Читать книгу «Блуждание. Сага Исповедь. Книга шестая» онлайн полностью📖 — Натали Бизанс — MyBook.
image

ЧАСТЬ 3. ГЛАВА 7

Дело близилось ко сну. Дариен уже посапывал в своей детской кроватке. Дома было тихо и тепло. В камине догорал огонь.

– Иди ко мне, – Реми подозвал жену, и она послушно приблизилась к нему, он, не вставая, уткнулся в её мягкую грудь. Было слышно, как учащённо бьётся беспокойное сердце. Руки Жюзьен безвольно повисли. Он прижал её к себе сильнее, ощущая любимый запах своей женщины. Он тосковал по ней всё это время и сходил с ума, а теперь, когда она рядом, так близко, то словно и неживая.

– Ты больше не любишь меня?

– Люблю, – не задумываясь, ответила она.

– Тогда почему?.. – он не закончил вопроса.

Она погладила его рукой по волосам и заглянула в глаза цвета тёмного шоколада.

– Дай мне время.

Жюзьен всем телом ещё помнила на себе прикосновения Бернарда. Её кожа хранила его нежность, губы помнили поцелуи, и в крови ещё не потухло разожжённое им пламя.

Реми почувствовал отторжение и отстранился. Снял рубашку, штаны и молча залез в постель. В постель на двоих, перешедшую им в наследство от его родителей. Жюзьен осталась стоять, потерянная и еле живая от усталости, не зная как поступить. Теперь ей казалось, что она предаёт Бернарда. Но делать нечего, лечь отдельно, значит ещё больше оскорбить мужа. Оставалось только надеяться, что он не станет настаивать на чём-то большем.

Переодевшись в ночную рубаху, легла. Реми уже спал или делал вид, что спит. Он даже не пошевелился. Жюзьен сжалась в комочек рядышком, стараясь его не потревожить. Замерла. Тишина. Но напряжение не сходило и, уже время спустя, когда она проваливалась в дрёму, услышала тяжёлый вымученный вздох. Нет. Реми не спал. Не до сна ему было этой ночью. Ядовитая гадюка жалила его и обгладывала кости, проползала по кишкам и кусала за самое сердце. Он вспомнил, как когда-то ревновал Жюзьен к брату и даже представлял, что убьёт его за неё. Но потом она отдалась ему и сделала самым счастливым, а там, где счастье – нет места ревности и сомнениям. Кто же теперь избавит его от этих страданий? Он мог настоять на своём, мог даже силой овладеть ею, заставить её вновь принадлежать себе. Зная Жюзьен, из-за чувства вины, она бы позволила, уступила. Но вот проклятье, это не вернёт её сердца, в глубине которого занозой застряло чувство к другому мужчине.

У неё тоже пропал сон. Теперь она переживала, что муж вновь страдает из-за неё. Попыталась прижаться, погладила тихонько рукой. Он отвернулся, со вздохом, лёг на бок. Мускулистые плечи, крепкая молодая спина, привыкшая не разгибаться от тяжёлой работы, выросла перед ней. Вот он – родной и близкий, всё тот же, но…

Вспомнила про женщину, которую застала здесь. Она тоже лежала в этой кровати. Что было между ними? Или просто пили вместе? А когда пьют, разве не возникает особое желание? «Я тоже не святой», – сказал Реми. Значит, было… Было здесь, на этой кровати?! Жюзьен отвернулась, ей стало больно. Больно вдвойне за них обоих. Нужно было что-то делать, как-то исправить это. Стереть из памяти, пока не поздно.

Реми повернулся и невольно коснулся её спины. Взрыв. Ведомая животным инстинктом, Жюзьен набросилась на него, как разъярённая кошка. Он тоже был скорее груб, чем нежен. Самец доказывал самке, что он сильнее и кто в доме хозяин. Такой бурной страсти между ними ещё никогда не было. Лишь совсем выдохшись, они уснули. Барьер пал, но только на время. Зато теперь было найдено «лекарство». Говорят, муж и жена – одна сатана. Наверное, в этом что-то есть.

ЧАСТЬ 3. ГЛАВА 8

Начали заново выстраивать свою жизнь. Кропотливо, день за днём, стараясь избегать взаимных упрёков. Однажды, наводя порядок в шкафах, Жюзьен встряхнула курточку Дариена и из потайного кармашка посыпались крупные купюры. Чтобы заработать такие деньги, Реми нужно полгода батрачить не разгибая спины. Жюзьен ещё раз проверила курточку, трепетно собрала их и, свернув, засунула в лиф платья, под самое сердце.

«Бернард, мой любимый Бернард, ты позаботился и об этом! Если Реми узнает, непременно сожжёт их, а нам сейчас очень нужны деньги. Мне нужно каким-то образом представить их ему, но как?» – судорожно думала она, понимая, что ещё одна капля масла в костёр мужниной ревности, и беды не миновать. Ей и так еле удавалось поддерживать хрупкий мир в семье.

В очередной раз она направилась к аптекарю, чтобы помочь с травами. Шла быстро, на людей не смотрела. Кто-то злословил ей в след, кто-то втихаря крестился. «Плевать!» – думала она, стараясь изо всех сил не использовать колдовские чары. Есть вещи, которые нужно просто терпеть, терпеть до тех пор, пока хватит терпения.

Ренне встретил её с отцовской нежностью, он души в Жюзьен не чаял и всегда жалел, особенно с тех пор, как ему пришлось поучаствовать в её родах. Он же и стал крёстным отцом Дариена.

– Как дела, дочка?

– Спасибо, Ренне, Бог милосерден. Как вы?

– Хорошо. Жена вот только приболела, совсем от кашля не спала, уже третий день мучается.

– Я её посмотрю. Кристель как?

– Да, помаленьку… – старик опустил глаза. Молва про его ненасытную дочку гудела по всей округе, соревнуясь разве что со сплетнями про Жюзьен.

– У меня к Вам дело, – Жюзьен волновалась.

– Чем могу помогу, ты же знаешь.

Она отвернулась от него и достала запрятанные деньги.

– Вот. Если Реми их увидит…

– Я понял. Нужно их припрятать.

– А ещё придумать, как я могу понемногу их предъявлять.

– Я тебе давно предлагал поработать в аптеке продавцом. В порошках ты разбираешься лучше меня и всегда можешь составить нужный сбор.

– Так деньги и оправдаются, я же ещё и заплачу. Это раньше у тебя скотины был полон двор, да дитё малое. Теперь, небось, полегче?

– Это точно, остались только куры одни, да и те скоро на еду пойдут, не хотят нестись, хоть ты что с ними делай. Дариен совсем самостоятельный уже.

– Ты мне так и не рассказала, как удалось ему зрение вернуть, в деревне разное болтают, только я и слушать не хочу, – аптекарь присел и усадил Жюзьен рядом.

– По святым местам ходила два месяца, семь благословенных мест обошла. А потом в Ренне к епископу на исповедь попала…

– Отпустил грехи?

Жюзьен кивнула головой.

– А дальше что было?

– А затем пропал Дариен, мы его с епископом разыскивали.

– Так это ты с ним на автомобиле через всю деревню проехала?

– Да. Он очень добрый и отзывчивый человек.

– Слышала новость? К нам нового священника направили, старого, говорят, за пьянство перевели куда-то. Прости, что перебил.

– Ничего страшного, – сердце Жюзьен бешено заколотилось в груди: «Не спроста сии перестановки. Бернард что-то задумал, потому и послал нового приходского священника в эту Богом забытую глушь. Он всё ещё продолжает заботиться обо мне!..» – Так вот, когда нашёлся мой мальчик, он уже прозрел.

– Так где же был Дариен эти несколько дней?

– Говорит, гулять пошёл, да и заблудился.

– Бедный ребёнок. Нет, это огромное счастье, что он прозрел, но одному Богу известно, сколько ему пришлось страху пережить…

«Даже не представляете, сколько!» – подумала про себя Жюзьен, ни словом не упомянув в своём рассказе о колдуне.

– Но нет худа без добра! Зато теперь видит! Так что решила?

– Завтра же приступаю к работе!

– Вот, и слава Богу, я уже подустал, да и дело моё оставить некому. Тебе со временем им и заведовать.

– Что Вы, Ренне, погодите ещё о покое думать, какие Ваши годы?!

Он улыбнулся и потрепал Жюзьен за плечи.

– Эх, был бы я помоложе, дочка! Никому бы тебя не отдал!

Жюзьен засмеялась.

– Ведите меня к супруге, посмотрим, что можно сделать.

Больная лежала вся мокрая от пота, под спиной три подушки, иначе кашель спасу не давал.

Жюзьен поздоровалась с нею, тут и трубка не нужна, всё сипит и хрипит.

Подложила одну руку ей под спину, другой сверху накрыла. Молитву прочла «Отче наш». И силу свою задействовала, чтобы облегчить страдания. Уже через пять минут жар спал и женщина задышала спокойнее.

– Дайте ей поспать как следует и горячего молока с мёдом, к утру будет уже на ногах.

– Не пойму, как ты это делаешь?

Жюзьен пожала плечами:

– Бог даёт, Бог и забирает.

Аптекарша так растрогалась исцелением, что даже руку Жюзьен поцеловала.

– Спите, матушка, отдыхайте, – прошептала Жюзьен, Вам ещё внуков поднимать!

– Да каких же внуков-то, дорогая? Вдовица наша не замужем.

– Скоро выйдет, вот увидите, и детишки посыпятся, как из рога изобилия.

– Твои слова, да Богу в уши! – аптекарша заулыбалась.

– Да, Вы правы, пойду помолюсь, за одно и с новым священником познакомлюсь, – Жюзьен поднялась, довольная результатом. – Завтра во сколько приходить?

Возле церкви в саду копошился какой-то человек в белом переднике. Жюзьен не обратила на него внимания, подумала, что садовник. Вошла в храм. Там – никого. Только свечи горят. «Давненько я здесь не была, да, с того дня, как крестили Дариена… А ведь грех мой всё ещё со мною. Тяжела будет исповедь!..» – подумала она, услышав позади чьи-то шаги.

– Могу Вам чем-то помочь? – священник снял передник, под ним была сутана.

«Так вот ты какой!» – подумала Жюзьен. На вид ему было не больше тридцати, живые глаза, густые тёмные брови. Не высок, уже лысоват. Приятная улыбка.

– Мне кажется, я знаю, кто Вы… – священник пристально посмотрел ей в глаза.

– Меня зовут Жюзьен.

– Та самая?! – улыбка обнажила его белые зубы.

– Та самая, других тут нет.

– Наслышан…

– От кого же?

Он загадочно опустил глаза:

– Мне тут каждый второй прихожанин говорит, что Вас нужно изгнать.

– Изгоните?

– У Вас есть большой покровитель, – пресвитер прищурил глаза, – он молится за Вас.

ЧАСТЬ 3. ГЛАВА 9

– Человеку для счастья нужен только Бог. У Него есть всё, всё, в чём нуждается человек. Каждый новый день мы, открывая глаза, должны знать – есть ещё один шанс всё исправить. Борьба с самим собой сложна, если нет Бога. С Ним – всё просто. Отпускаю грехи твои. Иди, и больше не греши!

Жюзьен поднялась с колен и, перекрестившись, поцеловала предложенную ей столу*.

Священник вышел из исповедальни.

– Он ничего не просил передать? – Жюзьен взглянула с надеждой.

– Кто он? – будто не понимая, спросил клирик.

– Мой большой покровитель, – Жюзьен покраснела.

– А, Ты об этом… – испытующий взгляд. – Нет.

Она кивнула головой и собралась уходить.

– Сказал только, что я буду его глазами, чтобы видеть, ушами, чтобы слышать, и почтовым голубем, чтобы сообщить в случае надобности…

Жюзьен оглянулась. Её улыбка была красноречивее многих слов. Она поклонилась ему и ушла. Грэг смотрел вслед уходящей и не мог оторваться. «Теперь я понимаю, почему епископ так заботится о ней, – подумал он, – а ещё о том, чтобы сохранить эту тайну. Что ж, Ваше преосвященство, Вы выбрали правильного человека. Я Вам ещё пригожусь.»

По дороге домой Жюзьен зашла в мясную лавку и взяла хорошую вырезку. Сегодня у них с Реми не будет постного обеда. Настроение было приподнятое, и хотелось, как в детстве, кружиться от радости. Она – любима, о ней заботятся! Одно понимание этого наполняло Жюзьен тихим счастьем. Вспомнились руки Бернарда, как нежно они прикасались к ней. Провела пальцами по лицу, чуть касаясь кожи, этого ей не забыть никогда. Улыбка не сходила с губ, и на щеках появились ямочки.

Она вбежала в дом и сразу же приступила к приготовлению обеда. Пела, пока мыла руки, пела, пока чистила картошку и жарила мясо… Весь мир казался ей таким добрым и прекрасным по одной простой причине, что где-то живёт человек, который думает о ней.

В это время Епископ заканчивал службу. Отпевали одного богача, который с трудом помещался во гробе. Шестеро крепких ребят еле справлялись, чтобы его нести. «Воистину, легче верблюду пройти сквозь игольное ушко…» – подумал Бернард, провожая взглядом процессию. Сегодня он испытывал особенную наполненность благодатью. Будто в сердце появилось маленькое солнышко и греет его изнутри, ласкает золотыми лучами. «Жюзьен!» – вспомнил он дорогое имя и незаметно улыбнулся самому себе.

Щедрое пожертвование Церкви вдовой усопшего тоже приподняло настроение.

– Я буду молиться о его душе, обещаю Вам. Бог милостив, ему зачтутся все добрые дела и поступки, ведь все знают, каким большим благотворителем был Ваш муж…

Вдова поцеловала епископский перстень и залюбовалась всё ещё красивым Его Святейшеством. Она бы с радостью забыла о горе, помани он её хотя бы пальцем. Тем более, что оставшееся ей в наследство огромное состояние только придавало особую торжественность всему происходящему. Молодая женщина отмучилась своё с неприятным ей человеком и теперь вздохнула с облегчением.

– Если бы Вы навестили меня, монсеньор, я была бы безмерно рада и благодарна Вам.

Он сразу же уловил похотливые нотки в её голосе и искорки в блестящих глазах. Было понятно, о каком вознаграждении идёт речь.

– Увы, дорогая моя, в ближайшее время этого никак не получится, очень много скопилось неотложных дел. Но Вы останетесь в моих молитвах, и я верю, Господь поможет Вам пережить это горе, – он чуть наклонил голову, прощаясь, и без промедления ушёл.

Снимая облачение, Бернард думал о том, какая огромная разница в ощущениях: лучистое солнце в груди или прелюбодеяние. Любовь не казалась грехом. Как может быть плохим то, что идёт от сердца?

«Она чужая жена!» – упрекнула беспристрастная совесть.

«Я люблю её. Это преображает всё. Всё покрывает. Высокое чувство делает нас крылатыми и уносит к вершинам духа. Любовь – вот, всё, что нужно человеку, чтобы ощущать полноту бытия… Моя Жюзьен далеко, но я знаю, что она существует! И нет ничего дороже этого в жизни.»

* стола – элемент литургического облачения католического клирика. Шелковая лента 5—10 см в ширину и около 2 метров в длину с нашитыми на концах и в середине крестами, то же что епитрахиль в православной церкви.

ЧАСТЬ 3. ГЛАВА 10

– Откуда такое пиршество? – Реми не поверил своим глазам, в пустом желудке заурчало, но он посмотрел на себя и решил вначале искупаться.

– Я ходила в аптеку, немного помогла. Ренне милостиво предложил мне работать у него каждый день, это аванс.

– Ты согласилась?

– Прости, что не посоветовалась с тобою, но мы сейчас нуждаемся…

– Я собирался на заработки уже на будущей неделе.

– Реми, сколько можно убиваться на каторжной работе и постоянно жить в разлуке? Мне обещали достойную оплату. Не лучше ли тебе заняться домом, привести хозяйство в порядок. Дариен уже подрос и теперь с ним нет больших хлопот, он может быть с тобою рядом, ты его всему обучишь. Мальчику нужен отец.

В его глазах сверкнула обида. Реми снял рубашку, промокшую от пота, ведь он весь день чистил опустевший хлев.

– Отец, говоришь? По-твоему, я не достаточно хорошо справляюсь? Или это не мой сын?

У Жюзьен опустились руки. Если она когда-то и могла открыть ему правду, то явно не в этот момент, когда мужа и так переполняет ревность.

– Я совсем не это имела в виду! Мальчику лучше больше общаться с мужчиной, чтобы вырасти полноценным. У материнской юбки не научишься мужским премудростям.

– Со временем я бы стал брать его с собой, как мой отец, и всему бы обучил. Сейчас он слишком мал. – Реми, обнажившись, залез в бочку.

Жюзьен взяла в руки кувшин, почерпнула из чана тёплую воду и полила мужу на голову, он, фыркая от удовольствия, умылся.

«Господи, умягчи его сердце! Позволь мне помочь ему и себе. Упрямство у нас в крови… Но Ты можешь всё!»

Реми намылил тело, за эти годы он стал ещё более мужественным, мускулистым. Крепкий литой торс ещё не заматерел, но уже был не мальчишеским, а вполне зрелым.

Жюзьен невольно им залюбовалась и провела ладонью по пенной спине.

– Опять колдуешь?

– О чём ты?

– От одного прикосновения обожгла… – он поднялся из воды возбуждённый и хотел притянуть её к себе, но в этот момент вернулся Дариен, он играл весь день у соседских мальчишек. Реми опустился обратно в воду и продолжил своё купание.

– Не запрещай мне, прошу тебя! Нам давно пора что-то менять. Нельзя катиться как шар по накатанной родителями дороге. Я мечтаю дать Дариену образование, чтобы у него было будущее.

– У нас его, по-твоему, нет?

– Не такой трудной доли я ему желаю.