– А если мы не найдем никаких указаний до назначенного дня? Времени осталось мало.

– Так ищите! – рассерженно зарычала Фаирата. Раздался хлопок двери, и Фаирата мучительно простонала: – О, если бы у меня был перстень Тюремщика Флифа…

Вита наткнулась на Фаирату, блуждая по коридорам. Та, по обыкновению, встретила ее насмешливой улыбкой, и Вита вспыхнула, готовясь вызывающе ответить на любую шпильку. Но по мере того, как Фаирата пристально разглядывала свою пленницу, улыбка медленно сходила с ее лица.

– Тебя что, Флиф искусал? – она все-таки исторгла из себя насмешку, но тон ее не был язвителен.

– Мне нужна ванна, – буркнула Вита.

И если ты мне ее не предоставишь, добавила она про себя, я устрою истерику, какой Хешшираман не видывал со дня своего основания – а замок казался древним.

Рядом возникла открытая дверь в мягко освещенное помещение. Фаирата жестом предложила ей войти.

С полчаса Вита нежилась в душистой ванне. Царапины и места, где была содрана кожа, слегка пощипывало. Приятный слабый свет, шедший прямо из стен, успокаивал глаза, легкий аромат шампуня навевал сон. Вита отдыхала душой. Она ловила минуты блаженства среди кошмаров и невыносимой неопределенности. На некоторое время она даже забыла о Флифе и о том, как она оказалась здесь. Она вылезла из ванной, завернувшись в огромное махровое полотенце, в благодушном настроении.

Фаирата пила кофе в своей комнате. Виту допустили сюда впервые. Двери Хешширамана сами решали, кого и куда пропускать, и нынче Вите выпал бонус. Темнота за окном была прикрыта тяжелой зеленой шторой, на неразобранной кровати – зеленое же покрывало. На стенах и полу – ковры с серо-коричневыми орнаментами. Фаирата подперла голову рукой, словно в тоскливом ожидании облокотившись о низкий столик с ароматической свечой в вычурном подсвечнике. Что-то ее тяготило.

– Ты бы наколдовала мне что-нибудь надеть, – сказала Вита, входя. Просьба ее прозвучала бы как требование, если бы не умиротворенный после ванны тон.

Фаирата усмехнулась:

– Добывать такую ерунду колдовством? Открой шкаф и выбери себе, что хочешь.

Створки шкафа распахнулись, и у Виты разбежались глаза. Одежды у Фаираты хватало на все случаи жизни. Вита прошла к шкафу по мягкому ворсистому ковру, приятно щекочущему босые ступни. Она пробежалась глазами по трико, лосинам и маечкам, и жадно уставилась на платья. Вот, к примеру, это серебристо-серое, которое наверняка великовато хозяйке, придется ей впору… Или нет, лучше вон то, бледно-голубое с разрезами… Подобные туалеты нормальные девушки надевают два раза в жизни: на выпускной вечер и на свадьбу, но Фаирата, насколько Вита изучила ее привычки, таскала роскошные наряды по любому поводу. Да и Бэла, что ни день, в новом белоснежном костюме, и ведь не пачкается, зараза. Интересно, все колдуньи такие? А вот очаровательная кофточка из сплошных черных кружев, такая очень понравилась бы Лёшке… То есть не то чтобы он захотел напялить ее на себя… Юбка до пола из золотой парчи, и от талии до подола – мама родная, золотые застежки!.. Вита примерялась то к одному, то к другому, пока из-за окна не потянуло знакомым леденящим душу холодком. Она вздрогнула и, поплотнее закутавшись в полотенце, поспешила отойти подальше от окна.

– Флиф, – глухо констатировала Фаирата, оторвав взор от дымящейся чашки и устремив его на окно. Вита поразилась тому, сколько ненависти было в ее прищуренных глазах. – Проклятая тварь…

– Мне казалось, что вы одного поля ягоды, – заметила Вита.

– Никто, – резко ответила она, вперясь в сжавшуюся Виту огненным взглядом, – никто не стоит по одну сторону с Пожирателем! Он – глотка, в которую может угодить весь мир.

Вита с омерзением содрогнулась.

– Забирай манатки и уваливай, – Фаирата отвернулась и снова уставилась в чашку.

Косясь на мрачную колдунью, Вита принялась торопливо отбирать вещи. Ей вдруг пришло в голову, что это великолепие нарядов выглядит как-то похоронно. Во все лучшее одевают мертвецов. Ассоциация испугала ее. Она выбрала легкие брюки, простую рубашку и ветровку на случай плохой погоды.

5. Раздумья

Несколько дней Вита зализывала раны. Плохая погода не заставила себя ждать: жара разродилась дождями, и большую часть времени она проводила в замке Хешшираман. Когда за окном сквозь шелест струй можно было различить лишь серую мглу, мрачный замок казался даже уютным. Впрочем, Вита не оставляла мысли о побеге. Вот только заживут стесанные колени, думала она. Я найду способ вырваться отсюда. В конце концов, я сделаю подкоп под барьером. Надо только восстановить силы.

А пока она в тоске смотрела в промозглую тьму за окном или бродила по извилистым коридорам Хешширамана. Далеко не все комнаты замка были доступны ей. Иногда двери по бокам коридора исчезали, едва она поворачивалась к ним, чтобы взяться за ручку, и появлялись в глухой стене, если по коридору шла Фаирата или Бэла. Как ни старалась Вита, как ни сверлила глазами стены, перед ней они открываться не желали. Сергей, красивый молодой человек с нервным выражением лица, тоже не мог влиять на двери. Почему-то Вита испытывала от этого мерзкое удовлетворение. Парень ей не нравился, несмотря на его красоту. Она не могла забыть подслушанной фразы: «Отдать ее на съедение Флифу, и дело с концом». Как-то она поймала себя на том, что чувствует к нему даже большую антипатию, чем к Бэле и Фаирате.

Правда, Бэлиным равнодушием к ее судьбе и Фаиратиным нежеланием причинять ей вред она не обольщалась. Она прекрасно понимала, что если они найдут наконец запись о том, что Виту следует принести в жертву, они это сделают не колеблясь. Ею владело непроходящее желание подсмотреть, что написано в магических книгах. И однажды ей повезло.

В один из тоскливых вечеров, завернув в своих блужданиях за угол коридора, она неожиданно увидела, как Бэла выходит из комнаты. Не заметив Виту, колдунья направилась в противоположную сторону. Вот ее белые, в контраст черным как уголь волосам, одежды скрылись в темноте, и Вита с замиранием сердца выступила из скрывающей ее тени. Дверь еще не начала затягиваться. Вита подскочила к ней, боясь, что вот-вот, и дверной проем исчезнет. Но она успела – едва, но все-таки успела. Перепрыгнув порог, она почувствовала, что за ее спиною сомкнулась стена.

Переведя дух, она огляделась. Да! Сердце ее загорелось. Это была библиотека. На огромном дубовом столе разложены старинные фолианты. Вита двинулась к ним… но не смогла отступить от стены и на полный шаг.

В панике она обернулась. На лбу выступил пот облегчения, когда она увидела, что в стене остался краешек ее рубашки. Она рванулась. Нити затрещали, и лоскут, зажатый стеной, оторвался. На мгновение Вита похолодела, представив, что было бы, если бы она попыталась войти на секунду позже. Не оказалась ли бы она заживо замурованной в стене? Или вовсе раздавленной?

Но мысли эти быстро уплыли. Перед нею лежали вожделенные тома. И она, подлетев к столу, отвернула первую попавшуюся пыльную, тяжелую, покрытую золотым тиснением и изображениями звезд обложку. Витиеватые буквы бежали по древним страницам. Вита перелистнула книгу. Ничего не понятно. Она взялась за другую – та же самая картина.

У нее вырвался непроизвольный стон. Она добралась до источника необходимой информации, но не предвидела, что преградой будет незнакомый язык! Она так радовалась, что очутилась здесь, в этой комнате, по случайности, казавшейся счастливой… и все это бесполезно.

Она перевела взгляд на то место, где находилась дверь. А как же она выберется отсюда? И что она скажет, когда Бэла вернется и обнаружит ее тут? Этого она тоже не предусмотрела.

В ярости она стукнула по толстому фолианту кулаком и закашлялась в облаке поднятой пыли. Проклятие!

Несколько часов спустя ее нашли Бэла и Сергей. Она сидела, уронив голову на стол на крохотном пятачке, свободном от книг.

– Это еще что такое? – Бэла удивленно приподняла черные брови, воззрившись на Виту.

Сергей был более оперативен. Он подошел и грубо встряхнул ее за ворот:

– Ты что здесь делаешь, мерзавка? Как ты пробралась сюда?

Вита попыталась вырваться, но он держал ее крепко. Она взглянула на него с ненавистью. Руки его были потными.

– Если ты сейчас же не признаешься, что тут вынюхивала, я тебе все волосы выдеру по одному!

Собираясь начать осуществление угрозы, он поднес руку к ее волосам. Вита, ощерясь подобно зверю, извернулась и цапнула его зубами за мякоть ладони.

Он неожиданно взвизгнул, отпустил Виту и затряс рукой, глядя на нее с ужасом. Вита метнулась к дверям.

– Я… я… – задыхаясь от злобы, проговорил он.

– Оставь ее, – услышала Вита стихающий голос Бэлы, на бегу огибая колонны. – Она не могла ничего понять из наших книг. Для нас нет зла, что она была здесь.

– Как ты посмела кусаться? – кричала на нее за ужином Фаирата; в гневе ее глаза сверкали огнем, как волосы. – Тебя здесь никто пальцем не трогает, а ты позволяешь себе!

Вита стиснула зубы.

Сергей принципиально не смотрел на нее. Ужин прошел в обстановке взаимного холодного презрения. На завтрак Вита не вышла. Придя в столовую залу час спустя, она поела остывшее. Через пару дней это вошло у нее в привычку.

Не желаю их видеть, говорила себе Вита. Смазливый грубиян и две колдуньи, озабоченные Флифом – хорошенькое общество! Она предпочитала им общество змея. Она больше не боялась Аррхха – опасалась, да, нельзя не опасаться сына самого Флифа, но Аррхх не делал ей ничего плохого. Он спас ее от ужасной участи… Конечно, он выполнял приказ Фаираты – охранять ее, в том числе и от Флифа. Может быть, предоставленный самому себе, он с удовольствием бы ее сожрал – не зря же он умолчал о том, чем питается. Вита часто разговаривала с ним в эти долгие дождливые дни – ей надо было хоть с кем-то облегчить душу. Но мало утешения было в его ответах.

– Что со мной будет, Аррхх? – спрашивала она. – Если меня хотят отдать Флифу, почему они не сделают это сейчас?

Фаирате Хешшкора Огненный Локон, – змей питал влечение к длинным именам, таким же длинным, как и он сам, – открылось, что твоя встреча с Флифом должна произойти в день, когда расстановка магических сил будет роковой для него.

– Для него? А для меня?! – ее возмущало, что все обитатели Хешширамана поглощены проблемой укрощения Флифа, а ее личная судьба никого не волнует, ее держат как пешку – сделать ход и пожертвовать.

Ты встретишься с Флифом один на один. Так предопределено.

Виту передернуло:

– Я не желаю с ним встречаться! Я убегу, слышишь, ты, я не стану пищей для чудовища! Мне плевать на ваши проблемы, решайте их без моего участия!

Змей ничего не ответил.

В раздумьях у мокрого окна в голове у Виты начал выкристаллизовываться план. Она выроет подземный ход. Трудности не пугали ее, гораздо больший страх внушал кошмарный Флиф. Правда, она опасалась, что выполнению плана помешает ее недремлющий страж. Аррхх сказал: «Ты не убежишь, пока я с тобой». И Вита склонна была верить этому. Он неизменно сопровождал ее во всех передвижениях вне замка, и он слишком могуч, чтобы одолеть его примитивными способами. Если бы она могла как-то усыпить его бдительность! Усыпить…

Ее вдруг осенило. Конечно, усыпить! Вот только чем? Где бы достать эфир? Она вспомнила, что в пляжной сумке у нее была водка. Пластиковые бутыли не разбились, и у нее имелся литр драгоценного реагента. Если ей удастся раздобыть серную кислоту, то для студентки химического факультета получить эфир – не проблема.

Вита даже знала, где стоит поискать кислоту. В тех домиках, хозяев которых пожрал Флиф, превратил в черные тени, были гаражи. Наверняка там есть кислота в аккумуляторах. Только надо быть осторожней. Аррхх не так глуп, как она раньше думала о змеях. Он не менее умен, чем она сама. И не менее опытен. Ей всего восемнадцать лет, а ему – сто тысяч, по его собственному признанию.

Выход был один, и Вита поежилась, когда поняла, что ей придется совершить. Действовать надо ночью. Ночью, когда все, и даже Аррхх, уверены, что она заперлась в своей комнате, трепеща перед прожорливой Тьмой.

Ей очень не хотелось оказаться беззащитной перед Флифом. Каждый вечер она думала о том, что ей предстоит, и залезала с головой под одеяло, как будто надеясь спастись там от терзающих ее страхов. Но однажды она должна была решиться. И это произошло раньше, чем она сама рассчитывала.

Дождь приостановился на некоторое время, словно объявил антракт. Подышу свежим воздухом, решила Вита и вышла на крыльцо. Тут же рядом оказался Аррхх. Мокрая кожа его поблескивала золотом. Он молча свернулся и затих.

Она вдыхала влажный воздух, как будто хотела надышаться на всю оставшуюся жизнь. Сколько мне еще осталось, с грустью подумала она.

– Аррхх, – сказала Вита, – ты знаешь, когда наступит назначенный день?

Знаю, Вита-Задумчивая, – он никогда не говорил ничего лишнего.

Вита посмотрела на него с вопросом:

– Аррхх?..

Это случится в полнолуние, Вита-Зовущая-Меня-По-Имени.

Вита похолодела. Полнолуние… Это же совсем скоро! Надо бежать… Надо бежать немедленно.

Она чувствовала неловкость перед змеем, которого собралась обмануть, усыпить и оставить объясняться с Фаиратой по поводу пропажи пленницы. Но решение ее было твердо. Как бы искупая свою будущую вину, она разговаривала с ним долго и ласково – в последний раз.

– Аррхх, расскажи, как ты появился на свет.

Как и ты, Вита-Любопытная. Я появился на свет из чрева.

– Разве есть Флифы женского пола? – Вита ужаснулась, представив целое племя кошмарных существ.

Нет. Флиф один.

– Он что же, гермафродит?

Аррхх посмотрел на нее пурпурными зрачками, и она прикусила язык.

Моя мать – золотая змея Соа, что является в мир для добра.

– Для добра? Как же она могла… с Флифом?!

Змей промолчал, отвернув гигантскую голову.

– Прости, Аррхх, – мягко сказала Вита. Он не оборачивался. – И еще… спасибо тебе за то, что прикрыл меня там, на пригорке перед дачами.

Змей молчал. Вита нерешительно потопталась и ушла вовнутрь.

6. Побег

Спустился вечер. За окном была шуршащая дождем темнота. Лишь иногда проскальзывала Луна за бегущими облаками, зловеще-оранжевая, почти полная Луна. И тогда окрестности озарялись ее мертвенным светом.

Виту била нервная дрожь. Она выключила освещение, чтобы глаза привыкли к темноте, и теперь ей чудилось, что в каждом углу таится Тьма. Она разорвала простыню на полосы, связала их дрожащими руками, подергала импровизированную веревку – вроде, достаточно прочная. Затаив дыхание, открыла окно, не зная, чего бояться больше – того, что рама скрипнет, и ее побег заметят, или того, что ждет за окном. Помедлила, наконец решилась: кинула через плечо сумку с двумя бутылками водки, закрепила веревку и полезла вниз, поминутно замирая от страха.

Стена ливня оглушила ее. Струи барабанили по капюшону, заливали лицо, стремились затечь за воротник ветровки. Ветер раскачивал Виту, повисшую на простынях. Она вцепилась в ненадежную опору мертвой хваткой. Когда она была уже внизу, долго не могла разжать руки, сведенные судорогой.

Наконец, ей это удалось, и она метнулась в лес. Только бы не нарваться на Флифа, молила она неизвестно кого, продираясь сквозь кусты. От мысли, что это может случиться, заныли зубы. Как метеор, промчалась она через лес, подгоняемая страхом, боясь оглянуться, и выскочила на пригорок. Вот они, гаражи. Она перевела дыхание, отерла воду с лица и со всех ног кинулась вниз, в лощину.

Домики стояли покинутые. В окно одного из них Вита увидела разбросанные игрушки, детскую кроватку. Все лежало так, словно сейчас хозяева вернутся. Только Вита знала, что они не вернутся никогда. И этот ребенок, чья молочная бутылочка стояла на столе рядом с миской, в которой плавали окаченные кипятком соски – этот младенец стал пищей для мерзкого Флифа. Виту замутило, но она справилась с собой. Уж она-то Флифу не достанется!

Она обшарила все гаражи, в которые ей удалось проникнуть, и посливала серную кислоту из аккумуляторов в кастрюлю из жаропрочного стекла, найденную на кухне одной из дачек. Прихватила заодно и длинную трубу от глушителя, а также банку с вареньем из погреба, на который наткнулась по дороге.

Груженая добычей, Вита ввалилась на кухню ближайшей дачки и – бывает же везение! – чуть не споткнулась о ящик с бутылками. Водка, радостно встрепенулась она. Ну, теперь можно не беспокоиться: эфира хватит, чтобы усыпить двух таких Аррххов. Лишь бы не запороть синтез.

Она бросилась сооружать перегонный аппарат. Скоро установка из чайника и металлической трубы, приспособленной в качестве холодильника, была готова. Вита щедро наполнила чайник водкой, зажгла под ним газ, и через некоторое время в подставленный бидончик закапала азеотропная смесь: девяносто шесть частей спирта на четыре части воды. А на соседней плитке уже кипел, все больше концентрируясь, раствор серной кислоты.

А потом спирт и кислота были слиты воедино в многострадальном чайнике, и спустя некоторое время в сосуд-приемник упали первые капли отогнанного эфира.

      Ночной зефир

      Струит эфир, –

напевала Вита себе под нос, подчищая коркой зачерствевшего хлеба банку варенья. В эти минуты она была химиком, радующимся успешному синтезу, она даже забыла о Флифе, о вредной Фае, о мерзком Сергее… о том, для чего, собственно, этот синтез затеивался.

Небо на востоке начинало светлеть, когда Вита вышла обратно к замку со своей добычей: в руках она тащила два бидона диэтилового эфира, а за спиной – скрученный и прилаженный ремнями чехол от «Москвича».

Аррхх дремал под навесом с южной стороны замка. С противным ощущением, что она совершает гадость, Вита поставила оба бидона перед его огромными ноздрями и открыла их. Змей шумно вздохнул и пошевелился во сне. Вита развернула чехол и осторожно, боясь кашлянуть, накрыла его голову вместе с бидонами.

Спи спокойно, Аррхх. Надеюсь, это не причинит тебе вреда.

Она залезла по веревке в свою комнату и подождала, пока не появился из-за пелены дождя черный Флиф и не скрылся в Бетреморогской башне. Потом она спустилась в столовую залу. Никого еще не было: даже колдуньям надо спать. Вита быстро перекусила, завернула в пакет десяток бутербродов и, бросив их в сумку вместе с бутылкой минералки, выскользнула из замка Хешшираман.

Дня и ночи ей должно хватить. На шоссе она видела брошенный экскаватор. Даже если бак у него пуст, в дачном поселке можно достать несколько канистр топлива.