Нганасаны

Девушка и Луна

Давным-давно жила в одном стойбище красивая девушка. И были у нее олени.

Вот однажды гуляла она с оленями в тундре, а ночь была очень темная.

Вдруг один олень посмотрел на небо и закричал:

– Прячься скорее, девушка! Луна хочет утащить тебя на небо!

Только успел олень спрятать девушку в большой сугроб и снегом забросать, как появилась на нарте Луна. Поискала, поискала Луна – нигде девушки не видно. Села на нарту, в небо укатила.

Вылезла девушка из сугроба, отряхнулась и вошла в чум. Прошло немного времени, вбежал олень и закричал:

– Луна опять на нарте едет! Хочет тебя на небо забрать!

Ударил олень ногой о землю и превратил девушку в огонь. Ярко горит огонь, весело. А Луна тут как тут – тоже в чум вошла. Все углы обшарила, нигде девушки не нашла. Опять ни с чем уезжать собралась. Тут девушка не выдержала, засмеялась: «Здесь я!»

Захотела Луна девушку-огонь поймать, да не смогла: очень уж горячо ей.

А девушка снова из огня в девушку превратилась, изловчилась, повалила Луну и связала ее.

Луна заплакала, стала умолять:

– Отпусти меня, добрая девушка! Не буду больше на землю приходить. Буду жить на небе, ночью людям светить, дорогу указывать!

Сжалилась девушка над Луной и отпустила ее. С тех пор Луна только по ночам на небо выходит. Светит людям, чтобы не сбились с пути.

Озеро смерти

У Боро-тала была небольшая семья, всего трое: он, жена и дочь, сын в семье не родился. Оленей у Боро-тала водилось много. Жених дочки – Хунси-тала – в соседнем чуме живет. Боро не хотел дочь замуж отдавать. Век просит Хунси-тала, век два чума рядом стоят.

У Хунси-тала есть и мать, и отец. Всех тоже трое. Говорит как-то весной Боро-тала:

– Оленья копаница^[20] и чумище старыми стали. Надо двигаться.

Немного аргишили. С нового чумища вместе ушли Боро и Хунси за дикими оленями, с ними и девушка, дочь Боро. Две старухи и один старик остались в чуме. Боро и Хунси каждый по пятьдесят лучших оленей поймали, дальше аргишили.

Боро впереди поехал, а Хунси запасных оленей гнал. Сразу три аргиша прошли. Чум поставили и дневали. Снова поехали диких оленей гонять. Девушка одна в чуме осталась.

Боро долго ехал. Солнце низко опустилось, а он все дальше ехал. Диких оленей не видал. Вечером семь комолых^[21] оленей увидел. Хорошо, доска для скрадывания^[22] у него с собой, с ней он и пополз к диким животным. Так долго полз, что тепло ему стало, и весь он взмок от пота. Посмотрел Боро в бойницу^[23] доски.

– А где дикие-то?

Нет их! Нигде нет! Зато на копанице, где были олени, большой живой налим бился на снежных застругах. Протер глаза Боро – нет налима! Теперь на том месте женщина сидела и с правой стороны волосы себе расчесывала.

«Даром женщиной обернулся – все равно убью я тебя», – подумал Боро и просунул ружье в дыру доски. Нацеливаясь, посмотрел: женщины уже нет, пусто. Опять семь комолых диких оленей ходят. Одного из них Боро застрелил. Опустил, положил на санку и обратно поехал.

До чума он как-то скоро добрался, хотя низовой ветер нес снег. Подъехав ближе, привязал оленей и пошел к чуму. Хотел посмотреть, пришел ли его товарищ. Но сам почему-то ружье зарядил и пополз к чуму, как будто дикого животного скрадывал. Подойдя к чуму близко, просунул ружье в бойницу доски. Подумал: «Даром это, что же я товарища убью?»

Увидел чум в дыру доски, подошел к нему со стороны тундры, а от чума человек бежал и кричал:

– Эй, товарищ! Меня не убивай!

Встал тогда Боро на ноги, отпустил оленей и подошел к Хунси. Ничего ему не сказав, лег спать. Утром встал и после чая сказал:

– Недаром я старый, ум-то у меня все-таки есть. Видно, приходит время моей смерти. Дикие как-то ум мой испортили. Я умру. Ты мою дочь просил? Возьми ее. Олени пусть вместе с вами будут. Мою старуху ты храни.

В этот день опять вместе аргишили. Четыре белых комолых быка запряг Боро. На четырех белых быков черные пояса и красные лямки надел и перед аргишем поехал. Взобрался на высокое место и остановился. Долго стоял. Впереди землю черную, как летом, без снега видно. Перед тем местом, где он стоял, было большое озеро. Льда на этом озере он не заметил.

Два яра было на том озере, на одном из них и стоял Боро-тала. Другой яр виднелся прямо напротив, за озером. Так остановившись, сидел Боро на санке. Тут и товарищи его подъехали. Зять подошел, и сказал ему Боро:

– Мое время умереть настало. Мои предки всегда здесь умирали. Уже тогда, когда я диких оленей увидел, мною бог овладел. Бог этого озера – налим. Ты отсюда уходи, как только перестанешь меня видеть. Как меня перестанешь видеть – возвращайся.

Посреди озера крутилась белая пена. Вода в омуте плескалась то в одну, то в другую сторону. Боро поднялся на ноги, закричал на оленей и хореем их ударил:

– Мой путь над водой вы видите!

Видят Хунси и его жена: спрыгнул Боро вместе с оленями с яра в озеро и по воде, как по земле, поехал. Доехал до яра за озером.

Все время умолял Боро:

– Озеро! Съешь меня! Раскрой свое горло!

От того яра повернул обратно и опять к первому приехал. Взад и вперед по озеру меж ярами ездил. Еще раз вернулся, наехал на омут и сразу исчез. Из омута семь белых пузырьков показалось. Два скоро исчезли, пять еще видно.

Женщина, дочь Боро, говорит мужу, Хунси-тала:

– Мой отец так говорил мне: если ты сегодня меня возьмешь, семь детей будет у нас. Но двое из них все равно в этом озере погибнут.

Тут из омута женщина показалась, которую видел старик в бойницу доски, когда охотился на диких животных. Теперь она левую половину волос чесала, правая уже причесана. Сидела эта женщина на воде, сжав вытянутые ноги. Сказала она:

– Два белых пузырька вы мне сами отдайте. Ваш самый старший сын впредь моим паем будет. Теперь в чум поезжайте. Жалеете парня? Не жалейте. Его народа на земле много будет.

Женщина на яру взывала к баруси^[24]:

– Пусть ты божество, ухо есть у тебя, рот есть. Когда время придет детей отдавать – пожалей нас. Лучше собаку или оленя возьми. Детей отдав, я очень мучиться буду.

Женщина-баруси все волосы чесала:

– Если одного пожалеешь, потом трех надо будет.

– Почему по-иному не сказала? Почему так остро говоришь? Не стану я давать детей!

– Даром не дашь! У меня руки долгие – везде достану.

Так сказала и исчезла. Вернулись в свой чум муж и жена. Поехали домой: женщина аргиш ведет, мужчина оленей гонит. Пришли в большой свой чум. Стали жить вместе пять людей. Потом старики, отец и мать Хунси и жена Боро, умерли.

У Хунси и его жены ребят много родилось. Но оленей мало стало, только на один аргиш осталось. Шесть парней выросли, седьмая, младшая – дочь. Самый средний сын шаманом стал. Бубна у него и парки шаманской не было, только говорил он, как шаман. По ночам во сне шаманил. Однажды ночью шаманил и произнес:

– Время моей смерти приходит. Увезите меня к озеру. Не увезете меня к озеру, я совсем пропаду.

Умоляли его мать и отец:

– Как увезем тебя к озеру? Наш отец там умер, худое это место. Не уходи туда. За тебя мы четыре оленя и три собаки унесем.

Аргишили к озеру. Недалеко от него, близ маленького озера, на речке, чум поставили, продолбили прорубь для воды. Вечером шаман с братьями, отцом и матерью поехали к озеру, взяли с собой оленей. Оленей запряженных и санки на яру оставили, а сами с яра к воде пешком спустились. Трех собак и четырех оленей связали.

Шепнула мать озеру:

– Мне сыновей жалко. Пусть собаки твоей долей будут.

Бросили собак и оленей в воду, стали подниматься на яр к санкам. Вдруг что-то им позади послышалось. Омут опять заплескался, показался из воды налимам. Причитал он:

– Вам сказано было, что сына надо. Почему жалеете, не даете? Старшего сына связали бы и бросили. Ваш покойный отец позади меня сидит и соглашается.

Женщина не перестала просить:

– Отпусти сына! Собак, оленей возьми. Парня-то жалко!

Налим исчез. Вышла семья на яр и опять что-то слышит. Ту самую женщину увидели в омуте. Сказала она:

– Парня вам жалко? А отец ваш говорит так: «Самого старшего сына и самую младшую дочь давайте».

Вступил тогда Хунси:

– Этот баруси нас не отпустит. Сын пусть вперед выйдет, пусть сам баруси просит.

Вышел парень вперед. Стали с яра отец, мать и сам он просить баруси пожалеть их. Вдруг под парнем яр обвалился, упал он в воду и исчез. В воде ничего не видно. Тут мать откуда-то выхватила нож, которым оленей кололи на берегу, и пригрозила женщине на озере:

– Пусть ты бог! Пусть ты человек! Подойди сюда, я тебя ножом одолею! Иди сюда!

Женщина на озере руку подняла:

– Мою руку видишь! Хоть скроетесь вы в своем чуме, достану, что мне надо. Вместе в ваш чум придем.

Произнесла и исчезла. Вернулись в чум. Мать с дочерью на одной санке ехали. Мать стала оленей распрягать, девочка в чум ушла. Взяла в чуме котел и за водой пошла. Наполнила котел водой. Мать пошла к ней, чтобы помочь поднять котел и унести его в чум. Когда она подходила помогать, девочка на ее глазах упала в прорубь. Мать пыталась удержать ее, но пусто в руке! Рукой в воде поводила – ничего нет. Сказала мать тогда:

– Ничего не надо бросать в озеро. Нет от этого пользы.

Все время жили они на этом месте, не аргишили. Шаман камлал и предупреждал:

– Впереди нам еще худо будет.

Два сына еще в чуме умерли. Остались сам Хунси, его жена, дочь Боро, их сын-шаман и еще два сына. Те, другие два парня, от голода умерли. Ни одного оленя не осталось, всех съели. Никакого промысла семья не могла найти. Шаман все время камлал, но ничего не помогало. Даже куропаток не могли добыть. Шаман объявил:

– Наших отца и мать сами убивать будем. Одного озеру отдадим, другого отдадим, чтобы промысел был нам.

Никуда не выходили они из чума, голодные лежали в нем, сил нет. Шаман лежал, лежал и ушел на улицу. Близ чума нашел диких животных – важенку и пороза^[25]. Убил их, и поела семья мясо. Утром на другой день увидели, что отец и мать умерли ночью. Два диких – пороз и важенка – это была цена отца и матери. Так сказал братьям шаман.

После этого стали они много диких животных добывать. Шаман себе бубен и парку шаманскую сделал. Пошел он как-то диких искать и чум юраков нашел. Шаман себе в жены юрацкую девушку взял. После этого все три брата жить стали хорошо, удачный промысел нашли. Очень богатыми стали. Все.