визгом шин по асфальту топорно замирает на месте.

Жива. Я жива.

Правда хапнула адреналина за эту минуту не слабо – до сих пор трясёт.

– В порядке? – оборачивается ко мне Эвэрли, в глазах которого горит неподдельное беспокойство. Впрочем, парень тут же сжимает челюсти и рычит: – Пересаживайся, Райт. Достала.

Закатываю глаза и вываливаюсь из машины:

– Да пожалуйста!

Когда я занимаю пассажирское кресло, парень уже сидит за рулём. В своём обычном нагловато-придурочном настроении. Поворачивается ко мне и ухмыляется:

– Учись, Райт, пока я живой.

Оборотень выравнивает машину, и через пару ударов моего дурацкого сердца меня снова вжимает в кресло от бешеной скорости. Ловлю себя на мысли, что доверяю этому выпендрёжнику свою жизнь. Это злит, и я чисто из вредности показательно пристёгиваю себя ремнём безопасности.

Эвэрли только шире улыбается и прибавляет газ.

Отворачиваюсь от него и сжимаю зубы.

Держись, Сью, ты сильнее того, что происходит.

К Котловану, где проходят гонки, мы приезжаем через минут десять – Эвэрли не жалеет скорости, если можно так сказать.

Когда-то давно какая-то приезжая фирма хотела здесь построить что-то вроде торгового центра. Не поладили с мэром по неизвестной причине, и укатили восвояси, оставив среди скал пологую вымоину в земле. Которую и облюбовали фанаты скоростных заездов.

Задолго до того, как ночную мглу прорезает свет высоких прожекторов, оставленных нам в наследство строителями, в открытое окно доносится веселье, что царит там. Рёв моторов, крики и смех.

Кого здесь только не бывает!

И городские рабочие, любящие поглазеть на зрелище, и старшеклассники, и студенты из близлежащих колледжей, и простые горожане. Даже оборотни мистера Эвэрли иногда наведываются. Откуда я так хорошо осведомлена о завсегдатаях Котлована? Всё просто – маленький город и вампирский слух.

Эвэрли едет ближе к месту старта, где собралась основная толпа, и, не успев остановится в гуще народа, приказывает мне:

– Сваливай, Райт. Найдёшь меня через час.

И я бы осталась сидеть, как приклеенная к креслу, в машине, опять же, оборотню на зло, но выносить эту проклятую тягу не остаётся сил. Промо сейчас единственное, чего хочется – это оказаться от него как можно дальше.

Фыркаю, заменив этим не пришедшую на ум колкость, и буквально выпрыгиваю из тачки. Иду куда глаза глядят, расталкивая толпу локтями, и слышу за спиной приветственные улюлюканья, посвящённые этому придурку. Всё же не последний здесь человек. Бесит.

Выбравшись из толпы, я вдыхаю ночной воздух полной грудью и осматриваюсь. Те, кто хотят наблюдать за гонкой, как с экрана телевизора, облюбовали природные площадки на скале рядом. Умно. Высоко и близко – весь трек, как на ладони. Подмечаю своим вампирским зрением подобное место с краю гоночной трассы и иду к нему. Там никого, а одиночество – это то, что мне сейчас нужно.

Около десяти минут я просто наблюдаю за людьми и машинами, мчащимися по кругу на всех скоростях. При этом я постоянно ощущаю на себе чей-то взгляд, но не могу понять, кто на меня пялиться, как ни стараюсь. А затем трек пустеет, и через пару минут к стартовой линии выезжает красный спорткар, вместе с парочкой других машин. Я подбираюсь, ерзая на холодном камне, словно мне всерьёз важно, как себя покажет Эверли, и тут же удручённо качаю головой.

Мне должно быть плевать, выиграет он этот заезд или нет.

Должно быть.

Вот только я досадливо рычу, когда моё внимание отвлекают от стартовавших с места с визгом колёс машин.

– Эй, Райт! – кричит кто-то из толпы парней, направляющихся ко мне. – Спускайся, есть разговор!

Смотрю на них и узнаю в говорившем Дика Спокса, школьного барыгу и торчка. И поражаюсь тому, что у него есть ко мне разговор. Даже интересно становится!

Легко спрыгиваю с уступа и останавливаюсь напротив ребят. Некоторые из них явно под какой-то дурью. В том числе, и мой одноклассник. И все семь человек, как один, смотрят на меня зверем.

Зато теперь ясно, кто всё это время на меня пялился. Видимо, набирались смелости.

– Слышал, ты со своим дружком Эвэрли…

– Он мне не дружок, – поправляю я Дика.

– Да плевать мне кто вы друг другу. Вы нам бабок торчите! – заявляет он, а остальные согласно шумят.

– Чего? – усмехаюсь я. – Головой стукнулся, Спокс, или просто прокурил все мозги?

Он делает шаг вперёд, а за ним ещё парочка парней:

– В машине, которую вы скинули с обрыва, находилась партия высококлассного товара, Райт. Вы подставили нас перед серьёзными людьми! И теперь, либо выкладывайте бабки, либо мы сами придумаем, как с ними расплатиться.

Мне становиться мерзко оттого, каким сальным взглядом он осматривает меня с ног до головы и обратно, когда произносит последние слова.

– Никто вашу тачку с обрыва не скидывал, – цежу я, напрягшись всем телом. – Она сама упала. А если хотите за это кому-то предъявить, так обдолбанному водиле, что вписался в дорожное ограждение, и предъявляете.

– Ты считаешь нас тупыми? – выходит вперёд верзила и нависает надо мной.

На пару голов выше меня, маленькие глазёнки зло поблескивают в ночи, а вместо улыбки – оскал. Н-да. Жаль они не знают, что для того, чтобы напугать вампира нужно что-то пострашней пустоголового шкафа.

От "приятной" беседы меня отвлекает разрастающееся возмущение в толпе зрителей по разным сторонам от трека. Смотрю туда, пока Дик продолжает нести ахинею:

– Вот именно! Мы не дураки! Как вы смогли вытащить парней из падающей тачки, а? Никак. Она угадила в карман скал и держалась крепко. Но, вы, чтобы насолить нам, скинули её вниз!

Что он творит?!

В смысле, не Дик, а Эвэрли.

Зачем он развернул машину ещё до поворота и теперь несётся по пустырю по диагонали прямиком в нашу сторону?

Кто-то из парней заслоняет мне обзор собой, и до меня наконец доходит смысл слов Дика. Я заставляю себя перевести взгляд на него и задумываюсь над тем, что ему ответить.

Чёрт, как объяснить обдолбанному парню, что мы едва успели вытащить его, таких же обдолбанных, дружков? При помощи каких-таких суперсил?

Впрочем…

Уже в следующее мгновение от рычащего совсем близко мотора, парни разбегаются в разные стороны, а кое-кто из них даже валятся на свои задницы.

Красный спорткар замирает в шаге от меня, пассажирская дверца отлетает в сторону, а из салона доносится гневный рык оборотня:

– Сядь в машину, Райт!

Я чуть скопляюсь, чтобы видеть лицо, распластавшегося по сидению парня, и, неловко оглядываясь, шиплю ему:

– Ты что творишь, Эвэрли?

Первым в себя приходит Спокс, дергаясь к машине:

– Эй, чувак!

Зелёные глаза Рика становятся ярче. Ненормально для простого человека ярче. А черты его лица заостряются, словно он собирается…

Чёрт, он сейчас обернётся?!

– Живее! – не голос человека – животный рык!

Я по-настоящему пугаюсь и спешу запрыгнуть в машину. Она тут же срывается с места – дверцу я захлопываю на ходу. Смотрю на оборотня. Хищные черты лица видно невооружённым взглядом. Но, что его так разозлило? До такой степени, что он чуть не обернулся в волка на глазах у доброй половины города?

Мы проносимся мимо разочарованно глядящих нам вслед людей, оставляем их далеко позади себя, и салон на несколько минут погружается в кромешную тьму. Если не считать блеклых огоньков панели, конечно. А затем мы врываемся под свет фонарей главной трассы.

Эвэрли разворачивает машину на юг и прибавляет газу.

За окном мутным пятном несётся лес.

Я поворачиваюсь к Эвэрли, который, кажется, пришёл в себя, и строго спрашиваю:

– Что это, проклятье, было?

– Они тебе угрожали, – не разжимая зубов, бросает он.

– Смеёшься? Что они могли мне сделать?

– Точно – бесстрашной Райт никогда не требуется помощь, – говорит он с ядом в голосе. – Забей. Это было не ради тебя.

– А ради кого? – не понимаю я.

– Меня.

Слово повисает в воздухе, как что-то живое. Тяжестью ложится на плечи. Давит. Но понимания мне не добавляет.

Он "спас" меня, ради себя?

Что это вообще может означать?

Я отворачиваюсь от него и спрашиваю:

– Куда мы едем?

Эвэрли игнорирует меня выжимая газ на полную.

Хорошо, волк, но на вопросы мои ты всё равно ответишь. Довольно тянуть, пришла пара выяснить, что, чёрт возьми, с ними обоими творится.

Через пару минут машина сворачивает в лес и едет по бездорожью ещё минут десять. То есть до тех пор, пока перед нами не вырастает скалистая гора, у которой и тормозит Эвэрли. Парень сразу же выходит из тачки и направляется к горе. Я за ним.

Нагоняю я его, когда оборотень берётся одной рукой за выступ. Решил устроить себе горную прогулку? Сейчас?!

– Эвэрли! – хватаю я его за джинсовую куртку в попытке притормозить. – Нам надо…

– Отпусти меня, Райт, – снова рычит он, напрягшись всем телом. – Иначе сделаешь хуже. Себе.

– С нами обоими что-то…

Договорить я не успеваю. Парень снова рычит, разворачивается ко мне, обхватывает мои плечи руками и молниеносно впечатывает мои лопатки в жесткий камень. Я и испугаться, как следует, не успеваю! А Рик уже набрасывается на мои губы своими, словно голодный зверь…

И снова меня парализует, а в кожу впивается миллиард острых иголочек…

Сердце эхом отдаётся на скорый и отчаянный стук сердца напротив. Грудь сдавливает остро-сладкая боль, словно тому, что закручивается там ураганом, мало в ней места. Голова кружится от пьяняще-восхитительных ощущений. А руки живут своей жизнью, обхватывая крепкую шею и пальцами зарываясь в короткие волосы на затылке.

Эвэрли целует меня так, словно я всецело принадлежу ему-одному: жадно, ненасытно и свирепо. Меня никогда и никто так не целовал. И никогда я сама не ощущала, что поцелуи должны быть именно такими.

Словно то, что мы сплелись телами посреди леса и теряем рассудок от вкуса губ друг друга, нормально…

Но это же Эвэрли!

В голове возникает и тут же исчезает под чужим напором мысль его оттолкнуть.

Не могу. Физически не могу. Но прижаться к горячему телу сильней – запросто.

Вот только после этого меня грубо отталкивают. Эвэрли удерживает меня на расстоянии вытянутых рук и глухо бросает, прежде чем прямо с места прыгнуть выше моей головы:

– Сказал же, что пожалеешь.