Боженька не услышал моих молитв.
Перед глазами замелькали колёса фур, свет фар и трясущийся на лобовом зеркале дурацкий раздражающий ароматический брелок в форме ёлочки и с надписью «sex».
Обе фуры в последний момент съехали правыми колёсами на обочину, освободив нам узкую полоску в середине трассы. Лишь это спасло безмозглого водителя-лихача и меня от превращения в лепёшку.
Это в мультфильме «Том и Джерри» Том чудесным образом «воскресает» из лепёхи, по которой проехались катком, в живого кота. В реальной жизни если уж тебя раскатало, то плачьте родные, готовьте похороны.
А в моём случае боженька-юморист меня уберёг. Так сказать, пощекотал нервишки и разрулил ситуацию. В прямом смысле.
– Фух! – выдохнул Артур.
– Ты же нас чуть не угробил, козёл! – завизжала я.
– Ну, умереть вместе с тобой – это не такой уж плохой вариант, – как ни в чём не бывало заулыбался мой спутник.
Кто о чём, а кобель всё о…
– А ничего, что сзади нас едет мой муж? Если он узнает, что я сидела в твоей машине, когда её зажало между двух фур, то… то… – от волнения я даже не смогла представить, что будет тогда. Наверняка что-то очень и очень нехорошее.
– Да не парься ты. Мы от него уже оторвались. Теперь он нас не догонит, – самоуверенно заявил Артур.
И действительно, мы приехали в лагерь первыми.
Народ не спал, все ждали нас. Даже прожектора включили, чтобы разогнать темноту.
Первыми навстречу новостям выбежали Саша с Игорем.
– Ярика отправили на операцию. Сказали, можно не ждать. Его оставят в больнице, а потом депортируют на родину, – не дожидаясь вопросов, сообщила я.
– Как довезли его? – поинтересовалась Саша.
– Нормально вроде бы. Он держался молодцом, шутил всё, – пожала я плечами.
Все любопытные удовлетворили любопытство и разошлись по палаткам.
Я тоже хотела уйти к себе (как будто никуда не ездила), но Артур остановил меня и подвёл к своей машине.
– Ничего не забыла? – хитро ухмыльнулся он.
– Точно же! – я хлопнула себя по лбу и полезла на заднее сидение забирать свой рюкзак и аптечку, которая была взята из нашего автобуса. – Спасибо.
«Эх, растяпа я, растяпа! Теряю хватку… – поругала я себя. – Потом пришлось бы объяснять, что мои вещи делали в тачке Артурика. Всё. Зарублю себе на носу: никогда больше не забывать свои вещи! Тем более у чужих мальчиков-красавчиков. Ни за что!»
– А поцеловать в благодарность за помощь? – самодовольно улыбнулся он.
– Вот ещё! Перетопчешься, – заявила я.
«Ишь, выискался нарцисс!» – пробурчал мой внутренний ворчун.
– Ну, я же отвёз твоего переломанного приятеля в больницу. Мне за это полагается благодарность, – настаивал Артур.
– Я кого попало не целую, – фыркнула я.
– О-о… – произнёс собеседник, глядя мне куда-то за спину.
За всей этой суетой я не заметила, как приехал Костя. Он припарковал машину, не доезжая до нашей стоянки, за холмом, и сто метров до лагеря прошёл пешком.
«Как хорошо, что я не стала целовать этого самоуверенного индюка!» – с облегчением выдохнула я, когда, обернувшись, увидела Костю.
Кое-кто, выражением лица похожий на террориста-смертника, со мной даже не поздоровался. Оттеснив меня в сторону, Костя ударил Артура кулаком в нос, выкрикнув при этом:
– Шумахер недоделанный!
Завязалась драка.
«Ой-ёй, что же делать?» – растерялась я, но тут же увидела, что разнимать дерущихся уже бегут Игорь и носатый Никитос.
Рычащих сцепившихся Костю с Артуром растащили в стороны. У Кости разбита бровь и губа, у его противника вся нижняя часть лица залита кровью из носа.
– Да Ярика они в больницу возили, – объяснил Игорь, думая, что причиной драки стала ревность. – Всё, всё, остынь!
Я стояла рядом с Костей и Игорем, прижимая к груди свой рюкзак и аптечку и отчаянно делая невинное лицо.
– Наташа, мать твою, какого чёрта?! – попёр на меня Костя. – Ты понимаешь, что вас чуть не размазало по дороге?
– Так я-то чего? Не я же за рулём была… Я вообще рулить не умею… – пискнула я.
Да, знаю, что я здесь очень даже причём. Но с языка как-то само сорвалось. От страха.
Смотреть Косте в лицо мне было жутко. Всё-таки праведный гнев – это не самая моя любимая эмоция. Особенно, когда я стою тут, вся такая в доску виноватая, а меня отчитывают, как ребёнка.
Возле моих ног тёрся Дружок, радостно подпрыгивая и обнюхивая меня. Ему-то моё возвращение – праздник, а вот мне что-то не весело.
Игорь остался стоять рядом, во избежание новых травмоопасных конфликтов. Ибо Костя своим взглядом-лазером прожигал меня насквозь.
– Хочешь сказать, этот твой приятель не знал, кого обгоняет? – очень не по-доброму спросил Костя.
– Знал… – вздохнула я.
Увы, не вышло скрыть от Кости нашу поездку.
– Я разочарован, Наташа, – процедил он. – Тем, что ты убежала из заправки, думая, что я не замечу тебя. Тем, что ты ошиваешься по ночам с каким-то левым парнем. Тем, что ты пыталась скрыть от меня свои «приключения», как последняя обманщица!
– А как я должна была себя вести? – я поняла, что, если сама за себя не постою, то никто не заступится. – Подойти к тебе и проблеять, типа, прости-извини, этот левый парень мне никто, мы лишь возили Ярика в больницу? И ты бы такой ответил: «А, ну, это всё объясняет!» – я спарадировала Костин голос. – А, может, мне надо было устроить тебе сцену прямо там? Поинтересоваться, какого хрена ты ехал в лагерь не с той стороны? Где ты ошивался, пока меня нет дома? Если у тебя рыльце в пушку, не смей обвинять меня, что я вся такая разочаровательная!
Упс… Кажется, мою тираду слышали обитатели обоих лагерей. Вон, головы зрителей торчат повсюду из кустов.
Ну и пусть.
Зато Игоря мигом сдуло, когда тот понял, что драка произошла не по причине слепой ревности. Остальной народ тоже отошёл от нас подальше, даже побитый жизнью Артурик.
Я забросила вещи в предбанник палатки и ушла к озеру – проветрить мозги. За мной увязались верный Дружок, комариный рой и зачем-то Костя.
Уже спустя минуту после бегства я поняла: зря. Ибо в темноте комары с остервенением атаковали меня. Никакого тебе успокоения – сплошное хлопанье себя по щекам, рукам и ногам.
Но, раз уж пошла прогуляться, придётся терпеть.
– Наташа, куда ты идёшь? – спросил Костя.
– Уйди, – нервно ответила ему.
– Нет, пока не расскажешь, что тут у тебя творится, – заявил он таким тоном, что я поняла: и впрямь не отстанет.
– Чего-чего… – вздохнула я. – Ярик прыгнул с дерева в воду и сломал ногу так, что кость вылезла наружу. Артур сказал, что у него быстрая тачка, и он мигом домчит его до больницы в Выборге. Саше поплохело, остальные тоже испугались кровищи и торчащих костей, вот я и поехала с ними. В больнице сказали, что мы можем не ждать, Ярика после операции всё равно оставят в больнице.
– А почему на заправке не призналась? – снова вопрос с неприкрытым укором.
– Растерялась я. Подумала, что ты не поверишь мне и всё неправильно поймёшь, – честно ответила ему. – Мне бы вообще не хотелось, чтобы ты обо всём этом узнал.
– Я бы в любом случае узнал. И на будущее: не нужно ничего от меня скрывать.
– Тогда и ты скажи, откуда ты ехал? – осведомилась я. Очень уж меня тревожил этот вопрос.
– Вызвался смотаться в командировку в Питер на два дня. Сегодня утром завершил дела и поехал к тебе короткой дорогой. Хотел сделать сюрприз, – последние слова он произнёс с каким-то особым укором.
– Найди себе кого получше, раз я такая плохая.
В ответ Костя меня схватил, развернул к себе и крепко обнял.
– Я по тебе невыносимо соскучился, а ты… – прошептал он мне на ухо. – Что ж ты такая колючка?
– Какая есть. Я уж и не ждала, что приедешь. Думала, ты окончательно променял меня на свою маму, – немного обиженно ответила я.
– Не говори глупостей, – он разжал одну руку, чтобы отмахиваться ею от комаров. – Пойдём уже отсюда.
И мы ушли.
В палатке при включенном свете я разглядела Костины боевые раны.
– У-у, как он тебя… – посочувствовала я. – Не зря я, значит, притащила аптечку в палатку.
Костя терпеливо выдержал, пока я обработала ему ссадины и наклеила пластырь на уже порядком припухшую разбитую бровь.
– Ну вот, теперь всё точно заживёт, – подытожила я и убрала аптечку.
– Иди ко мне, – Костя сгрёб меня в свои объятия и поцеловал.
– Вообще-то я всё ещё сержусь на тебя, – сказала я, когда поцелуй закончился.
Я до сих пор чувствовала себя немножко брошенной. После бурного развития наших отношений весной всё как-то поутихло и вернулось к суровым трудовым будням.
Даже после свадьбы, вместо того чтобы не вылезать из постели, мы… погрузились каждый в свои дела. Ни тебе отпуска, ни романтики. Только иногда совместные вечера и приступы горячего желания исполнять супружеский долг.
В общем, не ходите, девки, замуж.
– Ох, Наташа, я с тобой поседею… – тяжко вздохнул Костя.
– А вот и нет! Ты начал седеть ещё до меня.
– Ну а ты успешно довершаешь превращение меня в пепельного блондина. Меня чуть удар не хватил, когда этот петух напыщенный сунулся прямо под фуру. Наверняка ты его подгоняла, чтобы приехать первыми, – догадался Костя. – Господи, ты хоть понимаешь, что была на волосок от гибели? – он страдальчески посмотрел мне в глаза.
– Да, знаешь, пока как-то не успела осознать, – честно призналась ему. – Я уже простилась с жизнью, а оно вон как вышло…
Меня снова захватили в кольцо рук и опрокинули на разложенный периной спальный мешок.
Дружок, загнанный на ночь в палатку, решил, что он тоже приглашён в кучу-малу, и запрыгнул на нас сверху.
– Ну вот, никакого уединения, – проворчал Костя, сгоняя с себя щенка. – Дружок, в ноги! – скомандовал он.
Пёсель сделал ещё одну попытку присоединиться к нам, но снова был изгнан.
– Я так тебя люблю, – обжигая дыханием, прошептал Костя мне в ухо. – Пожалуйста, не обманывай меня больше.
– Хорошо, но и ты тоже обещай, – выдвинула встречную просьбу я.
– Обещаю, – он снова потянулся за поцелуем.
– У тебя же губа разбита. Тебе же, наверное, больно…
– Когда целую тебя, боль проходит, – ответил он мне в губы, но после поцелуя отстранился и лёг на спину.
– И всё? – удивилась я.
– Что-то я сегодня перенервничал, – объяснил Костя. – К тому же рядом палатки и негде принять душ.
– Ну, ладно, – устало зевнула я. – Я всё понимаю: старость – не радость…
Костя в отместку ущипнул меня за филейку и скомандовал:
– Спи давай, ребёнок.
***
Утром, не успела я разлепить глаза, на меня напали. Кое-кто решил доказать мне, что и в старости иногда случаются радости в виде свежих огурчиков.
Костины руки проворно и без спроса стягивали с меня бельё под пледом, а я лишь лениво сонно постанывала.
О проекте
О подписке